– Да парень впервые в жизни влюбился, хочет остепениться, жениться, детей завести. Тебе его что, ни капельки не жалко?
Даша насмешливо усмехнулась.
– А чего его жалеть? Он ведь тоже над женщинами покуражился. Вот пусть теперь на собственной шкуре попробует, каково это. А в его любовь мне что-то не верится. – Шура хотела возразить, но Даша твердо сказала: – Извини, но мне заниматься надо. У меня экзамены скоро.
Добравшись до дома, Шура первым делом бросилась к телефону.
– Оксанка, привет! Я говорила с Дашкой, нам надо встретиться и всё обсудить. И Таньку позвать.
Они собрались на следующий день на квартире у Оксаны. Юрий деликатно ушел в спальню, предоставив дамам в распоряжение большую комнату. Хозяйка налила всем чаю и приготовилась слушать рассказ подруги. Деловитая Татьяна, не понимающая, зачем ее так срочно вызвали, беспрестанно взглядывала на часы, нудно талдыча о встрече с очередным клиентом, и всё порывалась сбежать.
Не давая ей улизнуть, Шура доложила о разговоре:
– Дашка, как я и предполагала, ничего существенного мне не рассказала. Не сказала и о том, что Дан ей нравится. Но! – Тут она подняла указательный палец, подчеркивая сказанное: – Не сказала и что не нравится. Она вообще этот вопрос обошла. Не ответила ни да, ни нет. А она девка прямая, если б не нравился, отрезала бы сразу. Значит, нравится, но она это скрывает, она же пуганая ворона. Считает, что Дан такой же, как Генка. А тот редкий гад, между прочим. – Чуть помолчав, Александра сделала практический вывод: – Я считаю, нам надо Даниилу помочь.
Оксана вопросительно подняла брови.
– И как это сделать практически? Она же отказывается с ним разговаривать. Может ты предлагаешь ее связать и заставить его выслушать?
Шура коварно усмехнулась.
– Это ты правильно сказала – заставить ее его выслушать. А для этого надо создать соответствующие условия. – И, повернувшись к непрерывно ерзающей на стуле Татьяне, спросила: – У тебя брат когда-нибудь из дому уезжает? Хотя бы на пару дней?
Думающая о другом подруга не сразу врубилась, чего от нее хотят.
– Не помню я. Да и зачем вам Серега?
Шура, выразительно сморщив нос, произнесла по слогам:
– Серега нам ни к чему, нам плацдарм нужен!
Ничего не понявшая Татьяна испуганно спросила:
– Какой?
Тут вмешалась и Оксана, недовольная Татьяниной непонятливостью:
– Танька, сосредоточься! Надо куда-нибудь отправить Сергея, чтобы Дан мог спокойно дождаться Дашу в квартире! Я думаю, это хорошая идея.
Татьяна непонятливо затрясла головой.
– А зачем ему дожидаться Дашу в моей квартире?
Они ответили ей раздраженным дуэтом:
– Да поговорить! Она же с ним не разговаривает!
Татьяна подозрительно переспросила:
– И это всё?
Оксана таинственно уточнила:
– А дальше уж как масть пойдет. Главное – им ничто мешать не будет.
Под напором подруг Татьяна сдалась:
– Ну ладно. Если брат куда-нибудь поедет, я дам вам знать, и ключи от квартиры передам. Но если что пойдет не так, я здесь ни при чем. – И резво удрала на рандеву с клиентом.
Еще немного посудачив, Александра ушла, надеясь, что удобного случая осталось ждать недолго.
Галина Ивановна, уверенная, что Дан только играет, вначале свысока наблюдала за развитием сюжета, но, заметив, что дорогие костюмы, сидевшие на нем как влитые, стали ему велики, а ввалившиеся щеки подчеркивают темные тени под глазами, обеспокоилась. Видя его явную растерянность, чисто по-женски принялась ему сочувствовать.
Даша отлично сдала сессию и, как обычно, прилежно занималась делами, принципиально не замечая постоянно крутившегося вокруг Даниила. В конце концов это стало возмущать непоследовательную Галину Ивановну. Парень так страдает, а этой надменной девчонке хоть бы что!
И она начала Дану по мере сил помогать. Стоило тому появиться на пороге, как у секретарши тотчас возникали дела в других местах, и она уходила из приемной, чтобы тот имел возможность без свидетелей высказать Дарье всё, что хотел. Когда возвращалась после часовых отлучек, Даша с укором смотрела на нее, но молчала, не желая препираться, и Галина Ивановна с чувством честно выполненного долга садилась за компьютер.
В пятницу после обеда Оксана уехала на производство, и Даша принялась наводить порядок на ее столе, заваленном бумагами. Когда дверь открылась, по ее телу прошел электрический разряд и она сразу догадалась, что появился Дан. Не оборачиваясь, потребовала:
– Ну, что тебе опять от меня надо? Мы уже тысячу раз обо всем переговорили. Хватит уже! Отвяжись!
Он подошел поближе и угрюмо признал:
– Не могу. Сил нет отвязаться. Хоть и хочется порой отчаянно. Думаешь, мне нравится за тобой таскаться, клоуна из себя изображать?
Даша без сочувствия посмотрела на его бледное лицо.
– Да брось ты! Тебе ведь одно надо. Если бы мы с тобой прожили один только месяц, я бы тебе кошмарно надоела, и ты шустренько отправился бы искать лучшей доли.
Он подвинулся вплотную и потребовал:
– А ты проверь! Что голословно трепаться? Вот проживи со мной этот твой месяц и узнаешь, отправлюсь я куда-нибудь или нет! Ты сама выдумываешь неприятности, которых нет и никогда не будет!
Боясь смотреть ему в лицо, она порывисто отвернулась.
– И пробовать нечего! – ей понравился собственный безапелляционный голос, не оставляющий надежды на помилование. – Ты же охотник, тебя завораживает сам процесс погони. Пойманная дичь тебя уже не интересует.
Дан с озлоблением воскликнул:
– Да что ты мне всё свои мысли приписываешь! Я путался с бабами, признаю! Но я никому из них ничего не обещал! И уж тем более о любви не говорил и замуж не предлагал!
Даша дрогнувшим голосом уточнила:
– Ты и мне о любви не говорил…
Он обхватил ее за плечи, повернул к себе и заставил посмотреть в свои серьезные глаза.
– А если скажу, ты поверишь?
Его взгляд прожигал насквозь, открывая то, что она прятала от самой себя. Она с трепетом ждала этих решающих слов, боясь самой себя, но он вместо признания стал ее неистово целовать, всё ниже и ниже клоня на длинный стол для заседаний.
В голове у нее мелькнула отрезвляющая мысль: никакой любви тут нет, похоть одна. И она начала вырываться, не слишком надеясь на свое освобождение. Генка, во всяком случае, никогда ее желания в расчет не принимал. Она уже представила, как ее спина упирается в холодную скользкую столешницу, когда мужчина выпустил ее и осторожно помог принять вертикальное положение.