— Даже обсуждать не хочу, — сказал Макс, направляясь к лестнице.
— Ах ты!.. — взвизгнула Сиена, бросая ему вслед мягкую диванную подушку.
Ее бесило упрямство Макса, но при этом восхищали его самоконтроль и непрошибаемая уверенность в собственной правоте.
Съемки длились часа три. Фотограф отщелкал уже несколько пленок, но не собирался останавливаться на достигнутом.
Сиена улыбалась в камеру, хотя все еще сердилась на Макса. Впервые в жизни она была влюблена почти до слепоты, и ее избранник был не просто хорошим человеком, но и обладал душевной щедростью, талантом и невероятной красотой. Каждое утро, проснувшись рядом с ним, Сиена задавалась вопросом, как ей удалось завоевать его сердце. Она даже представить себе не могла, что с появлением любимого человека ее жизнь настолько изменится. Она и не думала, что способна на такое всепоглощающее чувство. И теперь ей хотелось поделиться своим счастьем с целым миром, рассказать всем и каждому, как ей повезло.
Неужели это такое преступление?
Сиена была очень расстроена. Она понимала, что Макс далеко не так занят, как пытается изобразить. Неужели ему трудно уделить интервью хоть пять минут? Ну ради нее! Почему мужчины цепляются за свои глупые убеждения, словно их нарушение может поломать им жизнь?
Сиене хотелось увидеть на обложке или страницах издания себя в обнимку с Максом. Лучше в черно-белом. Так был бы ярче контраст между цветом их волос. Ей хотелось, чтобы потом этот снимок увидел весь мир и восхитился бы их прекрасной парой. Словно, запечатленные в журнале, их с Максом изображения и взаимные слова любви еще больше укрепят их союз, как печать в паспорте делает гражданский брак официальным.
И Макс знал, как много это для нее значит. Не мог не знать!
Сноб проклятый! Мистер Занятый-делами-режиссер! Мистер Я-не-ваша-игрушка!
Еще через полчаса Макс вышел из своей комнаты, чтобы перекусить. Осторожно выглянув с пролета лестницы, он увидел, что гостиная пуста. Коробки и провода остались, но съемочная бригада переместилась во двор.
Макс прошел на кухню, чтобы положить себе еды и взять банку колы, и заметил в углу две бутылки из-под шампанского, а также переполненную окурками пепельницу. Насторожившись, он прислушался. Со двора доносились обрывки разговоров и заливистый смех Сиены. Кажется, она была здорово пьяна.
Пройдя через гостиную, Макс вышел на террасу и замер от ужаса.
Сиена, без лифчика, но в юбке, сидела на нижней ветке кипариса, достававшей до земли. Она хихикала, запрокинув голову и едва не падая с дерева. Фотограф торопливо щелкал камерой, прыгая вокруг нее.
А ведь это был «Ю-Эс уикли», а не какой-нибудь «Плейбой»!
Толпа ассистентов и осветителей жадно таращилась на Сиену и подбадривала ее выкриками. Хантера поблизости не было.
— Что здесь происходит?! — взревел Макс, выронив из рук банку с колой.
Смех и выкрики тотчас стихли. Все присутствующие, включая Сиену, уставились на Макса. Девушка радостно взмахнула руками при виде любимого и тотчас повалилась с ветки на траву. Упав, она жалобно пискнула. Стоявший поблизости ассистент фотографа, мальчишка лет восемнадцати, торопливо принялся ее поднимать. Макс видел, что у парня едва ли не слюна изо рта капает при виде обнаженной Сиены Макмаон, чья голая грудь находилась всего в полуметре от его худых пальцев.
Сиена снова расхохоталась, вставая, поэтому не сразу поняла, что атмосфера изменилась. Шампанское играло у нее в голове. Она потерла ушибленную коленку, на которую упала, продолжая хихикать.
— Больно, — пожаловалась она. — Правда, больно!
Макс протянул ей серую футболку, которую стянул с себя через голову.
— Надень немедленно. — Его глаза пылали яростью. — Ты, как всегда, устроила целый спектакль. Нравится быть посмешищем? Где Хантер, черт его возьми?!
Сиена прикрыла грудь футболкой, не надевая ее.
— Он… вышел, — вяло ответила она, замечая наконец всеобщее молчание и напряженные взгляды. — Его фотосессия уже кончилась.
— А твоя, как я понимаю, в самом разгаре?! — рявкнул Макс. — Этим уродам недостает еще пары фоток с сиськами Сиены Макмаон для личных коллекций?
Сиена села на траву и снова потерла коленку. Кожа была содрана в кровь, и только выпитый алкоголь не позволил Сиене заметить это сразу. Она подняла на Макса испуганные глаза, не понимая, чего он так взъелся. Разве она сделала что-то дурное?
— Мне хотелось, чтобы меня сфотографировали возле дома. Здесь же так красиво, — пролепетала девушка.
Фотограф сделал шаг вперед.
— Здесь отличный антураж. Сочные цвета, — извиняющимся тоном сказал он. — Я не снимал грудь вашей подруги. Снимки сделаны со стороны плеча или спины…
— Кто дал тебе слово? — грубо бросил Макс. — Что таращитесь? — пролаял он толпе помощников. — Валите отсюда, все до единого! Съемка окончена!
— Нет, не окончена, — упрямо возразила Сиена, вставая и швыряя футболку Макса на траву. — Да кто ты вообще такой, чтобы указывать мне, что делать? Почему ты считаешь, будто можешь всех судить? Тоже мне судья нашелся!
Даже полуголая, будучи значительно ниже Макса, Сиена в гневе выглядела внушительно. Сексуальная дьяволица, растерянно подумал про себя Макс.
Съемочная бригада столпилась в дальнем углу двора, опасаясь попасть под горячую руку.
— Что такого страшного в обнаженной груди, если она красива? — взвизгнула Сиена. — Ведь мы с тобой пару раз ездили на нудистский пляж, где я загорала топлесс!
— Это разные вещи, — мрачно сказал Макс.
— Да? Почему разные? Потому что на этот раз я буду с голой грудью на страницах журнала? Ты не хочешь, чтобы мою грудь видели читатели? А ведь мне нужно раскручивать фильм, мне нужна реклама, я хочу делать карьеру! Неужели тебе не ясно, что в карьере вся моя жизнь?
Макс хранил тяжелое молчание. Он знал, что имеет право злиться, но не мог сформулировать причину этого гнева. Когда Сиена начинала визжать, как сейчас, он просто терял слова. В такие моменты Макс чувствовал, что его загнали в ловушку.
— Думаю, ваша девушка прекрасна, она имеет право появиться в журнале топлесс, — вставила толстая журналистка, по всей видимости, имевшая зуб на мужчин, а потому вставшая на защиту Сиены.
— Да уж, в сравнении с нашей коровой всякая покажется прекрасной, — прошептал один осветитель другому. Его гадкая шутка имела успех, раздались хихиканья.
— Ах, значит, она имеет право сниматься топлес? — прошипел Макс, прищурив на журналистку глаза. — Думаете, меня интересует ваше мнение?
Глаза Сиены были наполнены слезами. Гнев куда-то испарился, и она чувствовала себя жалкой и беззащитной. Она и раньше снималась без лифчика, будучи моделью, и Макс видел эти фотографии. Никогда прежде он не реагировал так бурно, и Сиена не понимала, почему он ведет себя грубо.