Если выпадет случай, то я обязательно побываю на Кипре и передам привет этому чудесному острову от Лидки.
Я села на Лидкину кровать, взяла в руки плюшевое игрушечное сердце, прижала его к себе и заревела.
Позвонив хозяйке ресторана Маргарите, я рассказала ей о том, что произошло, и чуть слышно спросила:
— А кто ж Лиду хоронить будет, ведь она детдомовская?
— А что, она при жизни не делала никаких накоплений? — усталым голосом поинтересовалась Рита, которую, по всей вероятности, особенно не интересовала смерть ее сотрудницы. — Все заботятся о своих похоронах заранее, оставляют деньги на черный день, а особенно те, у кого нет ни родителей, ни родственников.
— Но ведь Лида не думала умирать так рано. Зачем ей было заботиться о похоронах сейчас? Это же нелепая смерть. Не можем же мы рождаться и тут же заботиться о своих похоронах.
— Но ведь деньги на черный день она должна была скопить.
— Я ничего об этом не знаю.
— Конечно, мне по-человечески жалко Лиду. Молодая еще. Но ее образ жизни и ее знакомства наводят на самые плохие мысли. Три года отпахала на Кипре. Еще неизвестно, чем она там занималась и в качестве кого работала. Это она нам всем говорила, что официанткой, а ведь если так разобраться, никто из нас свечку не держал. Потом за ней в ресторан приезжали самые разные мужчины. Все-таки ей не восемнадцать. Можно уже было как-то определиться и завести семью.
— Она очень хотела семью, — заступилась я за Лидку. — Дочку хотела. Просто как-то ей мужики не те попадались. Не было того, на кого хотелось бы опереться.
— А может, ей это и не нужно было. Может, ей нравилось как бабочке порхать с одного мужика на другого.
— Неправда это. Лида просто искала любовь и не успела ее найти.
— Не знаю, как насчет любви, но приключений на свою голову она точно искала, — хладнокровно заметила Рита. — Ты пойми, так просто никого не убивают. Значит, она в чем-то была замешана, водилась с какими-то сомнительными личностями. Может, денег у кого заняла и не хотела отдавать.
Мне было больно слушать то, что говорила мне сейчас Рита. По ее теории получается, что убивать могут только очень плохих людей, а хорошего человека никогда не убьют, но ведь это абсурд. Я хорошо знала Лидку. Ни у кого денег она не занимала, с сомнительными личностями не общалась. Работала, крутилась, как могла, и искала любовь.
— Марина, если ты думаешь, что я Лиду хоронить буду, то я сразу скажу, что я этого делать не буду. Немного помогу, но хоронить ее не стану. Я ей не мать, не родственница, а оттого, что она у меня два года работала, ничего не меняется. Я ей зарплату исправно платила, без всяких задержек, да и на чаевых она неплохо имела. Не могу же я всех своих сотрудников хоронить, которые у меня без году неделю работают. Если Лида жизнь прожигала и ничего не скопила, то почему я за это расплачиваться должна? Ты меня понимаешь?
— Я вас понимаю, — ответила я чуть слышно.
— Я могу выделить немного денег на венок и прочие атрибуты. Девочки в ресторане по чуть-чуть скинутся. Это все, что мы можем сделать.
— Спасибо.
— Тогда приезжай за деньгами в ресторан. Я буду к часу дня. А у меня поработаешь домработницей сразу после похорон. Дня три можешь не выходить, но не больше, а то у меня дом грязью зарастет. Ты бы по Лидкиным мужикам еще денег собрала. А то они все только пользоваться умеют. Пусть хоть на венок скинутся.
— Да нет у нее никаких мужиков.
Я положила трубку, подошла к окну и позвонила своей бабушке.
— Бабуля, ну как ты там?
— Потихоньку. Давление что-то в последнее время скачет. Как лучше буду себя чувствовать, так сразу приеду в Москву.
— Мать проведать хочешь? Зачем? Она же тебе все равно дверь не открывает. Кстати, ты мои деньги получила? Я тебе их телеграфом выслала.
— Перевод пришел. Я на телеграф позвонила, попросила его мне домой принести. Сказали, принесут завтра. Мариночка, а ты зачем мне так много денег высылаешь? Сама то, наверное, голодаешь.
— Бабуля, да как же я могу голодать, если я в ресторане работаю?
— Но ведь ты же не поваром работаешь, а официанткой.
— Не переживай. Нам тоже перепадает. Голодом нас здесь никто не морит. А ведь у меня роднее тебя никого нет. Тебе лекарства нужны, так что ты там не экономь. Кстати, я хотела тебя спросить, как там Витька.
— Нужен он тебе! — заметно занервничала бабушка.
— Не нужен.
— Тогда на кой он тебе сдался?
— Я просто спросила.
— Просто ничего не бывает.
— Я всего лишь хотела узнать, как у него жизнь.
— Не хотела я тебе говорить, но разбился Витька на мотоцикле.
— Как разбился? — удивилась я.
— Ну как люди разбиваются! Сел пьяный на мотоцикл, куда-то поехал и прямо на скорости в грузовик влетел. Его даже хоронили в закрытом гробу. Витькина мать, конечно, на похоронах убивалась, но ведь намучилась она с ним, постарела. Сколько же она с ним натерпелась! Люди поговаривают, что он, когда пьяный был, мог на нее даже руку поднять. Это страшно, конечно, пережить своего ребенка, но ведь она только сейчас зажила спокойно.
— А когда это было?
— Три месяца назад.
— А почему ты мне ничего не сказала?
— Зачем тебе это знать? У тебя и своих проблем хватает. Да и на похоронах тебе нечего было делать. Он в последнее время с другой женщиной жил. Она и присутствовала на похоронах в качестве его гражданской жены.
— Значит, Витьки уже три месяца как нет.
— Нет. Царство ему небесное.
— Пусть земля ему будет пухом.
— Пусть будет. Главное, что с тобой все в порядке, а все другое меня мало интересует.
— Бабуля, ты только не болей. Держись. Как только смогу вырваться, я сразу к тебе приеду.
Поговорив с бабушкой, я положила трубку и задумалась о том, что Витька не причастен к тому, что происходит в последнее время. Значит, я неправильно информировала оперативников. Но ведь я не знала! Я даже не могла предположить…
Если это не Витька, то кто? Быть может, оперативники правы и то, что сегодня произошло, не имеет ко мне отношения. Быть может, это действительно связано с Лидой и то, что произошло вчера, не имеет ничего общего с тем, что произошло сегодня?
Положив плюшевое сердце на место, я вдруг подумала о том, что сейчас просто могу сойти с ума от страха и одиночества в четырех стенах. Встав с кровати, я прижалась к стене и зажала рот рукой для того, чтобы не закричать от боли и отчаяния.
Умывшись холодной водой, я посмотрела на свое отражение в зеркале и распустила волосы. Затем поднялась на шестой этаж и нажала на кнопку звонка у двери Руслана. В его квартире уже не было так шумно, как раньше, но все же был слышен звук работающего телевизора и чей-то разговор. Мне пришлось нажать на звонок еще несколько раз, прежде чем раздраженный Руслан открыл дверь. Он был в одних брюках, без рубашки. Увидев меня, он раздраженно сказал: