Ангелочек не знала, последовать их примеру или все же подождать. Она была измотана, впереди — полная неизвестность, так почему бы не посидеть здесь? Ей не хотелось возвращаться к уличной суете. Даже если она не поест, ничего с ней не случится.
Еще трое мужчин не выдержали долгого ожидания и удалились. Остались Ангелочек и еще четверо посетителей. Рыжеволосый человек вышел из кухни, натянуто улыбаясь.
— У нас остались булочки и бобы.
Четверо оставшихся клиентов встали и направились к двери с язвительными замечаниями, что нет уж, с них, пожалуй, хватит.
Невысокий человек стоял сгорбившись. Не замечая Ангелочка, которая сидела в углу, он заговорил, обращаясь в пустоту: — Что ж, Господь, похоже, все кончилось. Бизнес кончился. — Подойдя к двери, он повесил табличку и прислонился лбом к стене.
Испытывая жалость к нему, Ангелочек знала, что он сейчас чувствует.
— Надо уходить? — тихо спросила она. Он повернулся, густо покраснев.
— Я не знал, что вы еще здесь. Хотите бобов с булочкой?
— Да, пожалуйста.
Он моментально исчез. Вернувшись, он поставил перед ней тарелку и опять удалился. Булочка была твердой, как камень, а бобы подгорели. Нахмурившись, она взглянула на него.
— Кофе? — спросил он, наливая чашку. Кофе был таким крепким, что она сморщилась.
— Мистер, вам нужен новый повар, — заметила она сухо, отодвигая тарелку.
— А вы ищете работу?
Ее глаза расширились. — Я?
Он, заметив ее удивление, внимательно осмотрел ее с ног до головы.
— Похоже, что вряд ли.
Она почувствовала, как жар приливает к лицу. Неужели ее прошлое вот так сразу же видно? Неужели у нее на лбу написана ее биография, чтобы весь мир мог с легкостью прочитать? Неужели целый год жизни с Михаилом не принес никаких перемен?
Она выпрямила спину.
— Вообще–то, я действительно Ищу работу, — заговорила она с усмешкой. — И хотя мне еще далеко до величайших поваров мира, я думаю, что смогу приготовить что–то получше этого, — сказала она, указывая на бесформенную массу подгоревших бобов в своей тарелке.
— В таком случае вы работаете со мной! — Бросив кофейный поднос на стол, он протянул руку, прежде чем она успела вымолвить хотя бы слово. — Меня зовут Виржил Харпер, мадам.
Она попыталась осознать тот факт, что только что получила работу, которая свалилась прямо ей на колени, словно зрелая слива с небес. Как это возможно? Лишь минуту назад она лихорадочно пыталась придумать, что делать и как заработать на жизнь, а теперь незадачливый хозяин кафе нанимает ее на работу.
— Подождите, — остановила она его, убирая руку. — Мне еще нужно найти жилье. Может быть, я даже не смогу остаться в Сан–Франциско.
— Вам ничего не нужно искать, сударыня. Вы можете расположиться в комнате повара, как только он уберется, а он уже собирает вещи. Ваша комната прямо над кухней, рядом с моей. Очень уютная, хорошая кровать, комод.
Она настороженно смотрела на него. Нужно понять, нет ли тут ловушки.
— На двери хороший замок. Вы сможете проверить прямо сейчас. А вы умеете печь пироги? У нас многие спрашивают пироги.
— Сколько я должна буду платить за комнату?
— Да нисколько, — ответил он удивленно. — Вы получили работу и с ней жилье. Так как насчет пирогов? Вы умеете печь или нет?
— Да, я умею печь хлеб и пироги, — сказала она. Элизабет и Мириам научили ее всему, что знали сами. — Если сможете доставить муку, яблоки, ягоды… Харпер поднял лицо и руки к небесам.
— Господь Иисус Христос! Я люблю Тебя! — Он вдруг высоко запрыгал. — Я люблю Тебя! Я люблю Тебя!
Ангелочек смотрела на него, скачущего, словно кузнечик, и думала, что она будет делать, если этот бедняга окончательно свихнулся. Он заметил ее взгляд и рассмеялся.
— Я целую неделю провел на коленях, молился и размышлял о том, что делать дальше. Вы знаете, что наделал этот пьянчуга? Он помочился в суп и весь день в понедельник подавал его клиентам. Рассказал мне об этом только сегодня. Я думал, что к утру меня повесят, а он только смеялся и говорил, что всего лишь добавил в похлебку немножко приправы. О том, что он сделал сегодня утром, я не могу вам рассказать.
Она взглянула на тарелку, стоявшую перед ней.
— Он что–то сделал с бобами?
— Нет, об этом я ничего не знаю.
— Что–то вы не слишком меня убедили.
— Пойдемте на кухню, я покажу вам продукты, и вы решите, что со всем этим можно делать. Как мне называть вас, мадам? Я вас даже не спросил еще.
— Осия, — назвалась она. — Миссис Осия.
Сильно размахнувшись, Михаил вогнал топор в полено так глубоко, что оно тут же раскололось пополам, а топор вонзился в чурбан. Пришлось как следует потянуть топор, чтобы освободить лезвие. Он поставил новое полено и, вновь размахнувшись, разрубил его пополам. И так одно за другим, пока все пространство вокруг него не оказалось заваленным дровами. Он ногой отшвырнул их в сторону и установил новое полено. Размахнувшись, разрубил его, на этот раз с такой силой, что полено разлетелось на куски, а топор отскочил от чурбана, едва не задев ногу.
Дрожа от напряжения, он отбросил в сторону топор и опустился на колени. Пот застилал глаза. Он отер его рукой. Вдруг послышался посторонний звук. Прищурившись от яркого солнца, он присмотрелся и увидел Джона, который, сидя на лошади, наблюдал за ним. Михаил даже не слышал, когда он подъехал.
— Давно ты здесь? — подавленно спросил он.
— Пару минут.
Михаил попробовал подняться на ноги и не смог. Как только он закончил свою неистовую работу, силы оставили его. Тогда он опустился на землю и сел, прислонившись спиной к чурбану. Взглянув на Джона, невесело улыбнулся.
— Не слышал, как ты подъехал. Что привело тебя сюда?
Джон взялся руками за луку седла. — У тебя уже дров на две зимы.
— Подгони телегу и возьми себе, сколько тебе нужно. Джон спрыгнул с лошади, седло под ним жалобно скрипнуло. Он подошел и сел рядом с Михаилом.
— Почему ты не хочешь поехать за ней?
Михаил провел дрожащей рукой по волосам.
— Оставь это, Джон. — Ему так не хотелось это обсуждать.
— Просто проглоти свою гордость, сядь на лошадь и отправляйся искать ее. Я присмотрю за домом.
— Гордость тут ни при чем.
— Тогда что тебя удерживает?
Михаил поднял голову и, глубоко вздохнув, ответил: — Здравый смысл.
Джон нахмурился. — Ты говоришь так же, как Павел.
Михаил вопросительно взглянул на него. — И что же говорит Павел?
— Да, ничего особенного, — уклонился от ответа Джон. — Михаил, женщины эмоциональны. Иногда они делают глупости…