– Чей это?
Тот сделал вид, что не расслышал вопроса, махнул рукой ездовому:
– Поехали!
На ночевку они остановились недалече, и княгиня почти сразу подозвала к себе Любомира:
– Ты не слышал, что я спрашивала? Чей ребенок? По тому, как прятал глаза друг, княгиня поняла, что сердце-вещун не обмануло, требовательно переспросила сама:
– Малушин?! Любомир только кивнул:
– Ее.
– А женщина?
– Бабка, – вздохнул Любомир и добавил, все так же пряча глаза, – княгиня, к тебе княжий стольник Добрыня просится.
Говорил и не знал, что последует, княгиня была зла на брата Малуши, не станет ли сейчас ругаться? Но Ольга вдруг кивнула:
– Потом позовешь в трапезную. Без всех.
Она не знала, что делать, впервые не знала. Женщина-мать с маленькой иконки, что у княгини всегда с собой, смотрела все так же строго и понимающе. Ольга в который раз всматривалась в младенца на ее руках, мать не пожалела ради людей своего долгожданного единственного сына, родное дитя. На то она и Божья Матерь, Заступница. В который раз к Деве Марии неслась мольба княгини: «Помоги! Вразуми!» Прогнав от себя Малушу, Ольга всегда гнала и мысли о ней и не подозревала, что у князя Святослава растет сын. Нет, она не хотела видеть опальную ключницу, но мальчик… Княгиня вдруг отчетливо увидела синие глазенки, глаза ее сына Святослава, ее собственные глаза. Теперь она знала, что у нее есть внук. Княгиня не допускала мысли о женитьбе князя Святослава на простолюдинке, ему уготована другая судьба, но внук… Она хорошо помнила, что сыновей долго может и не быть.
Ольга так и не решила, что делать. Когда вошел и низко склонил перед правительницей голову сын Малка Любечанина Добрыня, она устало показала на лавку: «Сядь», и вдруг точно светом озарило – пришло решение. Княгиня не стала ждать просьб Добрыни, остановила его жестом и тихо произнесла сама:
– Малушин?
Стольничий понял, о ком речь, кивнул:
– Да, князя Святослава.
– Как назвали?
– Володимером, – в голосе дяди прозвучала горделивая нотка за удачно выбранное для племянника имя.
Ольга мысленно усмехнулась: «Ишь ты, владеющий миром!», а вслух заявила:
– Станешь жить с ними в Новограде, я распоряжусь. Выбуты себе возьмете, это моя вотчина. Иди!
Добрыня, изумленный таким поворотом событий, не решаясь возразить, шагнул к двери. Он хотел только просить, чтоб дозволила взять сестру с ребенком в Любеч, а тут вон как обернулось. Ольга вдруг спросила вслед:
– Князь знает?
– Нет, – опешил Добрыня. До того ли князю, да и разве один Владимир рожден от Святослава рабыней?
– Почему?
– Недосуг…
Добрыне очень хотелось сказать, что, не попадись Малуша на глаза княгине у ложницы княжича, так и об этом внуке не знала бы, но он не рискнул. Княгиня снова махнула рукой: «Иди!»
Для себя Ольга уже решила, что синеглазому мальчику достанется Новгород. Он рожден рабыней, но все равно это сын князя Святослава и внук княгини Ольги. Княгиня не догадывалась, что синеглазому Владимиру достанется вся Русь и он сможет сделать то, что не удастся его бабке, – крестить эту страну. Но тогда под Любичем жил маленький мальчик со своей мамой, бывшей ключницей грозной княгини, а сама княгиня отправилась дальше распоряжаться огромной страной.
И еще одна встреча на Луге потрясла княгиню, в одной из весей ей встретилась та самая Лузя, которой выпало выйти замуж в один год с Хельгой. Узнала княгиня свою давнюю приятельницу только по большой родинке на шее и бровям вразлет. Лузя очень постарела, поседела и сама ни за что не подошла бы к правительнице, но на Ольгу вдруг дохнуло детством, она вспомнила, как ходили с Лузей по грибы и ягоды, как потерялись однажды, заплутали на болоте и выбирались буквально по пояс в страшной жиже, вздрагивая от малейшего звука. Как вместе с другими подругами на спор переплывали речку, спрятав одежду в кустах, а та, что сторожила, отвлеклась, и озорные парни все перепрятали, пришлось до посинения сидеть в воде, пока виновница не разыскала рубахи.
Хотя Ольга и была моложе Лузи лет на пять, но их все равно связывали воспоминания детства. Княгиня позвала к себе бывшую подругу. Когда та пришла и низко склонила голову, приветствуя всесильную правительницу Ольга рассмеялась:
– Лузя, да ты никак меня не узнала?
– Как не узнать, узнала, княгиня. Здрава будь. Ольга заметила, что у Лузи глаза красны и губы дрожат. Долго пришлось вытягивать из бывшей подруги, отчего это, не хотела женщина говорить княгине свою печаль. Но потом рассказала: ее младший сын слюбился с красивой девушкой, просил мать и отца сосватать. Лузя с мужем согласились, им невестушка тоже понравилась – тихая, скромная, ласковая и красива очень. Ее родители дали согласие, но беда в том, что девушка глянулась и их князю. Нет, князь Смелк не собирался жениться на простой девчонке, но вот взять ее по праву «княжья» случая не упустил. Ладно бы просто взял в первую ночь, так ведь держал у себя долго, а когда отпустил наконец к мужу, молодая женщина была сама не своя, никого не хотела видеть, ни с кем говорить. А еще через несколько дней утопилась. Сын Лузи не смог перенести такого, князя подстерег и из лука застрелил, его самого княжьи гриди тут же убили, отца замучили, а дом сожгли. Два старших сына Лузи погибли в походах, снохи с детьми живут при ней, теперь у них лишь выкопанная землянка да голодная смерть впереди. Лузя плакала:
– Дети-то не виноваты….
Княгиня задумалась, это был не первый случай, когда из-за права князя на первую ночь с красивой девушкой в семью приходила беда, молодые мужья не прощали женам рождение первенца от князя, точно те виноваты в своей порче. Иногда и сами князья гибли от рук бедолаг. Ольга вдруг представила себя на месте девушки, вынужденной отдаваться нелю́бому князю, часто старому и развратному, ей стало мерзко.
Княгиня распорядилась, чтобы всю семью отправили в Вышгород на ее двор и устроили там. Но главным было не спасение Лузи с ее снохами и внуками, а то, что Ольга отменила «княжее»! Своим гридям, оставленным на погостах, княгиня наказала следить за такими случаями, а местным князьям объявила, что, если узнает, кто пользовался таким правом, сама то, чем пользовался, отрежет! Мало кто поверил, но Ольга тут же показала, что вполне способна выполнить угрозу: в первой же веси, обнаружив, что никто не собирается выполнять приказ, она велела оскопить боярина, посягнувшего на чужую молодую жену. Это было невиданно! Боярин не из самых сильных, но то, с какой злостью княгиня расправилась с бедолагой, заставило содрогнуться остальных. Все поняли: с Ольгой шутки плохи.
Свенельд, узнав об этом случае, долго хохотал, что ж, пусть лучше так распоряжается, чем в его дела влезать.
Воевода ошибся, лишение князей и бояр права «княжея» не помешало Ольге распорядиться и остальным, причем так, что Свенельд узнал о ее деятельности, когда возражать было уже поздно. Княгиня буквально прибрала к рукам всю страну. Свенельд даже ахнул: