К величайшему удивлению матери Мари-Ансельм, этот аргумент практического свойства, похоже, оказался для мадам Кюзенак решающим.
Голос посетительницы смягчился, когда она сказала:
— Хорошо, я беру Мари.
И добавила тоном, в котором монахиня уловила горечь:
— Так решил мой супруг. Я сегодня же забираю девочку с собой. До дома дорога неблизкая. Надо еще зайти на рынок в Бриве, кое-что купить. В полдень мы сядем на поезд на вокзале возле супрефектуры [4] . Пускай сходит за вещами…
Мать Мари-Ансельм наклонилась и поцеловала девочку. Монахиня, будучи женщиной доброй, но очень сдержанной, редко позволяла себе проявлять нежность по отношению к воспитанницам. В последний раз взглянув на посетительницу, она сказала:
— Мари умеет читать и писать. Она успешно сдала экзамены по курсу начальной школы.
Услышав это, мадам Кюзенак рассмеялась:
— Она умеет читать и писать! И даже сдала экзамены! Подумаешь! На ферме ей это вряд ли пригодится…
* * *
Чтобы добраться до центра Брива, пришлось нанять конный экипаж. Правил лошадью веселый возница с гусарскими усами. Когда мадам Кюзенак с девочкой садились в экипаж, между возницей и дамой возник оживленный диалог на местном диалекте.
— За девчонку сбросьте мне несколько монет!
Возница смерил новую хозяйку Мари негодующим взглядом и заявил:
— Мадам, за взрослых мы берем полную цену!
Мари слушала перебранку и не понимала, о чем идет речь. Лицо мадам Кюзенак стало пунцовым, сидящие в этом же экипаже пассажиры, глядя на них, улыбались. Что речь идет о цене, девочка догадалась, когда разгоряченная спором мадам добавила несколько мелких монет. Повернувшись к девочке, она сказала:
— Эти негодяи думают, что меня можно обвести вокруг пальца! Так и норовят содрать втридорога! Я разговариваю с ними на их языке, но тебя сразу предупреждаю — не вздумай брать с них пример! В моем доме никакого патуа [5] , ты меня слышишь?
Уже сидя в многоместном экипаже, Мари бросила последний взгляд на здание из розового камня. Она никогда не забудет эти места! Мимо проносились прекрасные каштановые рощи, в которых они часто гуляли с подружками. Дорога пошла вниз, к речной долине, где и располагался Брив. Мари попрощалась с детством, освященным безмятежной тишиной окрестных холмов.
* * *
Девочке было грустно, и все же она зачарованно разглядывала незнакомый город.
Брив-ла-Гайярд, Брив Смелый… В давние времена этот древний городок был окружен поясом мощных земляных валов и укреплений. Было начало марта, и, залитый солнечным светом, он вполне оправдывал свое второе прозвище — Брив Веселый. Мари побывала в Бейна, когда сдавала экзамены, но ей никогда прежде не доводилось бывать в таком большом городе, как Брив.
Мадам Кюзенак с девочкой вышли из экипажа в квартале Гиерль. До вокзала им пришлось добираться пешком, и, боясь опоздать, они шли быстро, почти бежали.
Оказавшись в толпе людей, мадам Кюзенак, благодаря своим габаритам, легко прокладывала путь и себе, и Мари.
Девочка успевала замечать мельчайшие детали окружавшего ее пейзажа — и высокую колокольню церкви Святого Мартина, и прекрасные фасады близлежащих домов. Конечно же, на смену средневековым куртинам [6] давно пришли бульвары, однако в городе осталось немало очень красивых зданий эпохи Ренессанса, таких как особняк Лабенш, украшенный башней с остроконечной крышей.
Мари ничего не знала о городе, в окрестностях которого выросла, но сегодня он казался ей целой вселенной, оживленной и многоцветной. О том, что рядом рынок, можно было догадаться по какофонии самых разных звуков. Следуя за хозяйкой, сирота слушала обрывки разговоров о жирных гусях, фиолетовой горчице [7] , вкуснейших колбасах и ветчине. Для девочки это были волшебные слова, ведь она в жизни не пробовала таких деликатесов…
С того самого момента, как состав двинулся, девочка смотрела в окно на луга и холмы, уже усеянные желтыми лютиками.
И это было так чудесно, что она почти забыла свою печаль. Ей больно было прощаться с сестрами Юлианной и Женевьевой, с подружками… Но через это проходили все сироты, выросшие в Обазине. Для каждой наступал день, когда приходилось покинуть древние стены приюта. Мари приняла это расставание как неизбежность — так же, как и другие до нее.
И все-таки перед глазами огорченной девочки все еще стояло личико маленькой Леони, ее любимицы, которую Мари научила читать и которая обожала слушать сказки.
Положение сироты никто не назовет завидным, и все же в стенах импозантного здания приюта девочка провела много радостных дней. Особенно она любила праздник в честь святого Стефана. Его отмечали в первое воскресенье после пятнадцатого августа. В этот день устраивали религиозные процессии и большую ярмарку с гулянием. По традиции девочки украшали могилу святого цветами и вереском. После полудня сиротки разыгрывали перед публикой короткие одноактные представления. Укрывшись в тени увитых виноградной лозой стен, монахини продавали то, что вырастили или сделали своими руками — продукты, одежду и украшенное вышивкой постельное белье. Это был чудесный день.
А разве можно забыть променады по четвергам и воскресеньям, когда девочки прогуливались по улице Де-ла-Вори или вдоль Канала Монахов — поражающей воображение системы каналов, часть которых была высечена прямо в скале! Эта система была проложена монахами-цистерианцами в XII веке. Благодаря каналам в монастырь поступала вода из речушки Куару. Воспитанницы приюта часто ходили в долину собирать каштаны, гуляли возле утеса с романтичным названием Прыжок Пастушки. Они поднимались на гору Кальвер, где находилась молельня, иногда взбирались на вершину горы Пюи-де-Полиак, откуда открывался великолепный вид на близлежащие холмы.
После прогулки девочки возвращались в приют веселыми и довольными. В зависимости от сезона их карманы были набиты каштанами или желудями. В руках они несли охапки полевых цветов, веточек остролиста, плюща или омелы для украшения аббатской церкви.
Мари бережно хранила воспоминание о настоящем путешествии, одном-единственном, но незабываемом, — в Рокамадур [8] . Монахини разрешили воспитанницам попросить Черную Мадонну [9] Рокамадурскую исполнить их заветное желание. Но разве могут у лишенного родительской любви ребенка возникнуть иные желания, кроме как обрести или отыскать своего отца и свою мать?