Все здешние постройки отличались красотой, но центральное здание было самым внушительным. Я внимательно его разглядела, заинтригованная статуями в полный рост, окаймлявшими вход. В саду перед ним какая-то женщина вела беседу с девушками, расположившимися у ее ног. Она изящно жестикулировала одной рукой, а в другой держала изумительную резную трость слоновой кости. Ее отличала такая ослепительная красота, что если бы она не шевелилась, то я приняла бы ее за одну из идеальных мраморных скульптур.
Когда я подлетела поближе, женщина внезапно умолкла, словно прислушалась к внутреннему голосу. Потом на ее лице появилась радостная улыбка. Она подняла голову и обратилась прямо ко мне:
— Добро пожаловать, Возлюбленная Эпоны! Девушки у ее ног — теперь я смогла разглядеть, что все они тоже отличались необычайной красотой, — возбужденно защебетали и принялись осматривать небо, будто пытались меня увидеть.
«Талия, воплощенная муза комедии», — прозвучало у меня в голове.
— Спасибо, Талия, — вежливо ответила я, стараясь направить к ней свой призрачный голос.
Она наклонила голову, словно услышала меня, но по-прежнему не видела, и поинтересовалась:
— Вы с кентаврами скоро прибудете?
— Сразу после наступления сумерек, — прокричала я. Она заулыбалась еще шире, повернула голову и заговорила с ближайшей девушкой:
— Фиона, беги в главный храм и объяви, что кентавры появятся здесь после захода солнца!
Девушки радостно завизжали, захихикали. Мне сразу стало ясно, что никакой оспы тут нет и в помине. Я даже подумала, не поспешили ли мы, изолировав этот храм.
— Мы с удовольствием окажем вам прием сегодня вечером, леди Риа.
Она подняла голову, и тут до меня дошло, что ее глаза не видят не только мое призрачное тело, но и вообще ничего. Белые глазные яблоки были без зрачков — женщина оказалась слепа.
Я едва успела бросить поспешное «до свидания», как снова взмыла вверх и взяла курс прямо на запад, где солнце уже начало садиться.
Пейзаж вокруг храма Муз был под стать красоте его обитательниц. Горы на севере представляли собой живописный фон для долины, расцвеченной лугами, полными диких цветов, и орошаемой быстрыми ручьями. Я настолько забылась, любуясь ландшафтом, что удивленно вздрогнула, когда впереди внезапно возник замок Ларагон.
На всех башнях, во всех внутренних помещениях и дворах ярко горели факелы. Длинные крылатые фигуры сновали по всей территории замка, разгоняя стаи черных птиц, чтобы собрать куски тел в жуткую гору на краю поляны.
Я закрыла глаза и прошептала:
— Пожалуйста, только не заставляй меня спускаться туда.
«Будь сильной, Возлюбленная. Помни, я с тобой» — вот и весь ответ, который я получила, но, к счастью, мое тело не зависло над бойней, устроенной перед замком.
Я быстро полетела к комнате в башне, чересчур ярко освещенной многочисленными факелами, свечами и горящими очагами.
Эпоне не пришлось готовить меня. Я уже знала, чего ожидать, когда мой призрак проскользнул сквозь крышу.
Нуада был один, сидел в огромном кресле, похожем на трон, перед пылающим очагом и сжимал ненормально длинными белесыми пальцами кубок с красной жидкостью. Я понадеялась, что это хорошее мерло, но тут же усомнилась в этом.
— Волнуешься насчет предстоящей битвы, Нуада? — произнес мой призрачный голос.
Он не стал шипеть и кидаться на меня, что вошло у него в привычку. Вместо этого демон деликатно отхлебнул из кубка и улыбнулся мне через плечо.
— Не волнуюсь, женщина, а жду с нетерпением завтрашней ночи, когда ты станешь моей. — Его губы блестели красным от густой жидкости в кубке.
— Хорошая мысль. У тебя последняя ночь свободы. Так что утешайся пока иллюзиями, — спокойно заявила я.
Он медленно, словно змея, разворачивающая кольца, поднялся с кресла, положил одну руку на высокую спинку, все еще держа кубок в другой, и повернулся на мой голос.
— Я решил тебя не убивать. Ты надолго останешься при мне и будешь иметь возможность снова и снова меня услаждать.
— Вот как? — рассмеялась я, почувствовав, как мое тело утратило прозрачность. — Боюсь, мой муж-кентавр не одобрит твой маленький план.
— Муж! — прошипел он в ответ. — Оборви все свои связи, женщина. Ты принадлежишь мне.
Гнев вскипел в моей душе, и я выпалила, не сдерживаясь:
— Мерзкая тварь! Да Клан-Финтан просто раздавит тебя копытами, как таракана, и отошлет гнить в ад, где тебе самое место! Хорошенько посмотри на меня, потому что больше он тебе ничего не позволит.
Фоморианец яростно зашелестел крыльями и пронзительно завопил:
— Завтра ночью, женщина! Ты станешь моей!
Он швырнул в меня кубком, но в ту же секунду Эпона извлекла меня из этого чудовищного места. Я крепко зажмурилась и не открывала глаз, пока вновь не вернулась в свое тело.
Я глубоко вздохнула и крепче вцепилась в мужа. В ответ он пожал мне руку.
— Они в замке Ларагон, — сказала я. Он поднес мою руку к губам.
— Демоны собираются напасть на храм Муз завтра ночью.
— Все идет по плану.
— Он намерен с тобою сразиться.
— Хорошо. — Голос его звучал бесстрастно, но в то же время в нем чувствовалась угроза. — В таком случае мне не придется его искать. — Клан-Финтан гаркнул приказ ближайшему кентавру: — Скажи Дугалу, чтобы выпустил голубей с сообщением для людских армий. Завтра ночью мы атакуем Ларагон.
Я только начала упрашивать его, чтобы он был осторожным, как мы обогнули поворот на реке, и с другого берега до нас донеслись радостные крики целой толпы девушек. Храм Муз ярко сиял в лучах заходящего солнца. Кентавры тоже закричали и замахали руками в ответ. Клан-Финтан отдал приказ, и вся армия двинулась синхронным галопом.
Я бы тоже, конечно, порадовалась, если бы не увидела, что мы направляемся прямо к хрупкому на вид подвесному мостику, который был единственным средством пересечь бурную реку.
— Вот черт! — воскликнула я.
Муж закричал, заглушая приветственные возгласы женщин:
— Закрой глаза и держись! Ты ведь знаешь, я никогда не позволю тебе упасть.
Я зажмурилась, зарылась лицом в его густую шевелюру и пробормотала:
— Отлично. Это означает, что мы оба загремим вниз и разобьемся насмерть, когда чертова штуковина надломится.
Я почувствовала, как плечи супруга затряслись от смеха, когда он ступил на мостик.
— Остается надеяться, что меня не вывернет.
— Станет плохо — отвернись. Помни, эти девушки здесь для того, чтобы поприветствовать тебя тоже.
— О-о-ох! — Мы оба закачались от ветра.
Мост ходил ходуном оттого, что за нами следовали кентавры.