— Я понимаю твои чувства, милая. — Клэр поставила перед дочерью фарфоровую чашечку для кофе. — За этим столом было много всякого, и счастливые моменты тоже случались. — Сиена ничего не ответила, и Клэр после паузы продолжала: — Думаю, твой дед был бы рад, что ты вернулась домой.
Сиена рассеянно улыбнулась, потрепав Зулу по спине, и взяла хрустящий тост с арахисовым маслом. Сама себе удивляясь, она вдруг начала говорить о Рэндалле, рассказывать о жизни с ним и его все возраставшем желании контролировать каждый ее шаг. Она впервые высказалась вслух обо всем том, что настораживало ее в поведении Стайна, но настораживало недостаточно, коль привело к трагической развязке.
Клэр слушала молча, не перебивая. Она не осуждала доверчивость дочери и не давала советов на будущее, предоставляя ей самой сделать выбор. Как бы ни поступила Сиена, она собиралась быть на ее стороне. Решит ли Сиена заявить в полицию или предпочтет предать прошлое забвению — выбор принадлежал только ей, и никому другому.
— Я рада, что судьба снова свела нас вместе, — сказала Клэр, когда с признаниями было покончено. — Ты дома, мой ангел, а это самое главное.
— Я тоже рада этому, мама. — Сиена улыбнулась, тотчас позабыв о Рэндалл е.
— У меня предложение. — Клэр встала и принялась убирать посуду. — Как насчет того, чтобы съездить в больницу вместе?
— О, я даже не знаю. — Сиена нервно покусала губы. — Мне не по душе эта идея.
— Почему? — мягко спросила Клэр. — Разве ты не хочешь повидать отца?
Девушка молчала. Она не была уверена в своих чувствах и страшилась встречи с Питом. Ей казалось, что стоит увидеть его, как вернутся прежние страхи, и она снова превратится с маленькую девочку, брошенную родителями. Но она также видела, с какой надеждой взирает на нее мать. Клэр будет рядом и окажет поддержку.
«О чем я думаю? — спросила себя Сиена. — Разве не нелепо предаваться обидам на прошлое, когда человек находится в коме и может никогда больше не открыть глаз?»
Сиену раздирали противоречия.
— А если меня заметят журналисты? — выдавила она, мысленно проклиная свой испуганный тон. — Да они набросятся на меня, словно коршуны!
— Не набросятся. — Клэр усмехнулась. — Разве тебя узнали в аэропорту? А в самолете? Мы пролетели полстраны, и ни один человек не заинтересовался твоей персоной. Да и что случится страшного, если тебя узнают? С каких это пор считается преступлением визит в больницу к родному отцу, который… — Ее голос прервался. — Который серьезно болен.
Эта заминка, выдавшая волнение Клэр, наверное, и решила дело.
— Ты сегодня говорила с врачом? Он не приходил в сознание?
Клэр медленно покачала головой. За последние дни в ее волосах стало куда больше серебряных нитей, хотя она и не выдавала своей боли. Сиена смотрела на мать с сочувствием.
— Он по-прежнему в коме, детка. Никаких сдвигов.
— Ладно, едем, — твердо сказала Сиена, хотя внутри так и тряслась от ужаса. Однако пришло время вернуть матери долг. — Едем скорее.
Кеннет Самс чуть не умер от восторга, когда узнал, чью именно палату ему предстоит обслуживать. Впавший в кому после сердечного приступа Пит Макмаон был знаменитостью первой величины, и Кен даже утку выносил за ним с трепетом. Остальной персонал больницы изводился от ревности.
— Наверняка старика будут навещать толпы звезд! — говорила с придыханием одна из сестер. — Например, его сводный брат, Хантер. Господи, какой же он красавчик! Небось заявится в первые же сутки!
Однако прошло уже больше недели, а в палату Питера Макмаона не явилась ни одна знаменитость.
Ни одна!
Чудовищная несправедливость!
Больного навещала лишь его жена, приятная, хотя и несколько выцветшая леди, да пару раз приезжала толстуха, сестра Макмаона. Странно, думал Кеннет. Человек практически правит Голливудом последние лет пятнадцать, а его никто не хочет навестить. Похоже, у парня вообще нет друзей!
В это утро Кеннет в очередной раз заглянул в палату продюсера, проверил его состояние, считал показания приборов — никаких изменений — и уже направлялся в комнату для персонала, чтобы выпить дешевого кофе из автомата, когда приехала миссис Макмаон. На этот раз она была не одна.
Единственное, что можно было сказать о ее спутнице, — это то, что она была довольно высока и двигалась женственно. Однако на ее носу сидели огромные черные очки, а шея и нижняя половина лица скрывались под шелковым шарфом.
Типичный наряд звезды, которая не желает быть узнанной, подумал Кеннет с восторгом.
— Добрый день, миссис Макмаон. — Он бросился навстречу женщинам и тут обратил внимание на то, что щеку незнакомки пересекает свежий рубец, а скулы выглядят асимметрично. — Ваш муж по-прежнему спит. Вы сегодня не одна. Это ваша подруга? Или, может, родственница? — выпалил любопытный медбрат.
— Занимайтесь своим делом, молодой человек, — довольно резко ответила Сиена. Она безумно боялась, что ее узнают. — И что значит «спит»? Действительно спит или без сознания?
Кеннет опешил. Он точно узнал голос девушки, хотя красоты, что сияла со страниц журналов, в этой Сиене не было и в помине. Впрочем, глупо верить глянцу, компьютерная обработка фотографий может превратить в красавицу даже законченную жабу.
— Без сознания, — вздохнул он. — По-прежнему в коме, я имею в виду.
— Хорошо, мы хотели бы его повидать, — сказала Сиена.
Она и Клэр направились в палату, причем Сиена шла первой, словно желая как можно скорее убежать от пытливого взгляда медбрата.
— Почему ты так грубо с ним говорила? — спросила Клэр, когда дверь палаты закрылась. — Кенни ухаживает за твоим отцом. Он неплохой парень, очень старательный.
— Мне и самой теперь неловко, — произнесла Сиена, которая прекрасно поняла, что собой представляет любопытный Кенни. Типичный охотник за знаменитостями. Неудивительно, что он выполняет свою работу старательно. Только дурак пожелает потерять столь престижную работу. — Мне… просто не нравятся лишние вопросы, вот и все.
На первом этаже здания Кеннет, окруженный тремя медсестрами, набирал номер на платном телефонном автомате. Его лицо пылало от возбуждения, сердце билось, как у испуганного кролика.
— Алло? — выдохнул он в трубку. — Это редакция «Лос-Анджелес таймс»? Соедините с отделом новостей, у меня сенсация. Ага, меня зовут Кеннет Самс…
Сиена вглядывалась в бледное лицо отца, силясь понять, что именно чувствует. Выходило, что ничего. Такое ощущение, словно эмоции просто выключились.
Пит был обнажен до талии и прикрыт простыней. Его тело казалось более оплывшим, а живот был больше, чем помнила Сиена. Рыжеватые волосы на груди были сбриты, чтобы было легче прикрепить четыре круглые подушечки с датчиками, от которых тянулись провода. Лицо казалось спокойным, даже умиротворенным, дыхание было ровным и безмятежным.