– Я – да, вижу.
– Ну так скажите.
– Еще рано, – загадочно ответила Нина Сергеевна. – Ты еще не готова.
– К чему я не готова?
– К таким решениям. Ты своему частному детективу давно звонила?
– Три дня назад. Он сказал, что пока нет ничего нового.
– Ну так позвони еще раз сегодня. От тебя не убудет.
Валентина недоуменно пожала плечами и сердито посмотрела на Нину Сергеевну. Что она имеет в виду? К каким решениям она не готова? И почему не готова?
Но Стасову она все-таки позвонила.
– Мне пока нечем вас порадовать, – сдержанно ответил он. – Вы напрасно беспокоитесь и звоните сами, я же сказал вам: как только будет результат – мы вам сообщим.
В общем, ничего нового Валентина не услышала, однако голос Владислава Николаевича ей не понравился. Раньше он разговаривал с ней совсем иначе, не скрывал своей радости от того, что слышит ее, шутил, говорил комплименты, и голос его возбужденно вибрировал. А сегодня он был с ней сух и строг, словно она в чем-то провинилась. Может быть, все дело в том, что Нина Сергеевна права и она, Валентина, нарушает дистанцию и ведет себя как-то неправильно, не по-московски?
Расстроенная еще больше, она ушла в свою комнату, легла на кровать поверх покрывала и уставилась в потолок. Сколько дней прошло с того момента, как Славомир был здесь, рядом с ней, лежал на этой кровати и обнимал ее? Совсем немного. Или много? Она так настрадалась за эти дни, что ей кажется – прошла целая вечность. И одновременно кажется, что все случилось только вчера – настолько живы и горячи воспоминания об их последнем свидании. Есть ли смысл его разыскивать, если прошло много времени? Может быть, он уже давно забыл ее, выбросил из головы, как выбрасывают в мусоропровод ненужную старую вещь. Но если прошло совсем мало времени, то нужно ли расстраиваться из-за того, что Гашина до сих пор не нашли? Не нашли, потому что просто не успели. Как правильно думать, чтобы стало легче?
* * *
В субботу, 29 мая, Борис Кротов запер дом, сел в машину и поехал в Москву. Криминальный авторитет Артур назначил ему встречу в ресторане, который ему же и принадлежал. Хан тщательно готовил Бориса к разговору с Артуром, особенно напирая на то, что Артур ни за что не должен догадаться, откуда у Бориса сведения о его «крыше».
– Ты ни от кого не мог этого узнать, только от меня, – несколько раз повторил Алекперов. – А наш с тобой контакт должен для всех остаться тайной. Я тебя прошу, Кротов, будь предельно внимательным, обдумывай каждое слово, взвешивай каждый звук, который будешь произносить. Артур страшно подозрителен и недоверчив, но у него есть слабое место, на котором можно сыграть: он невероятно тщеславен по части власти, авторитета и полномочий. Напирай на это – не прогадаешь.
С Артуром Кротов был знаком не очень хорошо, их когда-то представили друг другу, потом они несколько раз пересекались на тусовках у разных людей, а потом Артур пригласил Кротова на рандеву и заказал ему портрет своей нынешней подружки, той самой, которая теперь исправно ездила к Борису на сеансы. Вот, собственно, и все знакомство.
Кротов подъехал к ресторану, вышел из машины и немедленно попал в объятия широкоплечего бодигарда, который тут же авторитетно заявил, что ресторан закрыт и откроется только в семь вечера, и делать здесь Кротову совершенно нечего. Последовал обмен репликами, в результате которого Бориса проводили на второй этаж в кабинет хозяина, вкушающего обед.
Сорокасемилетний Артур, невысокий, полноватый, плешивый, с маленькими усиками, респектабельный и очень обаятельный, стремился придерживаться мировых стандартов «здорового образа жизни» и «здорового питания». У него были собственные представления об этих стандартах, и никто не мог сказать точно, насколько они отличаются от настоящих, действительно «мировых». Едва войдя в помещение, Кротов сразу окинул взглядом стол и с трудом удержался от гримасы: вареная спаржа, сельдерей ломтиками, помидоры-черри, стручки зеленого горошка, мини-кукуруза.
– Заходи, – Артур сделал гостеприимный жест, – присоединяйся, пообедай со мной чем бог послал.
Борис крепко пожал протянутую руку с жесткой ладонью и сел напротив.
– А что тебе бог сегодня послал? – насмешливо спросил он.
Артур едва шевельнул бровями, и стоящий за его спиной официант немедленно доложил:
– Суп-пюре из лука-порея и соевые спагетти с запеченными на гриле баклажанами. Десерт – суфле из обезжиренного йогурта со свежей клубникой.
– Вот десерт я, пожалуй, съем, – кивнул Борис. – Для всего остального нужна такая сила воли, как у тебя, Артур. Я такой волей похвастаться не могу.
Артур самодовольно ухмыльнулся и отправил в рот дольку сельдерея.
– Сила воли – залог здоровья и долгой жизни, – поучительно произнес он. – Ну, рассказывай, какие у тебя проблемы, зачем встречу просил. Или на бабу мою нажаловаться хочешь? Достала она тебя?
– Что ты, – улыбнулся Кротов, – с ней все в порядке, никаких претензий.
– А то смотри, если эта дура себя неправильно ведет и капризы разводит, так ты не сомневайся, чуть что – сразу по соплям, без церемоний. Нечего с ней цацкаться, пусть знает свое место.
– Нет-нет, Артур, с ней все в порядке.
– Ну ладно. Портрет-то скоро будет готов?
– Скоро. Я думаю, еще пара сеансов – и все. Ну максимум – три.
Артур доел лежащую на тарелке вареную спаржу и велел официанту подавать суп.
– Ну, излагай, что там у тебя стряслось.
Борис постарался быть предельно кратким и четким, ни слова про убийство матери и подметные письма, только сухая и сжатая просьба помочь найти информацию о сотруднике Комитета госбезопасности, который в середине восьмидесятых контактировал с его матерью Ларисой Кротовой.
Официант принес суп, Артур съел несколько ложек и жестом отослал молодого человека. Когда они снова остались вдвоем, спросил:
– Зачем тебе эта информация? Я в принципе могу помочь, но я, знаешь ли, не люблю, когда меня используют втемную, как болванчика.
– Да я не хотел тебя грузить…
– А ты грузи, грузи, – усмехнулся Артур, снова берясь за ложку. – Ты грузи, а я послушаю, заодно и поем пока.
Он принялся с аппетитом прихлебывать суп из лука-порея, при одном только виде которого Бориса затошнило. Кротов начал рассказывать.
– И знать это все может только человек, который в этом участвовал непосредственно, – закончил он рассказ. – Он и пишет мне эти письма. И я хочу его найти. Поможешь?
– Ай-яй-яй, – Артур поцокал языком и покачал головой, – какое горе, какое горе! Такой маленький мальчик – и пережил такую страшную трагедию.
Лицо его стало мягким, и Борису даже в какой-то момент показалось, что Артур сейчас заплачет, но в то же мгновение глаза его собеседника вновь стали жесткими и колючими.