Я немедленно забыла, как дышать, думать и вообще все на свете. Хотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда.
– Я не та, кто вам нужен. И никогда ею не была.
Щека Джареда коснулась моей, и он прошептал мне на ухо:
– Ты именно та.
По моей щеке скатилась слезинка.
– Не надо меня утешать.
– Я так хочу.
– Почему? Я все порчу и вечно осложняю всем жизнь. – Я закусила губу, уже жалея, что вообще заговорила.
Джаред отстранился, не убирая руки с моей шеи:
– Ты считаешь, что осложняешь мне жизнь?
– Я же вижу.
Он наклонился ко мне, практически коснувшись губами моего уха:
– Только тем, что я за тебя тревожусь.
– Ты не обязан чувствовать за меня ответственность, – сказала я срывающимся голосом.
Джаред провел пальцем по моей щеке, повторяя путь скатившейся слезинки:
– Дело не в этом.
Я разжала ладонь и безотчетно положила ему на грудь:
– Половину времени ты на меня даже не смотришь.
Его пальцы скользнули по моему затылку вниз.
– А вторую его половину я не могу заставить себя не думать о тебе.
Я стиснула пальцы, комкая в кулаке край его футболки:
– Джаред….
Его лицо помрачнело, и он отступил:
– Напрасно я тебе все это наговорил. Это была ошибка.
Его слова дошли до меня не сразу. Ведь он только что догнал меня, и обнял, и сказал, что…
Это была ошибка!
Я была ошибкой. Вот что он имел в виду.
Мне уже доводилось слышать эти слова. Шее, там, где всего миг назад еще была его рука, стало нестерпимо жарко. Мне отчаянно захотелось очутиться где угодно – только не здесь, не рядом с парнем, которому я была не нужна.
Джаред протянул ко мне руку, и я попятилась, исполненная решимости ни в коем случае не позволить ему прикоснуться ко мне еще раз.
– Кеннеди, ты не поняла…
Я сглотнула, пытаясь совладать с севшим голосом. Мне не хотелось, чтобы он видел, как мне больно.
– Здесь нечего понимать.
Джаред снова коснулся моей ладони:
– Я не так выразился. Я знаю, чего хочу. – Он закусил губу и принялся разглядывать гравий у нас под ногами. – Просто то, чего я хочу, невозможно.
– Почему?
Голубые глаза Джареда нашли мои. В них, сменяя одна другую, боролись эмоции. Он выпустил мои пальцы.
– Я все всегда порчу, а страдают люди, которые рядом со мной. – Он сунул руки и кивнул куда-то за мою спину. – Можешь спросить у Лукаса.
Я застыла. К нам приближались Лукас с Пристом.
Улыбка Лукаса померкла. Он явно мысленно оценил разделявшее нас с Джаредом расстояние, и гнев в его глаз ах мешался с ревностью. Он не мог знать: в том, что действительно имело значение, нас разделяло множество миль.
Зато Прист, похоже, ничего не заметил.
– Мы знаем, ты одна из нас, Кеннеди. Кажется, мы поняли, почему твоя метка еще не проявилась.
Метка.
Отвергнутая Джаредом, я на миг забыла о том, что вселенная тоже меня отвергает.
– Нужно сравнить записи, чтобы быть до конца уверенными.
Прист продолжал что-то говорить, но я слушала его вполуха. Джаред не смотрел на меня, а Лукас не сводил глаз с брата.
До меня медленно дошел смысл его слов.
– Погоди. Вы что, не знаете, каким образом они появляются?
Прист принялся расхаживать по заасфальтированной площадке:
– Наши родные не слишком вдавались в подробности. Все было на уровне «уничтожь духа мщения – и получишь отметку».
– По-моему, тут все предельно ясно.
Я и не подозревала, как сильно хочу оказаться одной из них, пока не лишилась этой возможности.
Лукас протиснулся мимо Джареда и остановился передо мной:
– Нам о многих вещах не говорили, например об Орудии. Или о том, что один из членов Легиона пропал с радаров. Возможно, это из той же оперы.
Мне вспомнились те моменты, когда они, казалось, постигали какие-то вещи прямо на ходу. Наверное, их родные и представить себе не могли, что погибнут в один день, оставив дело Легиона в руках пятерых подростков, которым придется прогуливать уроки, чтобы спасти мир от демона.
Лукас подтолкнул меня плечом:
– Возвращайся в фургон, и мы объясним тебе, почему твоя метка до сих пор не проявилась.
Он казался таким уверенным.
Но вдруг все-таки ошибался?
Алара сидела на заднем сиденье с дневником на коленях. Дверцы были открыты.
– Вы ей рассказали?
– Пока нет. – Прист плюхнулся рядом с ней, едва не подпрыгивая на месте от нетерпения. – Ну вот, смотри. У меня метка появилась после того, как я уничтожил дух Миллисент в колодце с помощью стрелы, которую сделал сам, так?
– А у меня – после того, как я уничтожил Женщину в Белом, которую выслеживал несколько месяцев, – подхватил Лукас.
Алара покрутила колечко у себя над бровью:
– А моя метка проявилась, потому что я пустила в ход обереги, чтобы покончить с диббуком: святую воду, чтобы загнать его в шкаф, и огонь, чтобы уничтожить его.
– Но я же начертила Стену, – возразила я. – Я тоже помогала.
– Это не имеет значения, – сказал Прист. – Уничтожил-то его огонь. Сама подумай. Стрела, которую сделал я, дух, которого выследил Лукас, обереги Алары…
Взгляд Джареда просветлел.
– По-моему, вполне логично.
– Очень рада, что хотя бы кому-то это кажется логичным, – отозвалась я.
– Оружие не твоя специализация, – продолжал Прист. – Твоя метка не появилась, потому что ты застрелила духа из оружия.
– Я не понимаю.
Прист обернулся к Джареду:
– А ты как заработал свою?
Джаред потер запястье в том месте, где под кожей дремала его метка.
– Обездвижил духа, взяв его в захват, и всадил ему в грудь железный стержень.
– Ничего другого мы и не ожидали, – закатила глаза Алара.
Возможно, я все-таки одна из них!
– Но у меня нет никакой специализации.
Алара вскинула брови:
– Шутишь? Ты нарисовала Стену по памяти!
Моя эйдетическая память не казалась мне впечатляющим оружием в битве со смертоносными духами.
Прист покачал головой: