…Второй день задерживаюсь на работе. Попивая кофе, стучу пальцами по клавиатуре. Букв на мониторе становится больше и больше. Пишу книгу нашей любви. Пишу с легкостью. Любовь — мой вдохновитель…
(…Сложно что-то сказать. За нас говорит музыка…)
…Не слышала русских песен. Однозначно полюбила бы «День рождения — грустный праздник». Знаменитая песня с текстом о ней. После смерти матери дни рождения встречает в одиночестве. В паутине тоски. Убегает ото всех на Чамлыджу. [102] Взбирается на вершину Стамбула. Место, где когда-то познакомились. Приближается к небесному царству мамы. Садится на некрашеную скамейку. В мыслях напевает колыбельную про белого ягненка, затерявшегося в темному лесу. В детстве засыпала под нее. Звучала чарующе-сказочно в мамином исполнении. Закрывала веки счастливой. Ягненка отыщет пастух. Мама всегда рядом…
Гюльбен отнекивалась. Без того должна была приехать в Стамбул. День варенья приходился на воскресенье. В университете разрешили задержаться еще на пару деньков. Обещала наведаться к нам с Зейнеп в понедельник. Свой день хотела провести в полном одиночестве. Вновь на Чамлыдже. В окружении мамы, облаков, встревоженных весною птиц. «Маленькая традиция. Если нарушу, то предам маму. Ведь это ее день тоже. В минуты моего рождения воссоединяемся как прежде. Единственный день в году с такой возможностью». Переписываемся по ICQ. Продолжаю уговоры. «Canım, [103] мама с тобою не только в этот день. Оберегает тебя вне зависимости от времени суток, сезона года. Уверен, она была бы против того, чтобы день рождения ты отмечала одна… Давай отпразднуем вместе. Пусть будет подарком на наше предстоящее обручение». Молчание. В окошке появляется смайлик с плачущими глазами. «Сложно отказать… Хорошо». Договорились. 19 марта устраиваем подруге настоящий праздник. «Есть одно условие, братик… Можно, празднество будет домашним, негромким? Только я и вы. Зачем лишний шум?» Отвечаю: «Ok». Тут же кликаю мышкой на ник Зейнеп в аське. «Милая, уломал. Гюльбен согласилась». Моментально в верхнем окошке появляется смайлик, вопящий от радости. «Пора готовиться, любимая. У нас три дня».
Честно говоря, хотелось бы организовать яркий вечер с десятком гостей, искрящимися фейверками, зажигающей музыкой. Желание именинницы — закон. Ограничимся спокойным мероприятием. В принципе я, Зейнеп, Айдынлыг — не самая скучная компания… Праздник без вкусной еды на Востоке не праздник. Как всегда, заранее обдумываем праздничное меню. От высококалорийных блюд бесполезно бежать. Жаль, предлетняя диета сорвется. Хотя ничего страшного. Отработаем калории одного дня в бассейне. Вспоминаем обожаемые продукты Гюльбен. Если не изменяет память, подруга без ума от дыни, курятины, баклажанов, грецких орехов, капусты, сливок, семги, всяких фруктовых десертов. Набор продуктов не самый легкий. Что приготовить вкусненького из перечисленного? Листаем наши кулинарные альбомы, рыскаем в интернете, просматриваем прошлогодние выпуски «Софры»… Вроде с горячим, холодными закусками определились. Осталось выбрать салатик. Оригинального в периодике не находим. Последняя надежда на Ши-най. Настоящая палочка-выручалочка. Богиня вкусностей советует пикантный дынный салат. Торт заказываем в кондитерской. Приступаем к святому действу. Нам с Зейнеп только дай повод повозиться на кухне…
Обращаемся к азербайджанской кухне. Капустно-ореховая долма. В качестве горячего. Блюдо готовится без мяса. Получается насыщенным. Зейнеп занялась начинкой. Очищенные грецкие орехи, стакан вареных очищенных каштанов и пару головок репчатого лука пропускает через мясорубку. В смесь добавляет четыре столовые ложки риса, нашинкованный базилик, подсолнечное масло, куркуму. Соль с перцем по вкусу. Тщательно перемешивает. Затем я по одной столовой ложке приготовленного фарша заворачиваю в капустные листья. Выкладываю в кастрюле слоями. «Закупориваю» многослойку дольками айвы, черносливом без косточек. Заливаю двумя стаканами воды. Тушится на среднем огне до выкипания жидкости…
Пока готовится долма, приступаем к готовке холодных закусок. Одна из них — хяв-тя-бяджяр из баклажанов. С приходом лета его часто готовила моя прабабушка Пярзад. Помню, как чернели ее руки, пока отчищала от кожуры толстые фиолетовые овощи. В виду приобретенного опыта занимаюсь хявтя-бяджяром собственноручно. Мою овощи — баклажаны, помидоры, лук репчатый, сладкий перец. Нарубаю маленькими кубиками. Залив водой, тушу в глубокой сковороде. Пока вода не выпарится. Затем вливаю масло и немного поджариваю овощи, посыпая массу четырьмя измельченными зубчиками чеснока. Хяфтя-бяджяр можно хранить в холодильнике до трех дней…
Салат приятно удивил. Не удержались, чтобы попробовать. Солнечный вкус лета. Благодаря дыне, винограду, ананасу. По словам Шинай, рецепт из Италии… Мякоть дыни нарезаем кубиками, зеленые виноградины разрезаем пополам. К ним подмешиваем накрошенного ананаса, нарезанную куриную грудку, предварительно поджаренную. Все ингредиенты заливаем соусом, приготовленным из взбитых сливок. К ним добавляем майонеза, щепотку порошка карри, пол столовой ложки сахарного песка. Салат получается особенно вкусным после двухчасовой пропитки в холодильнике.
…Увидев накрытый стол с горящими свечами, Гюльбен заплакала. Переполняющие эмоции. Обняла нас. Утерев слезы, быстро начиркала в своем желтом блокнотике несколько фраз. Навсегда запечатлелись в памяти. «Сегодня самый счастливый день… Спасибо вам… Как думаете, сейчас мама с нами?» Беру ручку из дрожащих пальцев, пишу на следующей страничке: «Она с тобой, именинница!» Сентиментальная Зейнеп не сдерживает слез. Включаю любимую песню Гюльбен. «Baş harfi ben» Кенана Догулу. Сложно что-то сказать. За нас говорит музыка.
…Праздновали до поздней ночи. Сытые, развалились на ковре в гостиной. Вино дурманило, Зейнеп рассказывала о первом поцелуе. Мы с Гюльбен безмолвно вспоминали Чамлыджу. Великий холм, некогда соединивший два затерявшихся дружеских сердца.
(…Жизнь как пух из распоротой подушки. Тысяча возможностей поймать. 999 из них — пустые…)
…Преодоление определенного этапа жизни приближает к постижению смысла бытия. Возникает уверенность в завтрашнем дне. Приобретаешь то, что, казалось бы, приобрести невозможно. Спокойствие. Бесценно. Исходит из нутра сердца. Вознаграждение за выстоянные трудности…
После Стамбула перестал бояться самолетов. Теперь для меня они средство передвижения, а не путеводители в угнетающую реальность. Когда-то боялся покидать Стамбул. Опасался вероятности не вернуться. Сейчас страх исчез. В море города души брошены якоря горячо любимых людей. Крепко держат за руку, сжимают ладонь. Не отпустят. Теперь Стамбул — неотъемлемые главы восточной реальности. Главы, составляющие целый сюжет толстенной книги…
За прожитые годы в городе души многое простил, отпустил. Во многое поверил заново. Фотографии с эпизодами нынешней жизни яркие. Серых тонов нет. Поверхности холодильника не видно под мультяшными магнитками. Ими закреплены десятки снимков — живые комиксы моей повседневности… В Стамбуле перевернул страницу, поменяв образ жизни. Завел собаку, отыскал половинку. Почти оплатил кредит за квартиру, полную солнечного света. На моей тумбочке лежат симпатичные томики Памука в мягкой обложке. В кухонном шкафу со стеклянными дверями сложены в ряд кофейные кружки. Каждая из них — частичка домашнего уюта. Накупил десятки комплектов постельного белья. Мягкий, хрустящий хлопок радужных цветов. Ложишься спать в понуром настроении, просыпаешься — в бодром… Зейнеп подарила раритетный дубовый стол. Когда-то принадлежал одному турецкому поэту. Три месяца находился на реставрации. Получил «второе дыхание». Теперь пробуждает во мне желание творить. Вечно завален исписанными листами бумаги, фантиками шоколадных конфет, засохшими шкурками апельсинов. Запах цитрусов впитался в мертвую пластмассовую оболочку лэптопа, на котором пишу статьи для турецких газет…