Грейс замотала головой:
— Нет, боюсь, доктор мне не поможет.
Винсент коснулся пальцами ее щеки, потом приложил ладонь ко лбу.
— Непохоже, что у тебя жар.
— О, я думаю, я горю.
Он снова ощупал ее лицо, потом прижался лбом к ее лбу. Оттого, что он был так близко, по ее телу волнами прошло тепло, собираясь под ложечкой и опускаясь ниже.
— Не мог бы ты меня обнять?
— Конечно! — с готовностью согласился он. — Хочешь лечь?
— Пока нет.
— Хорошо. Где у тебя болит?
Грейс потянула за пояс халата и сдвинула полы с плеч.
— Здесь.
Она подняла его ладони к своим грудям. У Винсента захватило дух, он содрогнулся. Грейс слышала, как он ахнул, и заключила, что прерывистый звук его дыхания — первый признак его поражения.
Винсент знал, что она делала. Он понял, какие у нее были намерения на сегодняшнюю ночь. Проклятие! Адское пламя! Она что, не знает, что он не может это допустить? Не понимает, на какой риск они бы пошли, если бы он согласился?
Его сердце пропустило удар. Он силился отойти от Грейс, но его ноги отказывались повиноваться. И он мог только стоять на месте, держа в ладонях ее груди. Проклятие! Это была худшая из пыток!
— Да, Винсент, прикасайся ко мне.
— Ах, Грейс…
— Пожалуйста. Обними меня.
В ее нежном голосе слышалась мольба, перед которой он не мог устоять. В его душе кипела яростная битва, и, казалось, он мог победить, только пойдя на компромисс. Может быть, он просто обнимет ее. Но только обнимет, он поклялся себе не делать ничего больше.
Винсент обнял Грейс и коснулся ее нежной атласной кожи. По всему его телу закружились тысячи обжигающих вихрей. В нем забурлил горячий водоворот желания, устремляясь вниз, он почувствовал неудобную тяжесть. Он зажмурился и сделал глубокий вдох. Винсет дал себе слово, что постоит, обнимая Грейс, всего несколько мгновений, а потом отпустит ее. Он себе в этом поклялся. Но его руки помимо его желания стали медленно описывать круги по ее телу.
— Да, Винсент. А теперь ниже.
Он стал описывать круги по ее спине ниже.
— Еще ниже, Винсент.
Его руки двинулись ниже, и когда он к ней прикоснулся, она вздохнула. Он был возбужден, ему было горячо и неудобно. Он должен был остановиться, оттолкнуть ее от себя. Но он не мог.
Грейс подняла голову и прошептала:
— Винсент, поцелуй меня, пожалуйста.
И он пропал.
Он наклонил голову, и его губы коснулись ее губ, пробуя ее на вкус, смакуя ее. И она ответила на поцелуй с таким же жаром, который охватил его. Он открыл рот поверх ее рта, и Грейс ответила ему, ее язык двинулся навстречу его языку. Они касались друга и боролись до тех пор, пока им обоим не стало не хватать воздуха. Тогда Грейс с мучительным стоном обвила руками его шею и притянула его ближе к себе.
Винсент знал, что он пропал. Он знал, что если посмотрит вниз, то его решение никогда больше не заниматься с ней любовью рассыплется вдребезги.
— Ах, Грейс…
— Тсс, Винсент. Просто люби меня.
Он резко втянул ртом воздух. От ощущения близости ее тела внизу его живота разлился жидкий огонь. Грейс прижалась губами к его коже там, где его халат распахнулся на груди, и самообладание его почти покинуло.
— Грейс?
Даже ему самому его голос показался неестественно низким и напряженным.
— Винсент, не разговаривай.
Она снова его поцеловала, потом осыпала поцелуями его шею и грудь, и все это время ее руки колдовали над его плотью, и скоро под ее ласками он был весь в огне.
— Я… мы… — Он выгнул спину и запрокинул голову. — О… ад!
— Нет, Винсент, это не ад, но я обещаю тебе рай.
Грейс сняла с плеч халат и дала ему соскользнуть на пол к ее ногам. А потом она охотно пришла в его объятия.
Винсент дышал часто и прерывисто, его грудь поднималась, словно он силился контролировать свое дыхание. Он не мог допустить, чтобы дело зашло намного дальше. Однако у него не было силы воли остановиться. Его дыхание прерывалось. Возможно, он бы нашел в себе силы оттолкнуть Грейс, если бы не желал ее так отчаянно. Но он слишком сильно ее желал. Он допустил ошибку: посмотрел ей в глаза и чуть было не рассмеялся, увидев, с каким неприкрытым желанием она на него смотрит. И он был уверен, что сам смотрит на нее таким же взглядом.
— Винсент, прикоснись ко мне, пожалуйста.
У него вырвался стон, полный муки, но он обнял ее и прижал к себе так, как будто не хотел никогда отпускать.
— Зря мы это делаем, — пробормотал он, уткнувшись лицом в ее распущенные волосы. — Я поклялся никогда больше этого не делать. — Он поднял голову, чтобы глотнуть воздуха. — Поклялся, что больше не допущу риска тебя потерять.
— Ты меня не потеряешь, — прошептала Грейс, касаясь губами его кожи. — Ты будешь меня любить. — Она снова его поцеловала — И люби меня.
Она дотронулась до его щеки, потом наклонила голову и снова его поцеловала. Винсент сражался так отважно, как, наверное, не сражался ни один воин в истории, но с каждым поцелуем он проигрывал битву все больше. Он знал, что не сможет долго сдерживаться.
— Винсент, люби меня, займись со мной любовью.
Он застонал так, будто призывал на помощь всю силу воли, какая у него была, но сам понимал, что это бесполезно. Он слишком долго ждал, много ночей мечтая заняться с ней любовью. Испустив тяжелый вздох, он отказался от борьбы и посмотрел на жену, не скрывая от нее своей боли и страха.
— Ты хочешь заставить меня рискнуть всем, не так ли?
— Я должна.
Она подняла голову и поцеловала его в губы. Он тихо застонал и ответил на поцелуй.
— Я больше не могу с этим бороться.
— А ты и не должен бороться. Тебе полагается получать от этого удовольствие.
Она снова поцеловала его. И снова, и снова.
— Грейс, я обещал. Я…
Она заставила его замолчать, приложив палец к его губам.
— О твоих обещаниях мы поговорим утром.
— Но тогда будет слишком поздно, — прохрипел Винсент.
Грейс улыбнулась:
— Дорогой, уже и так поздно. А теперь, пожалуйста, люби меня.
Винсент застонал, признавая свое поражение, подхватил ее на руки и понес к кровати. Их соединение было смесью страсти и желания. Их потребность в прикосновениях была прекрасной кульминацией любви, как оно и должно быть.
Позже, когда они вернулись на землю, Винсент прижал ее к себе, упиваясь прекрасным ощущением, что держит ее в своих объятиях. Он гладил ее тело, потом стал целовать каждое местечко, которого касались его пальцы. Когда его дыхание наконец успокоилось, он прошептал: