Она нерешительно повернулась к нему и испытала облегчение, увидев, что он выглядит как обычно. Потом окинула взглядом улицу. Все замечательно, в полном порядке. Что же это было мгновение назад? Лесли собралась опять посмотреть на Ниалла краем глаза, чтобы проверить, не изменится ли он. Но тут Ниалл поднес к губам ее руку и поцеловал в запястье с тыльной стороны.
И она забыла о своем намерении, о тенях, что к ней подкрадывались.
Тоже выбор: приглядываться к странному, уродливому, непонятному или не обращать на него внимания и радоваться жизни. Ей хотелось не уродства, а радости. Эту радость предлагал Ниалл.
Он чуть наклонился к ней и сказал — или это ей послышалось:
— Я бы отдал все, лишь бы быть с тобой.
Потом выпрямился. Когда заговорил снова, его голос звучал сдержанно, как обычно.
— Давай я отведу тебя сегодня к Сету. Посижу с тобой, пока не уснешь. Если захочешь, конечно.
— Хорошо.
Голова вдруг закружилась, Лесли качнуло. Ниалл остановился, взял ее лицо в свои руки:
— Лесли.
— Да. Пожалуйста.
Ей стало хорошо как никогда. И она с трепетом ждала продолжения.
Губы Ниалла были так близко, что Лесли ощущала его дыхание.
— Извини. Я не должен был…
— Я сказала «да».
И тогда он поцеловал ее.
Лесли овеяло тем же ветром, что раньше шептал его голосом. Воздух как будто уплотнился, обнял ее со всех сторон, властно и при этом ласково. Асфальт под ногами обратился в толстый слой мха, мягкий и упругий. Она почувствовала себя на верху блаженства.
Но вдруг очнулась. Глубоко внутри нее забилась паника, стремясь выйти наружу.
Лесли попыталась отодвинуться, открыла глаза.
Ниалл обнял ее крепче и прошептал:
— Не бойся. Все будет хорошо. Я могу остановиться. Мы оба можем… остановиться.
Вопреки его словам, Лесли ощущала себя на краю пропасти, где бушевали невиданные цвета, ощущения, вкусы. Страх снова отступил. Все, чего ей сейчас хотелось, — это шагнуть с обрыва и полететь в ту самую пропасть. Там нет боли и страдания. Там только восторг, блаженство, успокоение души.
— Не останавливайся, — шепнула она и прильнула к нему теснее.
Что-то не так. Лесли понимала это, но ей было все равно. Видимые лишь краем глаза, вокруг танцевали тени, свивались спиралью, тянулись к небу, словно желали пожрать луну. Или ее, Лесли. И сейчас она надеялась, что им это удастся.
Когда они двинулись дальше, Ниалл задумался о том, сколько времени сможет продержаться среди стальных стен вагона Сета. Железнодорожную станцию могли безболезненно посещать только короли фэйри. Потому-то он и хотел укрыть там Лесли — подальше от любопытных глаз подданных Айриэла.
Властителя сталь не остановит, но визитов прочих темных фэйри можно было не опасаться. Пусть ценой мучений самого Ниалла.
«Я их заслужил», — думал Ниалл.
Подойдя слишком близко к черте, которую нельзя переступать, после стольких веков сдержанности он готов был уступить своей сущности. Если он это сделает, Лесли умрет.
— Ты еще со мной? — спросила она.
— Да.
Он повернулся к ней — и лишь тогда увидел их. Бананак и еще несколько подданных Айриэла, из числа самых непокорных.
Быстро, пока они не успели заметить Лесли, Ниалл затянул ее в дверной проем, прикрыл собой, встав спиной к улице. Девушка не сопротивлялась. Лишь запрокинула голову, подставляя губы.
Еще один поцелуй, и все.
На сей раз он был более осторожен. Сумел удержать личину, как ни велико было блаженство от сознания того, что ей с ним так хорошо, — он понял это при виде ее затуманившихся глаз. Хотел спросить, не заметила ли она что-то необычное, но не посмел. Мешали условия, поставленные Айслинн, и Бананак на улице за спиной.
Вот о чем следовало сейчас думать — об этой угрозе. Он скосил глаза в сторону воинственной фэйри, попытался прикинуть возможности безопасного отступления. Но мысли разбегались. Личина Бананак, ее гладкие черные волосы, струившиеся по плечам, не уступали грозной красотой ее истинному обличью и вороньим перьям, покрывавшим голову. Она была одной из самых кровожадных подданных Айриэла; однажды она свергла его с престола и не раз пыталась сделать это снова — не для того, чтобы самой возглавить двор, но ради войны как таковой. Ее скитания по городу в сопровождении ли-эргов добра не сулили.
«Надо уходить, — подумал Ниалл. — Сейчас же. Надо».
Но к нему прижалась Лесли. Он снова ощутил особенный сладкий запах, присущий ей одной. Все смертные пахли по-разному. Он уже забыл, какое удовольствие это доставляло ему когда-то. И, не удержавшись, Ниалл начал целовать ее в шею.
Бананак пока не увидела их. У них в запасе было несколько мгновений.
Между поцелуями он сказал:
— Я остался бы с тобой навсегда, если б мог.
И был абсолютно искренен в этот миг. Он много лет принадлежал к изменчивому Летнему двору, да и прежде верностью в любви не отличался, но сейчас, прижимая к себе смертную девушку, Ниалл не сомневался в собственных словах и чувствах.
Если они какое-то время проведут вместе — что в том плохого? Он будет осторожен. Так, чтобы она только заболела, а не умерла, когда они расстанутся. А расстаться они могут нескоро, лет через двадцать — тридцать.
Мостовая содрогнулась под тяжкими шагами Габриэла и гончих псов. Ниалл напрягся. Противостоять Габриэлу, Бананак и ли-эргам сил у него не хватит.
И как объяснить все это Лесли?
Однако он обнаружил, оглянувшись, что Габриэл и его псы невидимы. Девушка не могла их даже услышать.
Предводитель отдал приказ нескольким гончим, чьих имен Ниалл не помнил и помнить не хотел, и псы радостно ринулись на ли-эргов. Потом он сказал Ниаллу:
— Уходи. Пока цел.
Ответить ему Ниалл не мог, поэтому просто уставился в глаза.
— Уведи отсюда девушку, ганканах.
С этими словами Габриэл метнулся в сторону и встал между ними и подоспевшей Бананак.
Двигаясь с непревзойденным изяществом, каким могли похвастаться немногие даже среди фэйри, женщина-ворон одним взмахом когтей сорвала кожу с руки Габриэла — вместе с письменным приказом Айриэла.
Пес зарычал так, что сотряслись стены:
— Уходите! — И бросился на Бананак.
Ниалл едва успел повернуться и подхватить Лесли. Та, обессилев от поцелуев, пошатнулась и чуть не упала. Прильнув к его груди, изнеможенно закрыла глаза, и Ниаллу стало очень не по себе. Одурманил девушку, сам забыл о благоразумии… Если бы не Габриэл, Бананак до них уже добралась бы.