— Катька, хорошо, что мы тебя поймали! — Белка тяжело дышала, как будто бежала издалека. — Мы, как узнали, походу, что тебя снимают, чуть в обморок не упали! Надо же какое свинство!
— Это все из-за твоего гонора. Я говорила тебе: потерпи, ничего тебе Павлов не сделал бы! А ты — убери руки, козел! Ну, кто такое стерпит. — Стрелка говорила с таким возмущением, будто Катя отказалась от прибавки к зарплате. — Это ты легко еще отделалась.
— Ладно, не расстраивайся, не уходи. — Белка почесала затылок, в размышлении. — Мы скоро освободимся, чего-нибудь придумаем.
— Правильно, я ей то же самое говорю. — Женя обрадовался такой поддержке и ухватился за возможность хоть как-то удержать Катю.
Но она была непреклонна, выслушав всех, только грустно покачала головой. Перспектива сидеть, как изгой, в клубе и ждать, пока все выступят, совсем не грела. Это было выше ее сил. Она наотрез отказалась:
— Нет, я пойду домой.
Еще раз махнув всем на прощание рукой, она двинулась в сторону дома, опустив узкие плечи и грустно шаркая длинными ногами.
* * *
Она открыла дверь, прислушалась — в квартире было тихо, промелькнула мысль, что родителей нет дома и ее пронесет. А то начнут опять мозги промывать, а она и так устала, мало ей в клубе проблем, еще со стариками разбирайся! Но Катины надежды не оправдались, на звук открывающегося замка из комнаты вышел отец. Федор Андреевич был в обычном домашнем наряде — черные брюки от спортивного костюма с белыми лампасами да рубашка с коротким рукавом в мелкую клеточку, на ногах пляжные шлепанцы на босу ногу. В одной руке он держал книжку, в другой — очки для чтения. Он было обрадовался приходу дочери, но сразу обратил внимание на ее несчастный вид — у Кати никогда не получалось что-либо от него скрыть. Он попытался заговорить с ней еще в прихожей, но у нее не было сил даже слушать, и она молча, отвернувшись от отца, пошла к себе в комнату. Но от него не так просто было отделаться — он двинулся следом за ней.
— Я не хочу действовать тебе на нервы, но мать предупреждала, что добром это не кончится. Катенька, послушай меня, бросай ты эту халабуду, можешь даже не идти работать, что, у нас не хватит денег, что ли, тебя прокормить? И не думай ты о Геннадии Андреевиче, он все поймет, будешь с ним репетировать и поступишь в свой театральный на будущий год. С мамой я поговорю. Она очень сильно за тебя переживает, но ничего, я постараюсь убедить ее дать тебе еще шанс, ты же у меня такая талантливая девочка.
— Спасибо, папа, — в голосе Кати прозвучали благодарные нотки, — ты всегда понимал меня и поддерживал, но я не хочу сдаваться, все подумают, что я слабачка, а я сильная, как мама. Где она, кстати?
— У нее в магазине переучет, неизвестно, когда он закончится. Так что мы с тобой вдвоем кукуем до утра.
— Надо мне сходить к Геннадию Андреичу поговорить да посоветоваться, я давно его не видела. Папа, а ты Папагена сколько знаешь?
— Давненько. Что это вдруг тебя заинтересовало? Мама твоя у него тоже танцами занималась.
— А как получилось, что папагеновскую школу танцев прикрыли?
— Я точно не помню, но там какая-то некрасивая история вышла. — По тону отца чувствовалось, что продолжать эту тему ему явно не хочется. — Ну все, Катя, ты устала, тебе пора отдыхать, я и так с тобой слишком заболтался. Все, спокойной ночи! Давай-ка ложись спать, а то можно так всю ночь проболтать.
— Пап, мне совсем спать не хочется, давай лучше поговорим. — Сна у Кати не было ни в одном глазу.
— Да на тебе лица нет от усталости.
— Давай, как в детстве, ты садись, а я на колени тебе голову положу. — Она усадила отца на диван, а сама прилегла рядом.
— Ты у меня совсем большая стала, — отец положил руку Кате на голову и ласково погладил, — такая красавица вымахала.
— Говори, говори мне это так приятно. — Катя закрыла глаза, вздохнула и улыбнулась — хоть кто-то доброе слово за день скажет. — А чего у тебя руки так дрожат? Ты не заболел?
— Ты такая взрослая, такая красивая у меня. — Федор Андреевич наклонился и слюняво поцеловал Катю в угол рта.
— Пап, ты чего? Что за нежности такие, прямо сам на себя не похож.
— Я такой осел был…
Что за чепуха?! Мачо Женя несется по темным улицам, как одинокий голодный волк. Куда она могла подеваться? Пять пустых ночей он провел без нее. На пятый день, не выдержав, он замучил телефон — никто не отвечает ни у Белки, ни у Стрелки. Точняк, она с ними! Мамаша ее вообще таким тоном разговаривала, как будто он детоубийца как минимум! Спасибо, что не послала. Но в голосе было столько злости! Да еще заявила, что такие здесь не проживают. Это про любимую и единственную дочь! Совсем свихнулась! Ну не послушалась ее доченька, пошла по своему пути — не век же родителей слушаться. Это не повод ее из дому выпроваживать. С родителями вечно так, чуть дети выросли и стали своими мозгами пользоваться, так все — пошли вон. Почему-то считается, что дети должны по гроб жизни быть благодарны родителям, интересно, за что? За то, что на свет их родили? Так мы ж не просили, как Лагута, чтоб нас делали. Да уж, «делай меня точно, мама, — я не буду агрессивным» [19] . Похоже, неточно меня мама сделала. Чего хотели, то и получили. Ладно, надо попробовать сунуться в казино — это последнее место, где он еще сегодня не искал.
Ха, конечно, она здесь. Вон как веселятся, все в сборе, что это они так разошлись?
— Всем салют, Кать, я тебя везде разыскиваю! Елееле нашел! — Женя сел за стол в баре, где устроилась теплая компания.
— Где тебя носит? Ехал бы сразу сюда, здесь такой кайф. — Катя потрясла несколькими фишками, взяв их из горки, что была рядом с ней: — Мне опять везет!
— Смотри, удача — девка ветреная. — Жене было неприятно, что Катя так быстро втянулась в эту гнилую тусу. — Здесь нужно вовремя остановиться, как в любом деле!
— Я давно так не веселилась, пойду еще поставлю! — Катя резко поднялась и направилась к игровому столу.
— Во отжигает девка! Что это вы с ней сделали?
— Да этот дурень Серж опять свое дерьмо приволок, дилер хренов, — Стрелка махнула рукой куда-то за спину, — вот и штырит нас помаленьку.
— Во-во, а Катьку твою, походу ненасытную, вообще колбасит не по-детски, — добавила Белка.
— Вы мне совсем девочку испортите. — Женя неестественно громко засмеялся. — Пойду проверю, что она там делает.
Он подошел к рулетке, как раз в тот момент, когда Катя проиграла свою ставку. Женя даже обрадовался предлогу увести ее отсюда:
— Пошли уже, видишь, удача твоя спрыгнула. И нам пора.
— Угу, сейчас отыграюсь, и пойдем. — Катя, не отрываясь, гипнотизировала шарик, как будто, если она хоть на секунду отвлечется, он сбежит с поля.