— Я думаю… у меня такое чувство… точно мне подарили луну… а я толком не знаю, что с ней делать. — У Энн был совершенно ошеломленный вид. — Что же касается того, пригласить миссис Линд сюда жить или нет, — это решать тебе, Марилла. Ты уверена, что вы… уживетесь? Миссис Линд добрая женщина и хорошая соседка, но… но…
— Ты хочешь сказать, что у нее есть недостатки? Конечно, есть, но уж лучше терпеть все ее недостатки, чем остаться без своего единственного близкого друга. Без нее я просто пропаду от одиночества. Мы жили рядом сорок пять лет и ни разу не поссорились… хотя однажды были к этому близки — когда ты ей нагрубила за то, что она назвала тебя некрасивой и рыжей.
— Да уж, я ей нагрубила, — с сожалением кивнула Энн. — Такие вещи не забываются. И как же я в ту минуту ненавидела бедную миссис Линд!
— А вспомни свое извинение! Ох, Энн, и натерпелась же я с тобой! Просто ума не могла приложить, как тебя держать в узде. Мэтью — тот тебя лучше понимал.
— Мэтью меня прекрасно понимал, — тихо сказала Энн.
— Мы придумали, как нам сделать, чтобы у нас с Рэйчел не было повода ссориться. Мне всегда казалось, что две женщины не могут ужиться в одном доме, потому что пользуются одной кухней и путаются друг у друга под ногами. Ну так вот, я отдам Рэйчел верхнюю комнату под спальню, а комнату для гостей — под кухню. Нам ведь эта комната для гостей совсем не нужна. Она там поставит себе плиту, мебель, с которой не захочет расстаться, и будет жить независимой от меня жизнью. По-моему, так всем будет удобно. На жизнь ей денег хватит — ее дети об этом позаботятся. А я всего лишь предлагаю ей, так сказать, место для жилья. Мне эта идея очень нравится, Энн. А тебе?
— Раз нравится, то поди и пригласи миссис Линд, — решительно сказала Энн. — Мне самой было бы очень жаль, если бы она уехала из Эвонли.
— И если Рэйчел согласится, — продолжала Марилла. — ты сможешь поехать учиться. Мне с ней не будет одиноко, и она поможет мне воспитывать Дэви и Дору.
В тот вечер Энн долго сидела у окна. В душе ее боролись противоречивые чувства. Вдруг… совершенно неожиданно… она оказалась у поворота дороги. За поворотом она увидела университет, с которым было связано столько радужных надежд и мечтаний. Но Энн сознавала, что, завернув за поворот, она расстанется со многим из того, что успела полюбить, с обязанностями и интересами, к которым приросла душой и которые приносили ей много радости. Придется уйти из школы, а она так любила своих учеников, всех до единого, даже глупых и непослушных. А мысль о Поле Ирвинге заставила ее задуматься: стоит ли Редмонд такой жертвы?
— За эти два года я пустила здесь массу корешков, — поведала Энн луне, — и вырывать их будет очень больно. Но, наверное, все-таки лучше поехать учиться. Марилла права: если можно, надо получить высшее образование. Пора вытащить все мои честолюбивые замыслы из сундука, где они пылились два года, и хорошенько их встряхнуть…
На следующий день Энн написала просьбу об увольнении. А миссис Рэйчел после долгого задушевного разговора с Мариллой с благодарностью приняла ее предложение поселиться в Грингейбле. Но лето она решила прожить в собственном доме: все равно ферму можно будет продать только осенью, и для продажи ее надо хорошенько подготовить.
— Вот уж не думала, что когда-нибудь буду жить так далеко от дороги, — со вздохом сказала себе миссис Рэйчел. — Но сейчас Грингейбл как-то ожил и уже не кажется таким заброшенным местом. К Энн вечно ходит молодежь, а уж с близнецами и вовсе не соскучишься. И вообще, я скорее согласилась бы жить на дне колодца, чем уехать из Эвонли.
Эти два исторических решения моментально вытеснили из умов местных сплетниц тему о приезде миссис Гаррисон. Люди качали головами и предупреждали Мариллу, что она пожалеет о своем необдуманном приглашении. Эти две женщины не уживутся — таково было общее мнение. Каждая любит, чтобы все было по ее воле, и соседи предрекали ссоры и неизбежный разрыв. Но все эти мрачные предсказания ничуть не беспокоили Мариллу и Рэйчел. Они четко договорились о разделении прав и обязанностей и были намерены придерживаться своей договоренности.
— Я не буду вмешиваться в твои дела, а ты не вмешивайся в мои, — твердо заявила миссис Рэйчел. — Что же касается близнецов, то я с радостью сделаю для них все, что в моих силах, но я сразу и наотрез отказываюсь отвечать на бесконечные вопросы Дэви. Я не энциклопедия и не адвокат из Филадельфии. Для этого здесь будет очень не хватать Энн.
— Ну знаешь, ответы Энн порой бывали еще чудней, чем вопросы Дэви, — усмехнулась Марилла. — Конечно, дети станут по ней страшно скучать, но нельзя же принести ее будущее в жертву ненасытной любознательности Дэви. Когда он задает вопрос, на который нельзя ответить, я говорю ему, что детей должно быть видно, но не слышно. По крайней мере меня так воспитывали, и никто мне еще не доказал, что старое воспитание было хуже всех этих педагогических выдумок.
— Но нельзя отрицать, что на Дэви методы Энн явно подействовали. Его просто не узнать.
— Да, он неплохой мальчик, — призналась Марилла. — Честно говоря, я не ожидала, что настолько полюблю этих детей. Дэви умеет так подмазаться, что ему все прощаешь, а Дора вообще прелестная девочка, только вот… как бы сказать… немного…
— Скучная? Вот именно, — подтвердила миссис Рэйчел. — Как книга, где на каждой странице написано одно и то же. Из Доры получится отличная добросовестная домохозяйка, но с неба звезд она не хватает. Что ж, с такими людьми спокойно жить, даже если они не очень интересные.
Джильберт Блайт был, пожалуй, единственным человеком в Эвонли, который не испытал никаких сожалений при известии о том, что Энн больше не будет преподавать в школе, а едет учиться в Редмонд. Ученики Энн восприняли это сообщение как непоправимое бедствие. Аннета Бэлл закатила дома истерику. Энтони Пайн по дороге домой учинил две яростные, совершенно неспровоцированные драки — просто для того чтобы выпустить пар. Барбара Шоу проплакала всю ночь. Поль Ирвинг заявил бабушке, что неделю не будет есть овсянку.
— Не могу, бабушка, — сказал он. — Я вообще не уверен, что смогу хоть что-нибудь протолкнуть в горло. Там у меня стоит огромный ком. Если бы Джейк Донелл не шел рядом, я бы плакал всю дорогу от школы до дома. А так, наверное, буду плакать всю ночь. Только не хочется идти завтра в школу с красными глазами. Слезы принесли бы мне огромное облегчение. Но кашу я в любом случае есть отказываюсь. Мне нужна вся сила воли, чтобы перенести это несчастье, бабушка, и на овсянку ее уже не останется. Я просто не знаю, как я буду жить, когда наша красивая мисс Энн уедет учиться. Милти Боултер говорит, что к нам, наверное, пришлют мисс Джейн Эндрюс. Может, она и неплохая учительница, но у меня с ней никогда не будет такого взаимопонимания, как с мисс Ширли.
Диана тоже, конечно, очень огорчилась.
— Как мне будет одиноко зимой, — уныло говорила она Энн в ее комнатке, залитой серебристым сиянием луны. Энн сидела в кресле-качалке, а Диана на кровати, сложив ноги по-турецки. — Вы с Джильбертом уедете… Алланы тоже уезжают. Мистеру Аллану предлагают приход в Шарлоттауне, и он, конечно, согласится. Как все ужасно! У нас всю зиму не будет своего пастора, и каждое воскресенье придется слушать очередного кандидата… А из них половина будут наводить нестерпимую скуку.