Кэсси ждала в баре. Сара подсунула мне любовную записку вместе с номером телефона. Дебра оказалась неизобретательна – просто записала мне свой номер. На мгновение – странно – я подумал о Кэтрин, потом купил Кэсси выпить. Я никогда больше не увижу Кэтрин. Моя маленькая техасская девочка, моя прекраснейшая из красавиц. Прощай, Кэтрин.

– Слушай, Кэсси, можешь отвезти меня домой? Я слишком надрался, один не доеду. Еще один гон по поводу пьяного вождения – и мне каюк.

– Ладно, отвезу. А твоя машина?

– На хуй. Тут брошу.

Мы уехали вместе в ее «эм-джи». Как в кино. Я ожидал, что в любой момент она меня выкинет на следующем углу. Ей было за двадцать. Пока мы ехали, она болтала. Она работает на музыкальную компанию, любит это дело, на работу можно приходить не раньше 10.30, а уходит она в 3.

– Неплохо, – говорила она, – и мне нравится. Я могу брать народ и увольнять, я продвинулась наверх, но пока увольнять никого не приходилось. Там хорошая публика работает, и мы выпустили несколько великих пластинок…

Мы прибыли ко мне. Я откупорил водку. Волосы Кэсси спускались почти до самой задницы. Я всегда был поклонником волос и ног.

– Ты сегодня здорово читал, – сказала она. – Как будто совершенно другой человек, не то что вчера. Не знаю, чем это объяснить, но, когда ты в форме, в тебе чувствуется такая… человечность, что ли. В большинстве своем поэты – такие маленькие самодовольные дрыщи.

– Мне они тоже не нравятся.

– А ты не нравишься им.

Мы еще выпили и отправились в постель. Тело у нее поразительное, блистательное, в стиле «Плейбоя», но я, к несчастью, был пьян. Поднять-то я поднял – и все качал и качал, хватал ее за длинные волосы, вытаскивал их из-под нее и запускал в них руки, я был возбужден, но сделать в итоге ничего не смог. Я откатился, пожелал Кэсси спокойной ночи и уснул виноватым сном.

Наутро мне было стыдно. Я был уверен, что никогда больше Кэсси не увижу. Мы оделись. Было около 10 утра. Мы дошли до «эм-джи» и забрались внутрь. Она молчала, я молчал. Как дурак, но что тут скажешь? Доехали до «Улана», и там стоял мой синий «фольксваген».

– Спасибо за все, Кэсси. Не думай слишком плохо о Чинаски.

Она не ответила. Я поцеловал ее в щеку и вылез из машины. Она отъехала в своем «эм-джи». В конце концов, как говаривала Лидия: «Если хочешь пить – пей; если хочешь ебаться – выкинь бутылку на фиг».

Беда в том, что мне хотелось и того, и другого.

88

Поэтому я очень удивился, когда пару ночей спустя зазвонил телефон – Кэсси.

– Что поделываешь, Хэнк?

– Да вот, сижу просто…

– Чего не заезжаешь?

– Да я бы не против…

Она дала адрес – или в Вествуде, или в Западном Лос-Анджелесе, не помню.

– У меня много выпивки, – сказала она. – Особой ничего брать не нужно.

– Может, мне вообще не стоит пить?

– Все в порядке.

– Если нальешь, выпью. Не нальешь – не буду.

– Не переживай, – сказала она.

Я оделся, прыгнул в «фольксваген» и поехал по адресу. Сколько раз человеку может сходить с рук? Боги добры ко мне – в последнее время. Может, это проверка? Может, трюк какой? Откормить Чинаски, а потом разделать напополам. Я знал, что и это мне светит. Но как тут быть, если до 8 уже пару раз досчитали и осталось всего 2 счета?

Квартира была на третьем этаже. Вроде Кэсси мне обрадовалась. На меня прыгнул большой черный пес. Огромный, рохля и мальчик. Он стоял, возложив лапы мне на плечи, и облизывал мое лицо. Я его столкнул. Он стоял передо мной, виляя жопой и умоляюще поскуливая. Черная и длинная шерсть, по всей видимости дворняга, но какой же здоровый.

– Это Элтон, – представила его Кэсси.

Она сходила к холодильнику и достала вино.

– Вот что тебе надо пить. У меня такого много.

Она была в зеленом однотонном платье в обтяжку. Похожа на змею. На ногах туфли, отделанные зелеными камешками, и снова я отметил, какие длинные у нее волосы – не только длинные, но и густые, такая масса волос. Они спускались чуть ли не до попы. Глаза – огромные и сине-зеленые, иногда больше синие, чем зеленые, иногда – наоборот, в зависимости от того, как падает свет. Я заметил две своих книжки у нее в шкафу – из тех, что получше.

Кэсси уселась, открыла вино и налила нам обоим.

– Мы как бы встретились с тобой неким образом в нашу последнюю встречу, мы где-то соприкоснулись. Я не хотела, чтобы это ушло, – сказала она.

– Мне было в кайф, – сказал я.

– Хочешь апера?

– Давай, – согласился я.

Она вынесла две. «Черная шапочка». Лучше не бывает. Я отправил свою внутрь вместе с вином.

– У меня – лучший дилер в городе. Слишком с меня не дерет, – сказала она.

– Хорошо.

– Ты когда-нибудь зависал? – спросила она.

– Было время – пробовал кокаин, но отходняков не переваривал. Боялся заходить в кухню на следующий день, потому что там лежал нож. Кроме того, пятьдесят – семьдесят пять баксов в день – это для меня слишком.

– У меня есть кокс.

– Я пас.

Она налила еще вина.

Не знаю почему, но с каждой новой женщиной все казалось как в первый раз, почти как будто я прежде никогда с женщиной не был. Я поцеловал Кэсси. Целуя, я запустил руки в массу ее длинных волос.

– Музыки хочешь?

– Да нет, не надо.

– Ты же знаком с Ди Ди Бронсон, да? – спросила Кэсси.

– Да, мы расстались.

– Слышал, что с ней произошло?

– Нет.

– Сначала она потеряла работу, потом поехала в Мексику. Познакомилась с тореадором на пенсии. Тореадор избил ее до полусмерти и отобрал все сбережения, семь тысяч долларов.

– Бедная Ди Ди: сначала – я, потом – вот такое.

Кэсси встала. Я смотрел, как она идет по комнате. Ее задница шевелилась и мерцала под узким зеленым платьем. Она вернулась с бумагой и травой. Забила косяк.

– Потом она попала в аварию.

– Она никогда не умела водить машину. Ты ее хорошо знаешь?

– Нет. Но разговоры-то ходят в наших кругах.

– Просто жить, пока не умрешь, – уже тяжелая работа, – сказал я.

Кэсси передала мне косяк.

– У тебя-то самого жизнь, кажется, упорядоченная, – сказала она.

– В самом деле?

– Ну, ты не наезжаешь, не пытаешься произвести впечатление, как некоторые мужики. Да и сам по себе, похоже, человек веселый.