Наливает кофе. И себе, и мне. В наши любимые кружки. Моя – салатового цвета, ее – оранжевая. «Вареники по-разному готовят. Я – по бабушкиному рецепту. А вот моя тетя лепила вареники размером с небольшие пирожки и готовила их на пару. Получались такие пышки. Правда, тесто было другое. Забыла рецепт…» Уплетаю вареники, поливая их медовым соусом. «Уверен, твои вареники самые вкусные…» Мирумир, умиляясь, наблюдает за мной. «Жаль, сметаны в Турции нет. С ней намного вкуснее. Но и с медом тоже ничего…» – «Мне добавки! Ellerine saglik!» – «Afiyyet olsun, canim!.. [50] Слушай, а я уже турецкий выучила»…
* * *
…Листаю свежий номер «FHM». Она читает «AciCikolata» Лауры Эскивель, спрашивая у меня перевод незнакомых слов. «Я еще в Москве прочла эту книгу. У нас ее назвали „Шоколад на крутом кипятке“. Хоть роман и напоминает мексиканский сериал, но… Эскивель напоминает, что каждая женщина в душе немножечко ведьма. И ведает она, как с помощью обыкновенной стряпни влюбить в себя мужчину…»
Сидим в уличной кафешке. Стеклянный столик в венском стиле, букетик полевых цветов в желтой вазе, диваны с фиолетовыми подушками, прозрачное небо над головой в кружевах разбегающихся облаков, две чашки кофе с «шапочкой» из сливок. Мирумир отбирает у меня журнал, шутливо возмущаясь: «Ты вообще меня слушаешь? Хватит на голых девок смотреть…»
«Да ладно тебе… Лучше посмотри, какие там слова пишут о русских девушках… Дай прочитаю». Возвращаю себе журнал, открываю 56-ю страницу. «Вот послушай… Birileri Rusya'nin havasini ve suyunu analiz etsin. Belki bu sayede kadinlarinin neden bu kadar giizel olduklarini anlaya-biliriz [51] … Ну так я согласен…» Откладывает книжку в сторону, задумчиво крутит очки.
«Ну, то что красавицы, согласна… Правда, порой, наблюдая за поведением русских девушек в Турции, я злюсь. Нельзя же быть настолько доступными. Я не осуждаю… Просто из-за некоторых чертовок у турок складывается свое мнение о нас. Называют Наташами…» Сворачиваю «FHM» в трубочку, засовываю в рюкзак. «А ты не обращай внимания. У каждого народа есть стереотипный образ. Вот про нас, турок, говорят, что мы по своей сути недалекие, обижены умом и думаем только членами… Люди зачастую следуют странным идеям».
Задумчиво оглядывается по сторонам. Останавливает взгляд на воркующих подростках за соседним столиком «Знаешь, Светусвет… Сейчас, вот прямо сейчас, мне это всё так по барабану… И вот сейчас, прямо сейчас, меня не пугают мокрое небо, удручающая погода, неоплаченные счета прошлого, простудные ночи… Я люблю и любима. И сейчас, вот прямо сейчас, нет ничего важнее этого… Закажу-ка я самую большую порцию мороженого… Плевать на последствия… Ты будешь?» – «Конечно…» Кивком подзываю официанта. В этой маленькой кафешке в центре Стамбула мы находим в себе свои же отражения. Слой за слоем перебираем их. И понимаем, что мы не люди, а многослойные пироги… Главное, не съесть самих себя.
…Сегодня обедом занимаюсь я. Мирумир просится в помощницы. C удовольствием соглашаюсь. Грех отказываться от такой музы… Решил побаловать нас кутабами из тыквы – знаменитым азербайджанским блюдом. «В этот раз поучусь у тебя, а в следующий приготовлю сама… Вот увидишь, я еще тебе конкуренткой стану». Она смеется, завязывает на мне фартук, целует в затылок. Поцелуи любимого человека – лучший побуждающий фактор…
Пока Мирумир очищает тыкву от кожуры и семечек, разрезая ее на крупные куски, я занят тестом. Замешиваю его из муки, яйца, воды и соли. Накрываю бирюзовым полотенцем, оставляю на полчасика. За это время успеваем приготовить начинку для кутабов. Тушим очищенную тыкву с одним стаканом воды. Одновременно я обжариваю мелко нарезанный репчатый лук, посыпанный щепоткой корицы. Добавляю туда зерна граната. Затем все это смешиваю с пюре из тушеной тыквы. Начинка – душисто-оранжевая каша в гранатовых самоцветах – готова. «Она такая оптимистичная на вид! Глаз радует. Правильно: счастье – оно рыжее…»
Разделяю подошедшее тесто на небольшие шарики размером в пряник. На присыпанном мукой столе раскатываю их в лепешки диаметром около 15 см. Выкладываю тыквенную массу тонким слоем на одну сторону круга, после чего прикрываю ее другой половиной. Защипываю концы, бросаю на горячую сковороду. Кутабы хорошенько пропекаются при открытой крышке. По мере готовности я обильно смазываю их сливочным маслом с обеих сторон. Готовые кутабы складываю друг на друга. Мягчают в своем тепле. Гранатовые зернышки просвечивают сквозь поджаренное тесто, дополняя общую радостную картину алым проблеском…
Каждый съедает по десятку кутабов. Посыпаем сумаком, сворачиваем трубочкой, с наслаждением отправляем в рот. Капли масла стекают по подбородкам, губы покрываются жирным блеском. Сладковатый вкус тыквы благодаря жареному луку обретает новый оттенок, гранатовые зерна добавляют кислинки. «Никогда не ела кутабов, но знала, что азербайджанская кухня очень вкусная. Как, впрочем, любая восточная…». «А кутабы, приготовленные на садже [52] , – вообще улет… Как-нибудь съездим в Баку, попробуешь…» Сворачиваю для Мирумир очередной кутаб. «Боюсь поправиться…» – «Ерунда. Как там говорят у вас в России? Хорошего человека должно быть много!»
…В прерывистом дыхании этого секса звучали ноты упущения. Будто что-то важное ускользало из наших объятий. Или разрывалось что-то неразрывное. Мы продолжали наслаждаться друг другом, списывая тревожное волнение на грозу за окном. Не хотелось думать о том, что было, будет. Мгновения, размером в жизнь… Она сильнее прижимала меня к себе, словно хотела укрыться от реальности, которая была там, за моими плечами, в прохладной комнате с приоткрытым окном. «Я дышу тобою…» Пальцы путаются в ее волосах, губы скользят вдоль живота, на смуглой коже серебристые следы поцелуев. Просит не спешить. Тяжело остановится тогда, когда секунды утрачивают обратимость.
Мирумир нежно прикусывает мою нижнюю губу и откидывается на подушку. Разглядывает мое лицо. «А я слышу твое сердце…» Наши соприкоснувшиеся взгляды разделяет прозрачное полотно воспоминаний. Первый поцелуй, первая ночь, перегоревшая лампа ночника, смятые простыни, одно утро на двоих. Черно-белые, чуть размытые кадры… Мы не отнимаем себя друг у друга. Хотим сохранить единство даже в разлуке. Готовы перевести назад, сломать, уничтожить стрелки часов, но осознаем, что обмануть можно кого угодно, кроме времени. Неужели причина тревожного волнения в этом бессилии?..
Она засыпает на кремовом одеяле. Я подхожу к окну. Тучи отступили, разрядившись дождем.
Капли, стучавшие по подоконнику, оставили на нем лужицы. Прислонившись к стене, закуриваю, наблюдаю за ночным Стамбулом. Под дуновением ветерка колышется занавеска. Забываю стряхнуть пепел. Падает на ковер. Ничего страшного. Главное, чтобы вера не падала пеплом…