– Ваше сиятельство?
– Вчера ваш сын грубо оскорбил жену командира моей личной дружины. Мне пришлось вмешаться в конфликт. И это – не успела я приехать в город. Сегодня же мои люди оказались под стражей.
Лиля смотрела четко в глаза барону. Давила взглядом. Плевать, что она женщина! Мы и тигров укрощаем! Здесь и сейчас имеет значение только сила воли. А уж ее у настоящего медика – объешься! И мужчина, хоть и не смутился, но каким-то чутьем женщина уловила – дрогнул на миг.
Дрогнул!
– Госпожа графиня…
– Не надо, достопочтенный Торий. Я все понимаю. Это ваш сын. Я бы своего тоже защищала.
В глазах барона появилось что-то, похожее на облегчение. Ненадолго.
– Вы же понимаете, что просто так я это оставить не могу… Мой муж должен узнать о случившемся…
– Госпожа графиня, ну зачем ему знать о таких мелочах?
– Мелочах?
– Но ведь все живы, все целы, никто не пострадал…
– Но в моего человека стреляли. Моих людей арестовали без малейшего на то основания!
– Но, возможно, мы можем… компенсировать им ущерб?
Лилиан чуть улыбнулась. Это уже походило на торг.
– Полагаю, моего супруга это вполне бы устроило. Действительно, зачем враждовать благородным людям? Мы же не холопы какие, всегда можем найти общий язык…
– Я с вами совершенно согласен, ваше сиятельство! Вы ведь первый раз в этом городе? Может быть, я могу вам чем-то помочь?
В переводе на местный язык – чего ты хочешь в компенсацию и чтобы не настучала на меня мужу? Замнем дело втихую?
Это Лиле было понятно.
А чего хотеть-то? Это как с новым русским, который золотую рыбку вытащил. Думал, думал, а потом разродился: «Три бутылки пива – и засохни».
А тут желаний слишком много.
Лиля даже на миг растерялась. Что первым-то попросить? И как при этом себя не выдать? И Лейф чутьем матерого хищника уловил это. Еще пара секунд, и барон тоже уловит, надо было срочно спасать ситуацию…
За спиной кашлянул Лейф, привлекая к себе внимание.
– Госпожа Лилиан, позвольте вам напомнить…
– Да?
Не о чем ей было напоминать. Но раз уж Лейф…
– Ваши люди до сих пор в тюрьме…
Барон все понял без намека.
– Я распоряжусь, чтобы их выпустили. И разберусь с виноватыми.
– А мы подождем вас здесь. – Лиля улыбнулась. – У вас потрясающие фрукты.
Ага. Крошатся они просто замечательно. Так и тянет вытереть руки о платье, останавливает только цена на ткань.
Стоило двери закрыться за бароном, как Лейф повернулся к Лиле:
– В чем дело, госпожа графиня? Почему вы растерялись? Неужели нечего с него содрать?
Достопочтенный Торий Авермаль вышел из кабинета вроде бы степенно. Но в душе все кипело.
Вот ведь гадина!
Все она поняла, все…
И насчет сыночка… послала же Мальдоная… Нет, выпороть его всенепременно надо! Чтобы год на задницу не сел!
Искомое счастье обнаружилось тут же – стоял у окна и что-то шептал на ухо служанке. Это отцовского настроения не улучшило… послал Альдонай чадушко. Нет бы головой думать – а он с головки начал!
Торий недолго думая взял отпрыска за ухо.
– Домой, угребище! Приду – у нас будет очень серьезный разговор, понял?!
Дарий даже испугался. Таким он отца давно не видел.
– Отец…
– Домой! И жди меня там! Пошел!!!
Дарий счел за лучшее подчиниться.
Целее будет.
Хотя насчет последнего он не угадал. Этим же вечером отец приказал конюхам выдрать его розгами так, что парню еще четыре дня штаны было надевать тяжко.
– Привет. Проходи. Выпьешь?
Джес Иртон дружелюбно смотрел на кузена.
– Плесни. Белое, красное?
– Красное.
– Тогда немного. Ну что, послезавтра выезжаем?
– Не хочется?
– А тебе бы хотелось? Жениться.
– А я уже. Сам знаешь…
– Не прибрал еще Альдонай?
– Не знаю. От Этора письма нет. Ну ладно, я дочку отправил туда, так что начальник охраны мне отпишется обязательно.
– Пока еще письмо до Уэльстера дойдет…
– И пусть. Вот уж о ком я горевать не буду, так это о своей супруге. Да ты ее сам видел.
Рик кивнул. Видел. Один раз. На свадьбе.
И до сих пор готов был благословлять отца, что ему предоставили выбор. Поедет, посмотрит на Анну Уэльстерскую. Потом на Лидию Ивернейскую… и за выбор никто в обиде не будет.
– А как у тебя с той куколкой?
– Аделью?
– Вот как? Уже Адель?
– Рик, ты не смейся, но она хорошая женщина. Ее ребенком выдали за старого козла, потом, когда он умер, она все равно горевала…
– И приехала в столицу развеяться?
– Заметь – у нее нет любовников, живет она очень скромно…
– Разве что принята при дворе… зацепила?
– Кажется, есть немного.
– А ты ее?
– Слишком уж она… благонравная. Добродетельная.
– Так это и лучше. Скромницы – они потом в постели огонь. У вас еще до кровати не дошло?
– Даже не целовались…
– Хм… Джес, ты смотри – осторожнее. А то сделаешь ей ребенка при живой жене-то…
– Буду осторожнее. Знаешь, Адель мне действительно нравится… она добрая, умная, не то что моя корова…
Упомянутая корова зло посмотрела на Лейфа.
– Растерялась. Тебе легко говорить. А мне надо позарез закупить на ярмарке скот, доставить его в поместье, найти здесь кузнеца – хорошего! Ювелира. Стеклодувов. Посмотреть ткани, кое-что продать, ты хоть знаешь, сколько всего надо сделать?! Растеряешься тут…
Вирманин не рассердился на тыканье и агрессивный ответ. Скорее понял. И заговорил уже не как слуга с госпожой, не как вирманин с графиней из Ативерны. Заговорил так, как говорил бы со своей, с вирманкой, которая в первый раз осталась на хозяйстве и растерялась… Бывает…
– Планы хорошие. Кузнеца, ювелира и стеклодува найти можно. А сколько скота надо закупать?
– Сколько получится. Лейф, я в сельском хозяйстве не разбираюсь. – Лиля вздохнула. – А дети зимой с голоду перемрут…
Вот это вирманину было хорошо знакомо. И на Вирме случались такие годы… страшные годы, когда детей – новорожденных – просто убивали. Их же родители. Потому что прокормить не могли.