— А мне кажется, позволишь. — Исав начал медленно пятиться назад. — Давай на спор. Не верю, что ты поднимешь тревогу. Если ты это сделаешь, меня пристрелят. Не думаю, что в этом случае ты сможешь спокойно смотреть в глаза родителям.
— Не заставляй меня делать это, — угрюмо ответил Джейкоб. Он говорил негромко, стараясь не привлекать внимание конвоиров.
Исав продолжал отступать.
— Передай от меня привет маме, отцу и Мерси. Скажи, что я их люблю.
Джейкоб поднял глаза вверх, на конвоиров, и Исав бросился бежать. Он рванул вперед, не чуя под собой ног. Если он ошибся, брат поднимет тревогу. Тогда он умрет. За спиной Исава было тихо — шансы на удачу росли. Молодой человек несся как стрела. Впереди он увидел небольшой пирс с несколькими лодками. Чуть дальше реяли паруса. «Гриф»? Он припустил еще, насколько хватало сил. По-прежнему было тихо. Джейкоб не смог…
Бах!
Тишину разорвал звук одиночного выстрела. Из ноги Исава кто-то вырвал кусок плоти и коснулся ее раскаленными щипцами. Молодой человек инстинктивно потянулся к ране, нога подогнулась, и Исав со всего маха шлепнулся на мокрые камни, в холодную жидкую грязь. Боль была жгучей, нестерпимой.
Уже лежа, он оглянулся. Словно муравьи в муравейнике, по всему склону и берегу носились солдаты. Они бежали к нему. Позади них с мушкетом в руках стоял Джейкоб. Ствол мушкета дымился.
Дым клубился повсюду: вокруг людей, сгрудившихся по берегам реки, над деревьями, водой, кораблем… «Гриф» в дыму…
Призрачный корабль… Так близко: три шага по воде — и ты в безопасности… Но вот корабль исчезает, его проглатывает туман… Пора домой, к Богу. Бах! — оглушительный взрыв… Джейкоб, его лицо близко-близко, по нему льется пот. Это лицо гримасничает, издевательски разевает рот, хохочет… Джейкоб отодвинулся, встал на колено, прицелился… Бах! Промазал, Джейкоб промазал! Рядом с ним весело приплясывает Мерси, качает головой, тычет в Исава пальцем, протягивает мужу еще один мушкет. Исав хочет закричать, убежать — и не может. Ноги скользят по берегу… Скользят… Скользят… На противоположной стороне реки — Абигайль. Она зовет его, зовет домой, тянет к нему руки. Губы выговаривают: я люблю тебя… Джейкоб снова прицеливается. Исав пытается встать, пытается бежать. Бах! Боль. Нога. Пульсирующая боль. Он ощупывает ногу… Выше колена она не из плоти, из воска, а внутри — полая. Но разве воск может болеть? Тем временем к Исаву приближается Джейкоб. В руках мушкет… Нет, не мушкет — факел. Он прижимает факел к ноге Исава, и она начинает плавиться. Исав пытается кричать — и не может. Только, подобно рыбе, разевает рот. Нужно предупредить Абигайль: беги, Абигайль, беги! Но она не слышит, факел приближается… Беги, Исав, беги!
Молодой человек вздрогнул и очнулся. Все его тело, голова, подушка были в липком поту.
— Исав, ты как? — Мужской голос, низкий, глубокий. До боли знакомый, но здесь такой неуместный. — Сын, с тобой все в порядке? — Над Исавом склонился отец. — Я пришел вчера ночью. Мне позволили остаться, подождать, пока ты придешь в себя.
— Разве они могли отказать… — Исав с трудом выталкивал из себя каждое слово (во рту пересохло, язык еле ворочался), — знаменитому дипломату.
Джаред взял со столика стакан и, приподняв голову сына, помог ему напиться.
— Теперь лучше, — сказал Исав.
— О том, что ты здесь, я узнал от Джейкоба. — Отец поставил стакан на место.
Джейкоб… В голове молодого человека тотчас зароилось множество мыслей. Что именно знает отец? Известно ли ему, кто стрелял в Исава? Что он знает про Арнольда, Андре… про события последних дней? И если знает, то от кого? Джейкоба? Врача?
— Я знаю, что произошло у реки, — раздался голос Джареда.
«Прекрасно. Разговор начат. Но что именно известно отцу?
Пусть он сам об этом скажет».
— Джейкоб не мог поступить иначе.
— Я тоже.
— Знаю, сын. Знаю.
— Значит, тебе удалось поговорить с Джейкобом.
Джаред кивнул.
— Немного. Он уехал. — Молчание. — Получил перевод.
«Скорее всего, — подумал Исав, — он не хочет говорить, где Джейкоб».
— Скажи, сын, — Джаред помедлил, — Арнольд принудил тебя сделать то, что ты сделал?
Исав огорчился. Задав этот вопрос, Джаред дал понять сыну, что тот человек безвольный, неспособный противостоять сильной личности. Мало того — это означало, что отец совсем его не понимает.
— Никто ни к чему меня не принуждал. Все, что я сделал, я сделал по своей воле. Я верю в Англию. Верю, что она выйдет из этой войны победительницей. И когда это произойдет, будущее Морганов будет связано с Англией — в том числе и тех, что останутся в Америке.
— Но ты же вступил в континентальную армию.
— Ошибка. Я надеялся, что, столкнувшись с вооруженным сопротивлением, англичане сядут за стол переговоров, а парламент установит истинно деловые отношения с колониями. Но я ошибся — началась война. Поэтому я присоединился к той стороне, которая меня устраивала больше.
— И после всей пролитой крови ты веришь, что наши страны могут снова объединиться?
— Конечно, не сразу, но могут. Как только восстановят английскую законность, в колониях будет больше порядка.
— И поэтому ты украл нашу Библию?
До этой минуты Исав полагал, что объяснять кражу Библии ему придется после войны, после победы Англии. Тогда бы было проще. Сама история доказала бы его правоту.
— Библия принадлежала англичанам. И я позаботился о том, чтобы так оно и было.
Джаред сидел в напряженной позе, тяжело дыша. Судьба фамильной Библии его волновала безмерно. Старый капитан изо всех сил пытался совладать со своими чувствами. В его душе шла ожесточенная битва, финал которой был пока неизвестен.
— Значит, ты, наплевав на историю этой Библии, взял ее потому, что так решил, — резюмировал он. — И вопреки традициям сам себя назначил хранителем.
Исаву слова отца не понравились, но возразить ему было нечего.
— Эта Библия была вверена мне! И только я один могу решать, кому из сыновей ее передать! — Джаред уже кричал. Охранявший Исава прапорщик недовольно покосился на громкоголосого посетителя.
— Я думал о благополучии семьи, — еле слышно выговорил Исав.
— Позволь кое-что тебе сказать. Я заботился об этой семье задолго до того, как ты появился на свет. И мне кажется, я доказал, что прекрасно с этим справляюсь. По-моему, я знаю, что есть благополучие семьи.
— В последние годы твои политические взгляды все больше приближались к взглядам Джейкоба. Мне была невыносима сама мысль, что Библия достанется ему.
— Соперничество, — подытожил Джаред. Он уже успокоился. — Между вами двоими так было всегда. Я мог бы уже к этому привыкнуть.