Кинан присылал других. Даже недовольства не выражал. Охранял ее, как она ни сопротивлялась. И морозить стражников пришлось до тех, пока он не велел им держаться поодаль, под защитой кустов, под укрытием ветвей тиса и дуба. Хотя бы так.
На крыльцо шагнула Бейра, остановилась рядом.
— Все еще посылает своих пешек за тобой следить? Караулит.
— Они тебя видели. Расскажут Кинану.
Чтобы не смотреть на Бейру, она уставилась на юного рябинника. В отличие от остальных он постоянно нарушал безопасную дистанцию.
Тот моргнул. За последние десять лет она видела его на посту у дома чаще, чем других. Стражники то и дело менялись, неизменным оставалось лишь их количество. Этот же как будто вовсе не отлучался и уже казался почти другом, хотя за все годы они перемолвились едва ли парой слов.
— Конечно. Но не сию минуту. — Бейра засмеялась, и смех ее напомнил карканье ворона над падалью. — Бедняжка заморожен.
Делать равнодушный вид было бесполезно, обнаруживать беспокойство — тоже, поэтому Дония поспешила сменить тему, пока не вырвался какой-нибудь лишний вопрос.
— Где же твои слуги?
Бейра посмотрела на заросли близ ограды, поманила рукой.
И они появились — ее неизменные спутницы, три ведьмы верхом на огромных, косматых, черных козлах. Дряхлье с виду — ссохшиеся оболочки, когда-то бывшие женщинами, — но невероятно сильные, способные справиться даже с горным троллем. Они закудахтали, как всполошенные курицы, заставив Донию вздрогнуть, и гордо объехали вокруг двора, словно бросали вызов затаившимся стражникам Кинана.
Дония шагнула на край крыльца, поближе к беднягам, служившим на свое горе, королеве Зимы.
— Неплохо выглядишь, Агата.
Ведьма ответила плевком.
Дразнить их было глупо, и все же Дония каждый раз это делала. Доказывая и себе, и им, что не боится.
— Думаете, это вы стражу распугали?
Охранники, конечно, держались на расстоянии не из-за ведьм и даже не из-за угроз Доний. Если бы Кинан приказал им подойти, подошли бы, вопреки ее желанию, не страшась собственной гибели. Воля Кинана — только это имело для них значение.
Ведьмы пялились на нее злобно, но молчали. Тоже соблюдали дистанцию. Сердить Бейру отваживался один Кинан.
Забавно: эти двое защищали ее друг от друга, как от злейшего врага.
Не дождавшись от ведьм ни слова, Дония повернулась к Бейре.
— Я устала. Что тебе нужно?
На мгновение показалось, что вопрос прозвучал слишком резко и Бейра сейчас ее ударит. Расчетливость королевы Зимы не уступала импульсивности Кинана, но если уж Бейра давала волю гневу, она была воистину страшна.
Но она лишь улыбнулась. Правда, очень недоброй улыбкой.
— Некоторые желают счастья Кинану, хотят, чтобы он нашел девушку, способную разделить с ним трон. Я не из таких.
И Донию обдало волной холода. Сил Бейра не пожалела — девушка почувствовала себя как в толще ледника. Смертную на ее месте это убило бы.
Бейра вложила в ее безвольную руку посох, накрыла сверху своей рукой. Ничего не произошло. Но прикосновение к посоху разом воскресило в памяти Доний боль и ужас первых дней.
Пока она силилась вздохнуть, Бейра снова заговорила.
— Не дай новой девушке поднять посох, и я вытяну из тебя холод, освобожу тебя. Он этого сделать не может. Я — могу. Или... — Бейра с притворной лаской принялась водить пальцем по ее груди. — Или мы можем проверить, если хочешь, сколько холода поместится в тебя еще.
Из пальца в грудь струился леденящий ручей. На чьей стороне сила, сомнений не было.
Дрожащим голосом Дония ответила:
— Я знаю свое место. И уговорю ее не верить ему. Я согласилась на это, когда взяла посох.
— Не подведи меня. Лги. Хитри. Делай что хочешь, только не дай ей коснуться посоха.
Бейра прижала к ее груди ладонь, скрючила пальцы, прорвала ногтями блузку, царапнула кожу.
— Хорошо. — Дония попыталась отпрянуть и чуть не упала.
Главное — не сердить ее. Остаться одной, собраться с мыслями. Есть правила. Их знает каждый. То, чего хочет Бейра, вне правил.
Та убрала руку с посоха, обхватила Донию, не дав упасть, и тихо сказала:
— Если подведешь, в моей власти отнять у тебя это тело. Он меня не остановит. И ты не остановишь. Станешь бродячей тенью, холодней любого холода. Подумай об этом.
И отпустила ее.
Дония пошатнулась и устояла на ногах лишь потому, что все еще сжимала в руке посох. Отбросила его, ощутив тошноту, боль первого прикосновения и отчаяние, которое испытывала всякий раз, когда очередная избранница отказывалась поднять посох. Схватившись за перила крыльца, попыталась выпрямиться. Не получилось.
— Счастливо оставаться.
Королева Зимы помахала стражникам Кинанa и исчезла во тьме вместе со своими ведьмами.
Когда Кинан очнулся, Бейра сидела в кресле-качалке у изголовья кровати: в руках иголка с ниткой, у ног корзинка с лоскутками.
— Одеяло шьешь? — Он кашлянул. Горло саднило — наглотался льда, когда она его замораживала. — Не чересчур ли... даже для тебя?
Она подняла с колен несколько сшитых вместе лоскутов.
— Думаешь? Я в этом деле мастерица.
Он сел в кровати, сбросив укрывавшие его шкуры с еще не запекшейся кровью.
— Выглядит, конечно, приятней, чем твои истинные увлечения.
Она отмахнулась, выпустив из руки иглу. Игла засновала сама по себе, сшивая ткань.
— Твоя новая девушка — не та.
— Не знаю. — Он вспомнил, как пыталась обуздать свой страх Айслинн. — Она мне грезится.
Лисичка внесла поднос с тарелкой горячего супа и напитками. Поставила на низкий столик возле кровати.
— И остальные грезились, дорогой. — Бейра со вздохом откинулась на спинку кресла. — Я не хочу с тобой ссориться. Если бы я знала заранее... Ты был зачат в тот самый день. Откуда могла я знать, что будет, когда убивала его? Не ведала даже, что жду тебя.
Слова ее не объясняли, почему она ограничила силу Кинана, почему при помощи их общей крови вынудила Темный двор его проклясть. Как всегда — рассказывала об источнике чар, но не о том, каким образом его зачаровала.
Кинан взял чашку с горячим шоколадом. Блаженство для промерзших рук, для саднящего горла.
— Ну так скажи мне, кто она, — предложил он.
Бейра промолчала.
— Мы могли бы пойти на компромисс. Разделить год, разделить страны, как было при отце.
Он допил шоколад и взял еще чашку, чтобы согреть руки.
Бейра засмеялась. Из ее уст вырвался крохотный снежный смерч, закружился в воздухе.