— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
«Скажи ему, Ангелочек, и покончи с этим раз и навсегда! Ты ведь этого на самом деле хочешь — чтобы он отпустил тебе сейчас, пока ты еще в состоянии это перенести. Если будешь тянуть, будет только больнее. Он разорвет твое сердце на части».
— Я никогда не говорила тебе самого плохого, что я сделала.
В его взгляде появилось легкое беспокойство.
— Тебе не обязательно исповедоваться во всем. Не передо мной.
— Ты должен знать. Ты же все–таки мой муж и вообще…
— Твое прошлое — это твое личное дело.
— Разве тебе не нужно знать, что за женщина живет с тобой?
— Зачем ты на меня нападаешь, Амэнда?
— Я не нападаю. Я просто стараюсь быть честной.
— Ты хочешь сделать мне больно?
— Ты должен знать, что…
— Я не хочу ничего слышать!
— …Я переспала со своим отцом.
Михаил рывком втянул воздух, как будто только что получил сильный удар. Долго смотрел на нее, на щеке подрагивал мускул.
— Я считал, что он ушел из твоей жизни, когда тебе было около трех лет, — как ты мне говорила.
— Да, это правда. Но он вернулся, когда мне было шестнадцать.
Михаил почувствовал тошноту. «Боже. Боже! Есть ли такой грех у который она не совершила?» «НЕТ».
«И Ты просишь, чтобы я любил ее?» «ТАК ЖЕ, КАК Я ВОЗЛЮБИЛ ТЕБЯ».
Зачем она это делает? Почему бы ей не оставить хоть какое–то бремя себе? — Тебе стало легче оттого, что ты на меня это выплеснула?
— Не намного, — отвечала она уныло. Она развернулась и пошла к дому, ненавидя сама себя. Что ж, она сделала это. Все кончилось. Ей хотелось куда–нибудь спрятаться. Она ускорила шаг. Нужно собрать вещи и быть готовой уйти.
Михаила трясло от злости. Идиллия закончилась. Начиналась буря.
«ТАК ЖЕ, КАК Я ВОЗЛЮБИЛ ТЕБЯ. ДО СЕМИЖДЫ СЕМИДЕСЯТИ РАЗ».
С воплем, выплескивая ярость, Михаил вогнал топор глубоко в чурбан. Потом довольно долго стоял, тяжело дыша; наконец, схватил рубашку и, надев ее, зашагал к дому. Пинком открыл дверь и увидел, что она вытаскивает вещи из комода, который он сделал для нее после отъезда Элтманов.
— Не останавливайся на этом, Амэнда. Давай, рассказывай мне, что ты еще сделала. Сбрось весь груз со своих плеч. Повесь его на меня. Не упускай подробностей о твоих славных приключениях.
«МИХАИЛ, ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ!».
«Нет! Я не могу слушать Тебя сейчас! Я хочу все выяснить с ней раз и навсегда!»
Она продолжала собирать вещи, и он схватил ее за руку, развернув к себе.
— Тебе ведь есть, что рассказать мне, правда, Ангелочек?
Это имя прозвучало как пощечина.
— Тебе разве этого было не достаточно? — ответила она дрожащим голосом. — Или ты и правда хочешь еще?
Он увидел ее чувства, которые она отчаянно пыталась скрыть, но даже это его не остановило.
— Ну что ж ты, давай, выворачивай все грязное белье. Она выдернула свою руку и приняла вызов.
— Ну, хорошо. Если ты так хочешь! Какое–то время, очень недолго, мне казалось, что я люблю Хозяина. Удивительно, не правда ли? Вся моя жизнь зависела только от него. Я выросла у него в доме, все ему рассказывала. Все, что меня беспокоило. Все, что было для меня важно. Я думала, он поможет мне разобраться в моих проблемах.
— А он использовал все это против тебя.
— Ты угадал. Я никогда ничего не знала о жизни Хозяина за пределами его дома, о его друзьях. Даже в мыслях не было. Пока он однажды не привел своего друга: он хотел, чтобы я с ним познакомилась. «Будь ласкова с ним, Ангелочек. Это один из моих лучших друзей». Тут вошел Алекс Стаффорд. Я посмотрела на Хозяина — он потешался над нами обоими. Здорово, правда? Хозяин знал, как сильно я ненавижу Стаффорда — за то, что он сделал с мамой. Ему хотелось посмотреть, как я буду на него реагировать.
— Твой отец знал, кто ты? Ангелочек невесело усмехнулась.
— Мой отец просто стоял и таращился на меня, словно я привидение. И знаешь, что он сказал? Что я ему напоминаю кого–то из его далекого прошлого.
— И что дальше?
— Он остался. На всю ночь.
— Ты когда–нибудь…
— Я знала, что делаю, и все равно делала! Неужели ты еще не понял? Я делала это с удовольствием и дождаться не могла той минуты, когда скажу ему, кто я такая. — Она не смогла выдержать его взгляд. Она дрожала и не могла справиться с дрожью. — Потом я сказала, кто я, и добавила, что случилось с мамой.
От злости Михаила не осталось и следа. Она долго молчала, и он прикоснулся к ней. — А он что сказал?
Она отстранилась. В ее широко открытых глазах отразилось мучение.
— Ничего. Он ничего не сказал. Он просто долго смотрел на меня. Потом сел на кровать и заплакал. Он плакал.
Он был похож на несчастного, разбитого старика. Он меня спросил: «Почему? Почему?». — Ее глаза слезились и горели, как будто кто–то бросил в них песок. — Я сказала, что этот вопрос часто задавала мне мама. Он просил у меня прощения, а я сказала, что пусть он горит в аду. — Она перестала дрожать, но вместо этого ее наполнил леденящий холод. Взглянув на Михаила,, она увидела, что он просто тихо стоит рядом, глядя на нее и ожидая продолжения.
— Знаешь, что было потом? — продолжала она безжизненно. — Через три дня он застрелился. Хозяин сказал, что он был должен всем своим знакомым, включая самого дьявола, но я знала истинную причину. — От стыда она закрыла глаза. — Я знала.
— Мне так жаль, — сказал Михаил. Сколько еще всяких ужасов затаилось в ее душе?
Она посмотрела на него.
— Ты уже второй раз извиняешься за то, что к тебе никакого отношения не имеет. Как ты после этого можешь вообще смотреть на меня?
— Так же, как на себя.
Она тряхнула головой и затянула шаль. — Да, еще кое–что, — добавила она. — Это уж точно изменит твое отношение ко мне. — Михаил стоял рядом, словно солдат перед битвой. — Я не могу иметь детей. Я дважды была беременной. Оба раза Хозяин приглашал врача, чтобы убить ребенка. На второй раз он приказал доктору сделать так, чтобы я никогда больше не смогла забеременеть. Никогда, Михаил. Понимаешь? — Судя по его виду, он понял.
Он стоял, оглушенный. Его бросало то в жар, то в холод. Только что услышанные слова пронзили кольчугу.
Она закрыла лицо руками, не в силах больше выдержать его взгляд.
— Что–нибудь еще? — спросил он тихо.
— Нет, — ответила она. Ее губы дернулись. — Но я думаю, этого достаточно.