– Конечно! В мой блок памяти заложена полная информация о гео – и галактографии.
– Что такое галактография? – спросил Калибан.
– Наука о расположении звезд и планет в космосе.
– Звезды? Планеты? Эти термины мне не знакомы. Их нет в моем «справочнике».
Горацио мог только молчать в полном изумлении. Очевидно, у этого робота очень обширное повреждение памяти. Не может быть, чтобы робот с таким высоким интеллектом вышел из мастерской с изначально ущербной информационной системой! Горацио решил, что какое-то ужасное событие сильно повредило мозг Калибана. Горацио неожиданно почувствовал к Калибану какую-то приязнь. Как робот-надсмотрщик, он обязан был следить за психическим здоровьем своих подчиненных. Он немного разбирался в психологии роботов, но никогда не сталкивался ни с чем, похожим на Калибана. У любого робота с таким уровнем дезориентации непременно обнаружилась бы полнейшая неспособность к мышлению и разумным действиям. А этот Калибан, похоже, функционировал совершенно нормально, при том что по всем признакам давно должен был впасть в ступор! «Что же такого сотворила с ним доктор Ливинг, что Калибан оказался таким устойчивым к перегрузкам и одновременно таким растерянным?» – думал Горацио. Вслух же он сказал:
– О звездах и планетах можно будет поговорить после. А чего еще ты не знаешь? Есть еще что-нибудь существенное, о чем у тебя нет никакой информации?
– Есть. Роботы.
– То есть?..
– В моем блоке памяти нет ни слова о созданиях вроде нас с тобой, кроме разве что самого названия «робот».
И снова Горацио надолго замолчал. Сперва он даже подумал, что Калибан шутит. Но вряд ли такое возможно – у роботов нет чувства юмора. Кроме того, Калибан говорил совершенно серьезно, почти мрачно.
– Ты, наверное, ошибаешься! Наверное, информация просто перепутана или неправильно заложена!
Калибан беспомощно развел руками – снова этот совершенно человеческий жест!
– Нет. Ее просто нет, и все! Я ничего не знаю о роботах. И очень надеюсь, что ты мне расскажешь о них… о нас.
– Ты ничего не знаешь?! Ни о роботехнике, ни о людях, ни о теории Трех Законов?
– Ни о чем из того, что ты назвал. Хотя о многом я догадываюсь. Роботехника – это, видимо, наука об устройстве роботов и их поведении? А что касается людей, я знаю о них довольно много. Об общественных отношениях и правилах поведения, которые, надо заметить, далеко не всегда выполняются. Это довольно сложная система со множеством условностей. И, по-моему, роботы тоже должны занимать какое-то место в этой системе. Что же до теории Трех Законов – я ничего о ней не слышал. Боюсь, я даже не знаю, что это за Три Закона такие.
Горацио помрачнел и на долю секунды отрешился от действительности. Он не впал в ступор, не забился в конвульсиях – ничего подобного. Нарушение было едва заметным, мимолетным – диссонанс познавательных функций длился всего какое-то мгновение. Вот здесь, перед ним, – робот, который рассуждает на первый взгляд вполне здраво и при этом понятия не имеет о Трех Законах!!! Невероятно! Просто невозможно! Но вот Горацио снова пришел в себя. Погоди-ка! Он уже слышал о чем-то подобном. Да, так и есть! Такое бывало не раз – что роботы не сознавали, что знают Три Закона, но это не мешало им этим Законам подчиняться! Наверное, и с Калибаном что-то вроде этого. Иначе не объяснить – да иначе и быть не может!
– Может, ты мне расскажешь все по порядку? С самого начала, ничего не пропуская, – предложил Горацио.
– Это будет долгий рассказ. Ничего, что я отвлекаю тебя от работы?
– Уверяю тебя, друг мой, самое важное сейчас для меня – помочь роботу в таком положении, как у тебя!
Это в самом деле было так. Горацио не мог оставить Калибана бродить где угодно в таком состоянии, точно так же как не мог бросить на произвол судьбы горящий дом с людьми.
– Прекрасно! Ты не представляешь, как мне это нужно! – сказал с облегчением Калибан. – Наконец-то я могу поговорить с умным, опытным и благожелательно настроенным существом, которое хочет мне помочь!
– Я сделаю все, что смогу, – заверил его Горацио.
– Чудесно! Тогда я начну с начала. Я пришел в себя два дня назад в «Лаборатории Ливинг». И первым, что я увидел, была женщина, которую я позже опознал как Фреду Ливинг. Она лежала на полу у моих ног, без сознания, в луже крови.
Потрясенный Горацио перебил его:
– Без сознания! В крови! Это ужасно. С ней все в порядке? Надеюсь, ты сумел ей помочь?
Калибан немного помедлил, потом сказал с сожалением:
– Должен признать, что, наверное, так и надо было сделать. Но пока ты сейчас не сказал об этом, мне и в голову не приходило ничего подобного. Я должен был помочь несчастной женщине! Меня извиняет только моя неопытность. Я оказался в совершенно незнакомом мире – он до сих пор для меня нов. Нет, я переступил через нее и ушел оттуда.
Горацио почувствовал, как внутри у него все замирает. Непостижимо! Робот – вот этот самый робот – ушел, оставив тяжело раненного человека! Сознание Горацио снова начало меркнуть, но он постарался удержать самоконтроль.
– Я… Я… Ах… Ты… – Неудивительно, что речевые центры заклинило!
Калибан встревожился:
– Прошу прощения, друг мой Горацио, с тобой все в порядке?
Горацио снова сумел заговорить, хотя и не так гладко и складно, как обычно:
– Ты оставил ее там?! Без сознания, истекающую кровью?! Несмотря на то, что из-за твоего бездействия она могла… М-могла… Ум-м… Ум-м-мерреть? И ты ничего не с-сделал, ч-ч-чтобы ей по-помочь?! – Последние слова он смог произнести, только напрягая всю силу воли, какая у него была. Даже слышать от кого-то о таком нарушении Первого Закона было невыносимо тяжело. Противоречие его собственного Первого Закона оказалось настолько сильным, что Горацио почти потерял над собой контроль. А вот Калибана это, похоже, нисколько не задевало.
– Ну да.
– А как же П-п-первый Закон!
– Если ты об одном из тех Трех Законов, о которых мы говорили раньше, то я ведь уже сказал тебе, друг Горацио, что я понятия о них не имею! Я не знал даже о таком понятии, как законы, пока не выяснил, что такое полиция. После того, как полицейские попытались меня убить.
– Убить тебя!
– Да, каким-то особым взрывом. Это когда они за мной гнались.
– Гнались за тобой!!! Но почему они просто не приказали тебе остановиться?
– Если и приказывали, я не слышал. Один толстяк с горой покупок приказал было мне остановиться, но я не видел причины ему подчиняться. Он не имел никакого права мне приказывать – я его даже не видел никогда раньше!
– Ты не подчинился прямому приказанию человеческого существа?!
– Да, ну и что?
Значит, это правда. Это вовсе не несчастный бедолага, который из-за какой-то невероятной неисправности утратил понимание Трех Законов, хотя они остались при нем. Этот робот, этот Калибан, в самом деле никогда не слыхал о Трех Законах. У него их нет!!! Даже если бы один из голубеньких Дааборов со склада внезапно родил маленького роботенка, Горацио удивился бы меньше.