Дёмин с минуту ещё постоял в проёме, глядя на удаляющуюся пару, плюнул, словно стараясь попасть, им вслед, тихо выругался и захлопнул калитку.
* * *
От караулки дорожка уходила вправо и вела на другую, более широкую, с красно-белым бордюром. С правой стороны выстроилась шеренга одинаковых, точно солдаты в камуфляже, тополей с подпиленными кронами. Слева тянулись длинные серые стены складов с плоскими крышами. Солнце нагревало затылок и спину.
Какое-то время шли молча. Нечаев, скользя взглядом по складским стенам, прислушивался к цокоту своих победитовых подковок. Сапоги Черкасова, с подвёрнутыми голенищами, казалось, ступали по-медвежьи мягко и уверенно.
Когда они отошли от караулки метров на двести, Нечаев поравнялся с Черкасовым, и смущаясь, зашагал рядом.
- А я уж думал, по уставу, на дистанции пойдём... Думал, за опасного рецидивиста меня держишь! - широко улыбнулся Черкасов и хлопнул конвоира по плечу: - Как звать-то тебя, зёма?
- Сашкой. Александр, то есть... - отчего-то почувствовав себя виноватым, промямлил Нечаев.
- Да ты что!? В натуре? Тёзка, значит!? - Черкасов даже остановился и сунул ему руку: - Держи пять, тёзка! Хороший ты чувак, не то что этот стручок гнилой!.. Дёмин, он ведь всю духанку с полов не слезал. Вот так-то...
Пожимая протянутую ему твёрдую и сухую ладонь, Нечаев вдруг представил, как тянет его Черкасов к себе, бьёт, сильно, резко и швыряет на землю, придавливая коленом...
Но Черкасов отпустил его руку, хлопнул по плечу ещё раз, и они двинулись дальше.
- А про ногу неужели не знаешь? Старая ведь подъёбка!.. - тряхнул чёлкой губарь.
Ефрейтор пожал плечами.
- Прикол, короче, в том, что на правой ноге большой палец находится слева. И наоборот, соответственно...
Нечаев озадаченно вскинул брови.
- Чего, не въехал? Ну, типа... Да ну, тёзка, не парься... тупая подъёбка... Забудь...
За деревьями показался свежевыкрашенный охровый фасад штаба.
- Меня к бате, по-новой, что ли? - поинтересовался Черкасов, вглядываясь вперёд. - Ведь водили же вчера уже... Замполит припёрся, как же без него, мудака!.. «Дизелем» всё опять пугал... Все мозги мне проебал, козёл старый!
Нечаев помотал головой:
- Не, на подсобку приказали.
Черкасов просиял:
- Так это, зёма, совсем другое дело! Молочка попьём, хавчик знатный заделаем! Я бойцам скажу, всё в лучшем виде сделают. Ты как насчёт?.. - Черкасов ткнул себе пальцем под челюсть. - По паре капель организуем? Мы же тёзки, а?
Нечаев, усмехнувшись, покачал головой.
Вышли на центральную дорогу, идущую от КПП через всю часть, мимо плаца, столовой и штаба к артскладу.
- Да не ссы, тёзка, всё нормально будет, - подмигнул Черкасов и вдруг заорал: - О, бля! Духи! Духов ведут!
Впереди, на плацу, действительно колыхалась болотного цвета масса. Духи выбегали из карантинной казармы и строились в колонну по трое. Тищенко, здоровенный сержант, одного с Черкасовым призыва, сдвинув на затылок пилотку, лениво разглядывал подчинённых.
- Зёма! - вновь заорал Черкасов, приветственно махая рукой.
Сержант повернул голову. Расплылся в улыбке:
- Какие люди! И под конвоем!
Загоготал, довольный остротой. Неожиданно оборвал смех и рявкнул на строй:
- Смирно!! Шо за смехуёчки в строю?! - вновь повернулся и приглашающе махнул рукой.
Чёркасов, даже не взглянув на Нечаева, направился к плацу. Ефрейтор, потея и поводя лопатками, нехотя поплёлся следом.
От духовских новеньких гимнастёрок и сапог в воздухе плыл характерный, сладковато-терпкий запах. Бледные пятна не успевших ещё почернеть и задубеть под местным солнцем лиц с интересом и опаской разглядывали губаря и конвоира с «калашом» за спиной.
Нечаев приосанился и вдруг отчётливо вспомнил себя самого, стоящего здесь же. Голодного, измотанного и запуганного. И сержант Тищенко, тогда ещё младший, сам только из учебки, стройный, не отъевшийся ещё, не матёрый, вышагивает перед их учебной ротой, супя брови и оглаживая полы гимнастёрки, проверяя поминутно складку за ремнём на пояснице. Год прошёл, а ничего и не изменилось существенно. Тот же плац, тот же Тищенко. Да и сам Нечаев... Та же тоска, та же тягота, да и дембель, хоть и ближе стал, а всё равно - не видать отсюда. Время лишь сделало круг, мало что изменив. В его, нечаевской жизни, во всяком случае. Только лето прошлое было дождливое и холодное. Болел постоянно, а если в санчасть попросишься, так пожалеешь, почему не помер сразу...
Черкасов, будто мысли прочитав, хохотнул:
- А ведь и мы когда-то тут парились и шуршали, верно, тёзка?
Подойдя к сержанту, Черкасов обнялся с дружком, похлопывая его по спине. Отлепившись, приложил руку к непокрытой голове, выпятил вперёд живот на генеральский манер, и дурачась, проорал в сторону строя:
- Здравствуйте товарищи духи!
Строй ответил молчанием.
Черкасов удивлённо переглянулся с сержантом:
- Не понял... Они у тебя что, Колян, службы не знают? - опять приложил руку к голове и сдвинув брови, прорычал: - Здравствуйте товарищи духи!
- Здра жлаем тарищ дед! - наконец сообразили духи.
Тищенко с Черкасовым довольно заржали. Чувствуя себя полноправным, послужившим своё черпаком, Нечаев пару раз солидно и снисходительно усмехнулся.
Воздух расплавленным стеклом плескался над плацем.
- Жара опять, - глянув на цвета застиранных армейских трусов небо, протянул Тищенко. - А тут ебись с ними!.. Тебя куда ведут-то?
- Коровам хвосты крутить!
- Гы-гы-гы! Смотри не поотрывай там их! Слухай, я тебе к обеду зашлю кого-нибудь. На полчасика припашешь, если надо будет. А ты на обратку организуй молочка, ладно? Я банку дам. Тихо там! - рявкнул в сторону духов Тищенко. - Кто там пиздит в строю? Заскучали? Щас повеселимся! Ну давай, Сань, - сержант протянул руку, - а то вишь, козлодои застоялись... На спортплощадку погоню.
- Давай, Колян, поеби душков, как нас в своё время! Пирожки домашние повытряхивай из них! - Черкасов весело оскалился. - Насчёт молока замазано!
Попрощавшись за руку и с Нечаевым, Тищенко повернулся к уже взопревшему строю:
- Рановато шо-то мы потеем! Не побегали даже, а уже смотри-ка! А ну-ка, нале! Во!
Шмум-бум - развернулась сотня сапог.
- Правое плечо вперёд - бегом! Марш! Побежали, побежали, кони!
Под гулкий дробный топот Нечаев с Черкасовым сошли с плаца и направились к возвышающейся на холме, точно эллинский храм, светло-зелёной столовой. Черкасов вновь шёл, как и полагается, впереди, картинно держа руки за спиной. В полоборота повернув голову, он обратился к Нечаеву: