Как наши читатели уже знают, в общественном морге был произведен осмотр тела. Фельдшер Янсен считает, что причиною смерти послужило удавление веревкой, но он обнаружил на теле усопшего также и иные следы насилия. На голове имелись следы ударов тупым орудием, но они, по мнению Янсена, не представляли угрозы для жизни. Правая рука искалечена: три пальца отрублены, в ладонь впаяны несколько комков расплавленного свинца и звено толстой цепи. На спине вырезаны слова, истолкованные приставом Кёлером, как «Семь лет». Язык проткнут острым предметом. Смерть наступила, по-видимому, в первых числах января.
Пристав Кёлер обошел всех жителей в окрестности, но, как наши читатели уже знают, безрезультатно — никто не смог рассказать что-либо, что могло бы облегчить расследование. Согласно показанием церковного сторожа, Моосбрюггер был повешен не раньше чем за каких-то несколько часов до того, как его обнаружили, во всяком случае, накануне, когда несколько жителей пришли на кладбище, чтобы зажечь поминальные свечи, тела там еще не было.
По случаю празднеств брат и ближайший родственник погибшего, К. Моосбрюггер, был вызван на допрос в королевскую жандармерию только через четыре дня после обнаружения трупа. По словам пристава Кёлера, Моосбрюггер настолько нервничал, что он решил его задержать. Новый допрос проходил в присутствии королевского исправника Бринка, которому Моосбрюггер заявил о пропаже брата.
На допросе Моосбрюггер утверждал, что покойного, после того как братьев уволили в прошлом месяце с работы, преследовали мысли о самоубийстве. После скандала, о котором, как наверняка помнят наши читатели, «Вестник» в свое время рассказывал, их ждал судебный процесс.
На второй день Рождества, когда К. Моосбрюггер последний раз видел своего брата, тот пребывал в глубокой меланхолии и только и говорил, что о своей приближающейся смерти. Моосбрюггер сообщил, что расстался с братом на постоялом дворе и направился к вечерней трапезе.
Согласно близким к «Вестнику» источникам, господин Моосбрюггер пока вне подозрений, хотя весьма возможно, что ему известно имя убийцы. Несмотря на то что совершенно ясно, что труп перенесли на другое место, пристав Кёлер говорит, что самоубийство пока еще окончательно исключить нельзя. Согласно медицинскому заключению, погибший мог вначале покончить счеты с жизнью, после чего его труп был искалечен и перенесен на другое место неизвестным преступником. Население нашего города живо обсуждает мотивы как самоубийства, так и возможного преступления. Мы, как и все, глубоко удручены. Как сказал советник бургомистра Pay, новые времена принесли с собой не только фабрики и железные дороги, но и все более жестокие преступления. Редакция и жандармерия призывает всех, у кого есть какие-то важные сведения, могущие помочь решить трагическую загадку, немедленно заявить о себе.
Христианский Вестник, Ратибор, 20 января
Моосбрюггер арестован
В пятницу исправник Бринк принял решение арестовать Карла Моосбрюггера по подозрению в убийстве своего младшего брата Стефана. Задержанный пока не признался, но, по нашим источникам, в деле появился свидетель, чьи показания указывают на вину Моосбрюггера. Пристав Кёлер сделал заявление, пообещав держать общественность в курсе всех событий, могущих пролить свет на трагическое происшествие. Прокурор прилагает все усилия, чтобы разыскать свидетеля, которого видели поблизости от кладбища. Если это кто-то из наших читателей, мы просим его немедленно связаться с властями или с редакцией.
Христианский Вестник, Ратибор, 24 января
Арестованному предъявлено обвинение
Уже несколько недель в городе не смолкают споры, виновен ли К. Моосбрюггер в смерти своего младшего брата. Задержанный клятвенно заверяет, что его брат покончил жизнь самоубийством после того, как был со скандалом уволен со своей службы надзирателя в сумасшедшем доме. На чем основана такая уверенность господина Моосбрюггера, для редакции остается загадкой, поскольку он одновременно сообщает, что не виделся с братом после Рождества, когда они встретились на одном из наших постоялых дворов, и тогда тот был в полном здравии. И поскольку история эта привлекла такое внимание и вызвала такой интерес общественности, мы еще раз изложим ее вкратце:
В прошлом году, незадолго до Рождества, оба брата попались на том, что воровали еду у пациентов. Новый директор дома призрения, всеми глубоко уважаемый советник Хеннингсдорф, заподозрил неладное, после того, как получил анонимное письмо, написанное, как предполагают, кем-то из бывших пациентов. Кражи, по-видимому, происходили систематически на протяжении многих лет. Кроме того, братья воровали у больных и дрова, и платье и продавали их на рынке. По этой причине на Рождество их уволили. Хеннингсдорф не исключает, что их действия могли привести к гибели многих пациентов, и по этой причине против братьев решено возбудить дело.
Позавчера, когда корреспондент «Вестника» встретился с исправником Бринком, тот сказал, что пока подозреваемый не признаёт свою вину в убийстве. Моосбрюггер, как и раньше, утверждает, что его брата после скандала все время преследовала мысль о самоубийстве. Судя по всему, подозреваемый таким образом пытается затруднить следствие.
Христианский Вестник, Ратибор, 30 января
Моосбрюггер признал свою вину
После двух недель в заключении Карл Моосбрюггер наконец признался, что он убил своего младшего брата Стефана. Случай, по выражению исправника Бринка, весьма деликатный, преступление отличается особой жестокостью, которая, как он сказал, «представляется типичной для нашего времени».
Как вытекает из протокола допроса, Моосбрюггер со своим братом на третий день Рождества посетили трактир «Три якоря» в соседней деревне Егерсдорф, где они повздорили по поводу краж дров в Ратиборском доме призрения, по поводу чего им грозило вмешательство правосудия. В десять часов, как рассказывает еще один свидетель, братья покинули трактир. То, что произошло потом, ни один порядочный гражданин в нашей округе не может представить без глубочайшего возмущения: в расположенной по соседству заброшенной кузнице Моосбрюггер ударил брата молотком так, что тот потерял сознание, и приковал его к железной балке. Кроме того, обвиняемый прибил язык погибшего к стене, а затем полил его расплавленным свинцом, так что тот теперь не только был прибит к стене, но и «припаян правой рукой к цепи и балке». Четверо суток зверствовал Моосбрюггер, измываясь над своим братом, избивал его все более жестоко и под конец выцарапал стамеской на его спине «несколько слов». В конце концов он удавил его веревкой и под покровом ночи отнес труп на ближайшее кладбище.
Обвиняемый не может дать этой непостижимой жестокости какое-либо разумное объяснение. У пристава Кёлера сложилось впечатление, что Моосбрюггер «не в себе» — он утверждает, что сам дьявол подбил его на преступление. Его самого пугали все новые и новые жестокие выдумки. На допросе он сказал: «Сам нечистый управлял мною, он мне давал указания, что я должен делать».
Признание подкрепляется многими компрометирующими показаниями свидетелей. Приходская белошвейка, фрекен Рашель Мандельбаум, говорит, что встретила братьев по дороге из трактира в кузницу. Трактирщик из «Трех якорей», ранее утверждавший, что не может припомнить братьев в тот вечер, теперь изменил свои показания. Обвинение по-прежнему ищет третьего свидетели, ребенка, по-видимому, мальчика, которого видели неподалеку от кузницы в канун Нового года.