Теперь Виталий Андреевич жил на даче и коротал время написанием мемуаров о советской власти. Максим как-то попросил почитать уже написанное и пришел в ужас от корявости языка и скудости мыслей. Это никто никогда не напечатает, потому что это скучно и очень тенденциозно, в тексте нет ничего, кроме самолюбования и подтасовки фактов таким образом, чтобы сам Виталий Андреевич выглядел молодцом.
Родители Максима развелись, когда мальчику было полтора года. Мать всегда говорила, что сама ушла от отца, но Максим до определенного момента в это не верил. Поверил он только тогда, когда узнал отца поближе и познакомился с его второй женой. Виталий Андреевич много лет сыном не интересовался, только алименты переводил, а два с лишним года назад неожиданно объявился и стал настойчиво советовать сыну пойти в политику, потому что власть, как он говорил, – это главное достижение в жизни настоящего мужчины. Отец обладал несомненным даром убеждения, потому и сделал в свое время «почти карьеру», и Максим повелся на эти разговоры, которые показались ему правильными, справедливыми. Он и сам не заметил, как попал под влияние отца. Максим Крамарев начал активную работу по продвижению себя в депутаты, а отец давал ему советы и строго спрашивал отчет по каждой мелочи. Максима это и смешило, и нервировало, он давно отвык отчитываться перед кем бы то ни было, но, с другой стороны, он не мог не признавать, что отец очень часто говорит дело и в людях разбирается.
Он еще только подошел к калитке, а Виталий Андреевич уже спешил ему навстречу, бодро спускаясь с крыльца.
– Сынок, наконец-то! Я так соскучился по тебе! Дай-ка я на тебя посмотрю.
Отец внимательно оглядел сына, и лицо его расплылось в довольной улыбке.
– Ты очень хорошо выглядишь, и костюм сидит отлично, и стрижка тебе идет. Это новая, да?
– Да, – чуть смущенно признался Максим, – имиджмейкер посоветовал сменить прическу. Ты считаешь, меня удачно постригли?
– Очень, сынок, очень удачно! И вообще, ты такой молодец, такой умница, я нарадоваться на тебя не могу. Ты один меня понимаешь, я с тобой душой отдыхаю.
Они вошли в дом, Виталий Андреевич бросился накрывать на стол, они перекусили, попили чаю, потом Максим неторопливо и подробно рассказывал о том, что делается в его предвыборном штабе, а отец то и дело хвалил сына и восхищался его умом, талантом и организованностью. Максим таял, как растаял и тогда, когда отец вдруг объявился после стольких лет глухого молчания. Мать была строгой и суровой, даже жесткой, она никогда не хвалила сына, только требовала быть еще лучше, еще старательнее, еще умнее, еще успешнее, а мальчику так не хватало любящего родителя, потому что Максим был уверен, что любовь – это мягкость, доброта и всепрощение, а вовсе не стремление сделать лучше для того, кого любишь. Ему казалось, что раз мать его не хвалит, значит, она им все время недовольна, а коль недовольна, стало быть, не любит.
Отношения с отчимом, маминым вторым мужем, у Максима тоже не сложились, в детстве и юности он чувствовал себя одиноким и брошенным, поэтому на появление родного отца откликнулся горячо и жадно. Тем более Виталий Андреевич, умевший находить подходы к людям, быстро нашел подход и к сыну. Сперва Максим, правда, пытался упрекать отца в том, что тот столько лет не появлялся и не интересовался своим ребенком, но Виталий Андреевич объяснил, что не хотел мешать новой семье бывшей жены и влезать в отношения Максима с отчимом, чтобы их не испортить. «Я же не знал, что у вас не сложилось, – оправдывался он. – Я был уверен, что вы живете в мире и дружбе, и не хотел болтаться между вами, как лишняя деталь. Я думал, ты его папой называешь, а про меня и не знаешь вовсе, ты же был совсем маленьким, когда мы с мамой расстались. Я берег твою психику, не хотел ее калечить». В тот момент Максима это очень тронуло, и в нем вспыхнула любовь к отцу, к родителю, который его хвалил и поощрял, который откровенно любовался им, и скучал по нему, и ждал его приезда. Не то что мама, которая, в отличие от Виталия Андреевича, никогда не говорила сыну, что соскучилась и не могла дождаться, когда же он приедет. Мама вообще скупа на добрые слова, а здесь, у отца, Максим просто купается в любви и восхищении.
Он как раз пересказывал отцу новый вариант предвыборной программы своего главного и самого опасного конкурента Разуваева, когда в кармане завибрировал мобильник. Максим взглянул на дисплей: нет, с этим человеком нельзя разговаривать в присутствии отца. Он быстро поднялся и вышел на крыльцо, заметив недоуменный и обиженный взгляд Виталия Андреевича. Конечно, отец вправе полагать, что у Максима нет от него секретов, ведь сын даже про свою любовницу Жанну ему рассказал. Но есть вещи, которые Крамарев-младший не может поведать даже Крамареву-старшему.
– Алло, – тихо произнес он в трубку, давая понять, что ему неудобно разговаривать.
Но разговаривать все равно пришлось, вернее, не столько говорить, сколько слушать.
– Я понял, спасибо, – произнес он в самом конце и отключился.
Значит, они продолжают что-то вынюхивать, но, похоже, сами не знают, что именно. Ничего, это не страшно, пока эта парочка в Южноморске, Крамареву ничего не угрожает. А в других местах они искать не станут, ума не хватит. И все-таки интересно, кто они такие? В милицию не обращаются, зафиксирован всего один контакт с сотрудником уголовного розыска, да и то с таким, который ничего не знает и потому не опасен. На самом деле беспокоиться пока совершенно не о чем, никто ничего не знает, а потому никто и не может быть опасен. Но просто любопытно, откуда они взялись и что им надо…
Максим вернулся в дом и сразу же наткнулся на осуждающий взгляд отца.
– У тебя от меня секреты, сынок?
– Никогда, – Максим широко улыбнулся. – Просто рано было рассказывать, а теперь, после этого звонка, уже можно. Пап, у меня появилась новая женщина… Ты не представляешь, какая она!
– Что, лучше Жанны? Кстати, ты обещал ее привезти сюда, познакомить нас.
– Папа, она не лучше Жанны, она просто другая. Она волшебная.
Что сказать еще, Максим не знал, и вел себя как влюбленный пацан. Виталий Андреевич строго сдвинул брови.
– И как далеко у вас зашло?
– Пока еще не зашло. Но вот она сейчас позвонила и дала понять, что может зайти…
– Сынок, не надо бы тебе распыляться в такой ответственный момент, – посоветовал отец. – Тебе сейчас требуются все силы, ты должен быть собран и сосредоточен, ведь начинается финальная часть предвыборной гонки, а ты роман завел. Это будет тебя отвлекать.
– Да? – Максим сделал вид, что прислушивается к его словам. – Ты так считаешь?
– Конечно, сынок, – горячо заговорил Крамарев-старший и принялся убеждать сына в том, что любовные отношения – вещь, безусловно, хорошая и даже полезная, но они должны быть ко времени. А если не ко времени, то могут только навредить.
Максим молча слушал и кивал, не выдвигая никаких контраргументов.
– Да, пап, ты, пожалуй, прав, – сказал он. – Мне это как-то в голову не приходило. Придется мне отложить развитие отношений до лучших времен, а сейчас все силы отдать выборам. Все-таки я у тебя не очень умный, да?