«Ваше всемилостивейшее величество.
Пишет вам графиня Иртон (в девичестве Лилиан Брокленд).
Поскольку мой супруг находится в отъезде (пусть там и остается, козел) и не имеет возможности заниматься делами поместья, а управляющий проворовался, спешу сообщить, что в Иртоне найден пласт янтаря, и я передаю с вашим доверенным, шевалье Ганцом, часть, причитающуюся Короне.
Также буду присылать королевскую долю по мере разработок (от меня и без супруга пользы короне больше).
К сожалению, если зимой дороги станут непроходимы, мне придется складировать все в Иртоне под охраной нанятых мной людей и отправить только весной.
Мои люди уже доказали свою полезность, захватив работорговцев, которые наведывались сюда несколько лет подряд.
Также хочу сообщить, что на меня было совершено покушение, которое я молю расследовать со всей пристрастностью и наказать виновных.
И хочу выразить свою громадную благодарность. Лэйр Ганц сделал все возможное. Без него я никогда бы не справилась. Человека умнее, добрее и справедливее я не встречала. Полагаю, так и все королевские представители являются руками вашего величества и являют отражение вашей благосклонной воли. А посему еще раз припадаю к вашим ногам с искренней благодарностью (завернула, еж! Без поллитры не разберешься. Ну и король авось не разберется).
Покорная вашей воле графиня
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».
Вот так. Мужа козлом не обзываем, от налогов не прячемся, ничего не просим. Наоборот – намекаем на то, что сами справляемся со всем подряд. Хотя нет. Просьба только одна – расследовать покушение. Но это уж в обязаловку. А то что получится? На нее тут зубы точат, а она сидит колодой?
Да нормальная баба давно звон на всю Ативерну подняла бы!
Лиля злорадно ухмыльнулась, представляя, как допрашивают «убивца»:
«– А кто вас нанял?
– Любовник любовницы графа Иртона…»
Ну чисто маслом по сердцу. И вообще, что за наглость? Если каждая любовница будет на жену покушаться, институт брака самоликвидируется.
Ладно. Легла ты под симпатичного мужичка, дело житейское. Но зачем же жен травить? Козе понятно, что мужики с одними спят, а на других женятся. Так что, если б ты, подруга, просто мужа заняла своей грудью, я бы тебе и денежку подкинула, и подружиться постаралась – мне-то сей кобель никуда не сдался. А если меня убивать… ну и не ждите добра.
И последнее письмо – супругу:
«Возлюбленный мой господин и супруг.
(Хоть и коробит, а никуда не денешься. Даже если ты мечтаешь его в выгребной яме утопить, внешне все должно быть сахарно-сиропно. Кстати! А как тут получают сахар?
Не отвлекаемся!)
Довожу до вашего сведения, что у нас большое горе. Я потеряла нашего первенца и имею большие опасения, что это не несчастный случай, а злой умысел, хотя доказательств у меня нет, одни подозрения.
С трудом придя в себя после потери ребенка и едва не умерев, я обнаружила, что замок в запустении и нет в нем ни должного количества слуг, ни даже малой охраны. А как только начала разбираться, выяснилось, что управляющий безбожно обкрадывает вас и графство. В чем потворствует ему ваш доверенный Ширви Линдт (а ты, лох педальный, ни сном ни духом…).
Управляющий был мной тотчас же изгнан за ворота, а мне пришлось закупить все потребное, чтобы люди в Иртоне не умерли с голоду, и нанять охрану.
Кроме того, сгорел храм Альдоная, и чудом никто при этом не пострадал.
Последнему я весьма радуюсь, потому что не успели прибыть ваши солдаты, как на меня было совершено покушение одним из них. Жертвой его едва не стала и ваша дочь. Кроме того, Лейс Антрел и его люди (и вовсе это не вранье, если Лейс ее капитан, а вирмане у нее на жалованье, то вирмане – такие же люди Лейса) героически защитили нас от работорговцев, которых привадили сюда Эдор и Ширви Линдт. Последнего я передала в руки королевского представителя вместе с убийцей и оставшимися работорговцами для суда и следствия.(И не надейся, что все удастся замолчать! Звон на весь мир подниму!)
Также хочу сообщить, что в Иртоне обнаружен пласт янтаря, который втихаря разрабатывали несколько крестьянских семей и управляющий, утаивая его от законного владельца здешних мест. Виновных накажет королевский представитель. Но пласт надо разрабатывать. Королевскую долю я уже отправила и буду отправлять впредь.
Также отправляю вам копии с бухгалтерских книг управляющего – всех найденных, чтобы вы сами разобрались в его вранье. (Копии снимали для нее на уроках чистописания все дети. А почему нет? Надо же им тренироваться? Вот и пускай, все польза будет.) Миранда Кэтрин здорова и благополучна. Так же, как и я.
Молюсь также и за ваше здоровье и благополучие.
Остаюсь ваша любящая (ага, шесть раз) и преданная (еще какая преданная, сколько ты меня предавал с разными шлюхами, скотина!) супруга
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон».
Вот так.
Отдать все это дело Ганцу Тримейну и готовить его к отъезду. Хотя дней на десять – двадцать он точно задержится. Пока всех работорговцев опросить, пока помочь с наладкой добычи янтаря, пока туда-сюда… твою ж! Сколько ж предстоит работы!
Хочу домой! Там двенадцатичасовой рабочий день и даже один выходной! Был… А тут вкалываешь круглыми сутками, мозг насилуешь как только можешь, и даже зарплату тебе не платят. Наоборот – это ты всем платишь. И еще спасибо за янтарь и работорговцев, иначе вообще бы в минус ушла.
Лиля злобно посмотрела на золотое перо в своей руке, запечатала свитки и вышла из комнаты.
Дел – по горлышко.
Так что будем работать!
Гардвейг был внушающим.
Жалость.
Ричард смотрел на оплывшего здоровущего мужика, на его глаза в красных прожилках, на забинтованную ногу и про себя думал, что лучше умереть быстро, чем так день за днем медленно гнить. С другой стороны… красивая женщина рядом с Гардвейгом смотрела на него с искренней любовью и заботой. Кажется, королю повезло найти свою Джессимин. После скольких неудачных попыток.
Ричарду хотелось бы пораньше. Но…
Начинались придворные танцы.
Они уже раскланялись, вручили верительные грамоты, Ричард выслушал все положенные хвалы в свой адрес: и умница, и молодец, и копия отца, и вообще – золото, а не сын. Сам рассыпался в ответных уверениях. И лучше Гардвейга короля не сыскать. И государство под его правлением процветает. И жена у него замечательная. И сыновьями его Альдонай благословил – теперь пусть обеспечит, чтобы они в отца пошли…
Одним словом, мед лился щедро и с обеих сторон.
Гардвейг представил свою жену Милию Уэльстерскую, Ричард рассыпался в комплиментах ее красоте, но не сильно. Дело такое… молодое… Хотя эта изменять не будет. Судя по ее взглядам, жестам, нескольким словам, обращенным к мужу, – типичная домоседка. Надо, конечно, еще посмотреть, иногда в тихом озере шильды водятся, но себе Ричард доверял. И своему умению разбираться в людях – тоже.