Тахир кивнул. Поднялся, протянул ей руку…
– Ваше сиятельство.
Кажется в «операционной» был кто-то еще. Лиля на это внимания не обратила. Опираясь (не слишком сильно, а то еще Тахир упадет) на предложенную руку, встала на колени, а потом и на ноги. Голова чуть закружилась. Ну и пусть. Переживем.
– Жить будем.
– Будете, ваше сиятельство. Вы разрешите вас проводить?
Лиля помотала головой, как боевая лошадь:
– Нет.
Нашла слегка косыми глазами присутствующих помощниц и с трудом припомнила имя.
– Мэри, мне нужно ледяной воды – умыться. И узнай, где там лэйр Ганц, поговорить бы.
Служанка закивала и словно улетучилась.
Лиля потерла руками лоб. Лоб был горячий, пальцы – ледяные. Давление, температура, утомление?
А, плевать! Это все остальные могут идти по своим делам. А она тут главная. Тут еще Тримейн и Лейс. Посмотрим, что мужики ей скажут…
Его величество Эдоард Восьмой, милостью Альдоная правитель Ативерны, читал расшифровку письма Ганца Тримейна. Все письма голубиной почты проходили через руки королевского секретаря – человека мрачного, неболтливого и весьма умного. Так что его величество не ломал глаза над мелким шифром скорописи. Ему на стол все попадало красиво переписанным и на хорошем пергаменте.
Вот только радовало это далеко не всегда.
«Ваше величество! – писал Ганц Тримейн.
По вашему поручению прибыв в Иртон, вынужден задержаться. Управляющий воровал, замок в запустении, дружина распущена, процветает работорговля, зимой Иртон может ожидать голод, при мне на Л. Иртон было совершено покушение, которое я вынужден расследовать. М. Иртон цела и здорова, обожает свою мачеху. Л. Иртон делает все, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, но нуждается в помощи.
Остаюсь искренне преданный
ваш слуга лэйр Ганц Тримейн».
Его величество потер лоб. Потом затылок.
Пользы не прибавилось.
Ганц Тримейн был одним из лучших. И если уж он не смог разобраться в ситуации быстро, значит, все не так просто, как в изложении Джеса.
М-да. А как хорошо все выглядело. Толстая дура, которая закатывает истерики, потому и сидит в поместье круглый год.
Только вот… Его величество посмотрел на золотое перо в своей руке. На чернильницу.
Подарки Августа оказались неожиданно удобны. И его величество приказал секретарю озаботиться. Теперь гусиные перья исчезнут из его жизни. Хотя и непривычно. Но золотое перо удобнее. Гусиные каждый раз одинаково не очинишь, приходится приноравливаться, поворачивать в руке… С этим не так. Макнул в чернильницу, стряхнул избыток чернил, и пиши. Не затупится, не поломается… Даже если и поломается, заказать новое – дело минуты.
Да и чернильница – насколько ж удобнее!
Секретарь уже оценил, и вовсю пел ей дифирамбы.
Когда приходится писать, поневоле чернильницу ставишь поближе. И рано или поздно, то рукавом заденешь, то опрокинешь, то еще что… Всякое бывало. А пергамент – штука дорогая.
Сложно даже представить, что это придумала та самая «тупая колода», которую так ругал Джерисон.
Эдоард еще раз вздохнул.
Джес и Лия.
Точнее, Лия и Джес.
Его старшие дети от любимой женщины. Дети, перед которыми он всегда будет виноват. За что? За то, что не подумал о последствиях.
Они с Джесси были молоды, они были влюблены, для них на небе всегда светило солнце. И они даже не думали, что у них будут дети… То есть думали, но как-то отстраненно. И реальность ударила исподтишка. Зло и резко.
Когда Джессимин первый раз сообщила ему о своей беременности, он дико обрадовался. Сначала.
А потом задумался.
Внебрачный ребенок был позором. Для юной девушки – тем более. После такого ей оставалась только одна дорога. Срочно замуж. Хоть за последнего нищего. В противном случае она стояла бы на одной ступени со шлюхами и воровками. Так на нее бы и смотрели. Этого он для своей девочки допустить не мог.
Как же их тогда выручил Джайс! Срочно женился, переговорил с женой. Кстати, Алисия Иртон сейчас где?
Ну да, состоит в свите принцесс. Вот ведь…
Стерва, сплетница, та еще гадюка, но… с него причитается. За их с Джесси спокойствие.
Алисия признала обоих детей своими. Но была и еще одна беда.
Если Джесси могла проводить с детьми ну не слишком много, но хотя бы какое-то время, то у Эдоарда и того не было. Он видел детей раз в год, и чаще никак не получалось.
Не стоит забывать, у него была Имоджин, которая не одобряла встреч супруга с фавориткой, были законные дети, отец, государственные дела. Тут и захочешь – время не выберешь.
Детей Имоджин, Эдмона, Рика, Эдоард брал с собой на приемы, рассказывал, показывал, учил, как его когда-то отец, как сейчас учат маленьких принцесс. Со старшим сыном он этого сделать не смог. Может, и зря. Но выбора не было. И рос его ребенок кое-как.
Алисии до него не было дела, Джайс – чего уж там, старый друг тоже был по уши занят. Государство – ноша тяжкая. Если кто-то хочет подставить плечо, тяжести хватит на всех.
И все же, все же…
Джес – умный талантливый мальчик. Ну как он мог не разглядеть такое в своей семье?
Нет, что-то тут нечисто.
Август Брокленд посмотрел на Тариса Брока.
– Тарис, я тебя, наверное, опять отправлю путешествовать.
– Далеко?
– К Лилюшке.
– Господин барон!
– С чего такое страдание в голосе. Ты вроде о ней добром отзывался?
– Да не в том дело. Лилиан Иртон – чудесная женщина, замечательная хозяйка, умница, красавица. Но добираться туда в сезон штормов?! Я с прошлого-то раза чуть живой.
Август фыркнул:
– Ладно. Сам понимаешь, дочку я без помощи и защиты не оставлю.
– Да у нее там отряд вирман!
– И что с того? Возьмешь почтовых голубей, все я понимаю, но кто захочет – доберется. Да и ты ей сможешь помочь. Ты говорил, управляющего она выгнала?
– Даже собраться не дала. В единый вечер выкинула за ворота.
– Моя кровь…
Тарис не спорил. Всем известно – для каждого отца все лучшее у ребенка от него, а все худшее – от тещи.
– Так вот. Я письмо напишу, денежку передам, а ты останешься и поможешь ей управляться с Иртоном. Да и у короля надо получить приглашение.
– Как скоро мне собираться?
– Дней через десять.
Тарис обреченно вздохнул. Но куда деваться…