Какая-то женщина крикнула в ответ:
— Не знаю, как другие, но я, по крайней мере, чувствую себя лучше!
Эти слова вызвали смех и породили новый шквал восклицаний.
— Позвольте поинтересоваться, — упорствовала Мерси, — вы хотите чувствовать себя лучше или вы хотите кофе?
— Как же мы купим кофе, если он не желает его продавать? — раздалось несколько голосов.
— А вы знаете, чем занимался этот человек, пока вы маялись в очереди? Когда дверь распахнулась, я увидела, что он делал! Так вы знаете, чем он там занимался?
Дружный хор голосов потребовал от Мерси дать ответ на ее же вопрос.
— Он сидел, задрав ноги на стол, и неторопливо набивал свою утробу! Ваши дети дома одни, неухоженные, без пригляда, ваше хозяйство заброшено, дела недоделаны, вы впустую простаиваете в очереди, а он наслаждается неспешной трапезой!
Толпа негодующе взревела.
— Разве его работа важнее вашей? А время драгоценнее? С какой стати он заставляет вас часами куковать в очереди? Кто позволил ему вот так, по первой прихоти, в пять раз вздуть цену на кофе? Пока вы тут стоите, он придерживает товар и накручивает цены!
Негодование женщин нарастало.
— И что мы собираемся делать со всем этим? — Пытаясь перекричать толпу, Мерси вновь возвысила голос.
— Говори! Говори!
Лицо Мерси озарилось победной улыбкой, озорной и лукавой; глаза весело сверкнули.
— Мы собираемся купить кофе, — гордо заявила она. — Но для начала нам надо добраться до этого наглеца. Кто-нибудь знает, как открыть эту чертову дверь?
Под натиском разъяренных женщин двери было не устоять. В мгновение ока она слетела с петель, и толпа хлынула в помещение. Мальчишки тотчас исчезли. Лавочник был не столь проворен. Крепкие, привычные к тяжелому труду руки женщин пригвоздили мужчину к стене. Он мгновенно покрылся крупным лошадиным потом.
— Мы пришли сюда, — заговорила Мерси безапелляционным тоном, — купить кофе по сегодняшней цене.
Лавочник выругался.
— Вы не можете заставить меня продать вам мой кофе! — заклокотал он возмущенно и попробовал высвободиться.
— Не думаю, что дамы жаждут получить такой ответ, — произнесла Мерси. — Сами им это скажете?
Лавочник молча уставился на нее, тогда Мерси повернулась к женщинам и прокричала:
— Он не намерен продавать вам кофе, дамы. И как, по-вашему, мы можем его переубедить?
Толпа всколыхнулась и подалась вперед. Отнюдь не дружеский настрой женщин и их количество вынудили лавочника изменить линию поведения.
— Кофе здесь нет! — взвизгнул он. — Его здесь нет!
— То есть вы хотите сказать, что все это время водили нас за нос и у вас нет кофе?
Лавочника чуть не распяли.
— Стойте! У меня есть кофе! Но не здесь! Не на этом складе!
— Ну так веди нас куда надо! — бойко приказала Мерси.
Женщины погрузили пленника на телегу, найденную здесь же, на улице, и двинулись к верфи. Процессия добралась до склада и остановилась перед запертой дверью. Мерси потребовала ключ и получила отказ. После чего пять или шесть дюжих хозяюшек помогли лавочнику найти ключ, раздев его чуть ли не догола.
Склад открыли, и женщины занялись поисками кофе, а потом и его продажей. Они приволокли мешки, сдвинули столы, поставили весы. Мерси, войдя в раж, взвалила себе на плечи мешок и совсем уже было собралась тащить его к весам. Однако какая-то женщина отобрала у нее кофе и, заботливо похлопав будущую мамашу по округлившейся талии, сказала:
— Подумай о малыше, дорогая. К тому же кто-то должен заняться продажей кофе. Ты все затеяла, так почему бы тебе не довести дело до конца?
Пока женщины возились с кофе, лавочник сбежал. Мерси отслеживала каждую покупку, заносила данные в список и считала деньги.
Вид работающих женщин привлек внимание большой группы мужчин. Торговля кофе шла бойко, и покупательницы были этим очень довольны. В ту самую минуту, когда последняя женщина расплатилась за покупку, в складское помещение в сопровождении чиновников ворвался лавочник. Он некоторое время кричал о краже кофе, избиении и похищении. Затем чиновники потребовали от Мерси объяснений, и та обвинила лавочника в сокрытии товара и обмане потребителей.
— А что до кражи, господа… — И он протянула чиновникам деньги и список. — Справедливая цена на кофе, не находите?
Просмотрев бумаги, чиновники вынуждены были с ней согласиться. Лавочника задержали для дальнейшего разбирательства.
Когда Мерси покидала склад, столпившиеся вокруг него мужчины разразились бурными рукоплесканьями. Однако молодая женщина восприняла это холодно.
— Будь вы джентльменами, — сказала она им, — вы бы нам помогли, а не глупо на нас таращились.
Мерси Рид Морган возвращалась домой победительницей. Когда она вошла в гостиную, женщины как раз заканчивали шитье.
— Да что же это такое? — вскричала Энн, увидев невестку, — Мерси, дорогая, что с тобой случилось?
— Я ходила за кофе, — последовал ответ.
— Милая, но ты выглядишь ужасно! Лицо — в грязи, а руки-то, руки!.. Будто ты на складе мешки таскала.
Все члены маленького мануфактурного сообщества сгрудились вокруг молодой женщины.
— Купить кофе было не так-то просто. Намного труднее, чем я предполагала. — Мерси протянула свою добычу Энн. — Но я все-таки купила, и притом за хорошую цену.
С этими словами она рассекла плотное кольцо женщин и начала подниматься по лестнице.
Присцилла наклонилась к Энн и прошептала:
— Может, все это время мы ошибались на ее счет?
Но тут Мерси приостановилась:
— Энн, я хочу немного полежать. Будьте добры, проследите, чтобы меня не беспокоили. Но на обед позовите — я умираю с голода.
— А может, и не ошибались, — добавила Присцилла.
Исав Морган стоял против офицера, занимающегося вербовкой в континентальную армию. Вместе с другими молодыми людьми, только что произведенными в офицеры, он поднял руку и повторил клятву:
«Я, Исав Морган, торжественно свидетельствую, что я не являюсь подданным короля Британии Георга III и не обязан служить ему верой и правдой; подтверждаю, что я не связан с ним более никакими обязательствами; клянусь все свои способности и всю свою волю направить на то, чтобы поддерживать тринадцать колониальных конфедераций Америки, а также защищать их от вышеупомянутого короля, его наследников и правопреемников (либо от его или их верноподданных пособников и последователей). Клянусь не замарать честь мундира офицера континентальной армии».
После событий 19 апреля жизнь Исава дала крутой зигзаг. Неделями он пытался переспорить своих пансионеров — но тщетно. Все они были пламенными пропагандистами революции, ее фанатичными приверженцами. За это Исаву следовало благодарить брата, неожиданно появившегося на пороге пансиона и рассказавшего студентам о столкновениях с англичанами. Поначалу Исав склонен был приписывать подобные настроения только незрелым, восторженным умам. Однако после событий в Лексингтоне и Конкорде он обнаружил, что революционными настроениями заражены все колонии и что даже непреклонные лоялисты, самые утонченные и эрудированные умы Гарварда, страдают патриотической горячкой.