— В любом случае все самые ценные произведения искусств находятся в Европе, — заметил Исав. — Американское искусство грубовато.
— Да?
В голосе Абигайль послышалась обида. Она и Андре одарили Исава сердитыми взглядами.
— Право, я совсем не то имел в виду, — запинаясь, произнес молодой человек. Ваши работы просто великолепны, Абигайль. Я даже принял вашего Хоу за живого человека, помните? — Он нервно хихикнул. Ему никак не удавалось выбраться из той ямы, которую он сам же и выкопал. — Я просто хотел сказать, что в Англии, Франции и Италии богатое культурное наследие… Ну, искусство Возрождения и все такое…
— Предлагаю тебе, — досадливо произнес Андре, обращаясь к Абигайль, — изваять нашего велеречивого Исава. Изобрази его с длинным языком, завязанным узлом.
Если бы этим ядовитым замечанием дело и кончилось, Исав был бы счастлив. Но ему не повезло. Он прочел во взгляде Абигайль разочарование.
— Хотя я сказал это ради красного словца, — продолжил тем временем Андре, — идея недурна. Исав будет неплохой моделью. Как художник художнику скажу: у него выразительный нос и впечатляющий подбородок.
Абигайль даже не взглянула на Исава.
— У меня слишком много заказов, — сказала она, а затем воскликнула: — Вот!
Молодые люди опустили глаза к ее коленям. Абигайль откинула передник. Бесформенный кусок воска превратился в бюст майора Андре. Лицо, изваянное Абигайль, было точной копией лица Джона Андре.
Все последующие дни они провели в мастерской. Абигайль должна была доработать бюст Андре. Как-то в разговоре с другом Исав заметил, что у него более нет причин посещать дом с зелеными ставнями. Однако Андре настаивал на его присутствии. Более того, он дал понять, что может приказать Исаву посещать мастерскую. К счастью, этого делать не пришлось. Уговорить Исава было несложно.
К субботе бюст был почти готов. Андре принес на сеанс один из своих париков и офицерский мундир. Абигайль сделала брови и ресницы, раскрасила большую часть лица: губы, щеки, глаза. Теперь «восковая персона» была просто неотличима от оригинала.
В тот день Андре, как обычно, сидел на табурете. Бюст был помещен на постамент (не совсем готовый). Абигайль уверенно работала кисточкой (она наносила на восковое лицо морщинки, разбегавшиеся от глаз).
На этот раз Исаву самому пришлось идти за стулом — Абигайль отправила Мисси на базар. Войдя в гостиную, молодой человек увидел, что все диваны и стулья заняты: на них восседали восковые фигуры. Здесь были: английский генерал, нью-йоркский торговец, юная горничная и так далее и тому подобное. Причем Исав чуть было не извинился перед этим восковым обществом за вторжение. Поймав себя на этом, молодой человек затравленно заозирался — нет ли в дверях его друга и Абигайль. Но там никого не было.
Тогда Исав решил получше рассмотреть работы Абигайль. Они удивляли. Восковые фигуры были невероятно похожи на живых людей. Лишь на шее генерала виднелось небольшое пятнышко. В какую-то минуту Исав сообразил, что он задержался в гостиной, а ему не хотелось, чтобы подумали, будто он что-то вынюхивает. Молодой человек поспешил за стулом в столовую.
Схватив ближайший к двери стул, он совсем уже было собрался нести его в мастерскую, когда внезапно увидел нечто интересное. Во главе стола стоял неубранный прибор с остатками завтрака. Напротив него на стуле восседала прикрытая покрывалом восковая фигура. Сквозь ткань прорисовывалось лицо, из-под покрывала высовывалась рука. Исав оглянулся. Никого. Подстегиваемый любопытством, которое словно жук-древоточец, тотчас принялось точить его мозг, Исав опустил свою ношу на пол и шагнул к столу. Еще раз воровато оглянулся на дверь. Он был один. Молодой человек приподнял покрывало. То, что он увидел, сразило его наповал. Он шлепнулся на ближайший стул.
— Он что, заблудился? — Абигайль оторвалась от работы и глянула на дверь. — Порой твой друг меня изумляет.
— Ты ему нравишься, — улыбнулся Андре.
Брови молодой женщины удивленно взлетели вверх, однако спустя мгновение ее лицо вновь приобрело сосредоточенное выражение.
— У меня нет времени на флирт.
— Абигайль, Исав не похож на меня. Он человек верный. Я не имею в виду политику, хотя и здесь он верен себе. Возможно, он когда-нибудь расскажет тебе, почему он до сих пор один. Избранница Исава будет чувствовать себя счастливой всю жизнь. В то время как я предпочитаю делать счастливыми многих женщин… но не надолго.
Слова Андре заставили Абигайль улыбнуться.
— Обещаю: как только встречу женщину, ищущую славного парня, направлю ее к Исаву.
Андре пожал плечами.
— Думаю, вы с Исавом могли бы осчастливить друг друга.
Абигайль вновь покосилась на дверь.
— Я предпочитаю мужчин, у которых хватает ума не заблудиться в трех комнатах.
— Может, нам лучше пойти и посмотреть, что его задержало?
Абигайль положила кисть и вытерла руки. Исава нашли в столовой.
— Боже мой! — вскрикнула Абигайль.
Андре уморительно ойкнул.
За обеденным столом сидели два Исава Моргана.
В комнате было тихо. Лишь слегка потрескивали дрова, да время от времени звучали два приглушенных голоса. На полу, подле камина, склонившись над нардами, сидели Исав и Абигайль.
Молодая женщина швырнула кости.
— Дуплет!
Исав застонал. Абигайль взяла еще две его фишки. В целом он потерял шесть фишек.
— Ты беспощадна.
Подбодренная его словами, Абигайль отыграла еще две фишки, завершая дуплет.
Исав улыбался, глядя, как молодая женщина, выложив фишки, откидывает со лба волосы тыльной стороной ладони. Этот жест очень ему нравился.
— Сдаешься?
— Что? Да я вот-вот выиграю!
— Сударь, вы живете в мире иллюзий — вам меня не победить.
Исав уставился на доску.
— Если выпадут две шестерки, выиграю, — сказал он, а затем добавил: — Смотри. — И подбросил кости. Три и четыре. Проигрыш.
Исав умоляюще поднял руки.
— Считай меня военнопленным. Единственное, о чем прошу, — обойдемся без пыток.
Абигайль хитро прищурилась.
— Пытка? Ты еще не знаешь, что это такое. Я только начала.
С того дня как Исав обнаружил своего воскового двойника, прошла неделя. В первую минуту Абигайль так разозлилась на молодого человека, что даже выбежала из дома. По настоянию друга Исав пошел за ней. Она стояла на заднем дворе, прислонившись к дереву, и плакала. Исав приблизился к ней и ласково сказал, что ему очень льстит ее работа. Затем, поняв, что его слова достигли цели, завел речь о своих чувствах. Он сознался, что его влечет к ней с первой встречи, что его преследует ее образ. И даже если она считает, что поступила неправильно, его вина намного больше — просто у него нет таланта, и он не может написать с нее портрет.