Энн тихонько улыбнулась — Поль не смотрел на нее, и она знала, что он не заметит ее улыбки. Весь Эвонли знал, что старая миссис Ирвинг кормит и воспитывает своего внука по проверенным дедовским рецептам.
— Ничего, милый, будем надеяться, что этого не случится.
Они дошли до кладбища. Оно густо заросло высокой травой, и общество уже подумывало о том, чтобы привести его в порядок и украсить. Они собирались скосить траву, поднять покосившиеся надгробные плиты и кресты и заменить старый полусгнивший деревянный забор красивой чугунной оградой.
Энн положила цветы на могилу Мэтью и присела рядом. Она сидела так довольно долго. Потом на нее упала тень, и, подняв голову, она увидела миссис Аллан.
Лицо жены пастора уже не сияло девичьей свежестью, как пять лет назад, когда мистер Аллан привез ее в Эвонли. На щеках не играл прежний румянец, и в уголках глаз и рта таились тоненькие лучики морщинок — следы пережитого несчастья. Маленький холмик, на котором росли любовно ухоженные цветы, — вот что было причиной большинства этих морщинок. За последние месяцы к ним прибавились новые — зимой сынишка миссис Аллан тяжело болел, а сейчас, слава Богу, выздоровел. Но ямочки по-прежнему появлялись на щеках миссис Аллан, когда она улыбалась; и глаза все такие же ясные и добрые. Если ее лицо и утратило девичью свежесть, зато теперь оно было исполнено женской нежности и силы духа.
Энн и миссис Аллан ушли с кладбища вместе.
— Ты, наверное, радуешься, что дождалась каникул? — спросила миссис Аллан.
Энн кивнула:
— Очень… Мне даже вкусно выговаривать это слово. Я надеюсь замечательно провести лето. Во-первых, в июле на наш остров приедет миссис Морган, и Присцилла обещает привезти ее к нам в гости. При одной мысли, что я увижу знаменитую писательницу, я, как в детстве, дрожу от счастья.
— Надеюсь, что ты весело проведешь лето, Энн. Ты так много работала зимой и заслужила отдых.
— Не знаю… Я не выполнила многое из того, что задумала прошлой осенью… Мне не удалось остаться верной своим идеалам.
— Это не удается никому, — вздохнула миссис Алдан. — Главное иметь идеалы и стараться соответствовать им. Не беда, если это не всегда получается. Без идеалов жизнь теряет свое высокое назначение. А если есть идеалы, то она благородна и прекрасна. Не расставайся с ними, Энн.
— Я постараюсь. Но мне пришлось отказаться от многих своих теорий, — рассмеялась Энн. — У меня были такие замечательные теории на все случаи жизни, и почти все они бесславно рухнули.
— Даже теория о телесных наказаниях? — поддразнила ее миссис Аллан.
Энн вспыхнула:
— Я никогда не прощу себе, что побила Энтони Пайна.
— Чепуха, дорогая, он вполне заслужил наказание, и оно пошло ему на пользу. С тех пор у тебя с ним не было конфликтов, он проникся к тебе уважением. Дело в том, что сначала у него из головы надо было выбить убеждение, будто женщина-учитель никуда не годится, а потом уже завоевывать его любовь добротой.
— Может быть, он и заслужил наказание, но дело совсем не в этом. Если бы я спокойно и сознательно решила его высечь, потому что он провинился, мне бы не было так стыдно. Но на самом-то деле, миссис Аллан, я просто вспылила и высекла его от злости, не задумываясь, справедливо это или нет… Я сделала бы так, даже если бы он того не заслуживал, вот что меня угнетает.
— Ну что ж, Энн, мы все совершаем ошибки. Пора тебе забыть про этот случай. Об ошибках следует сожалеть, на них надо учиться, но нельзя же нести их груз всю жизнь. А вон едет на велосипеде Джильберт Блайт… тоже, наверное, возвращается домой на каникулы. Как у вас с ним идут занятия?
— Неплохо. Сегодня мы собираемся закончить Вергилия… Осталось только двадцать строчек. А потом сделаем долгий отдых — до сентября.
— Ты все же надеешься поступить в университет?
— Я не знаю. — Энн мечтательно смотрела на опаловый горизонт. — Вряд ли у Мариллы улучшится зрение, хотя надо благодарить Господа Бога уже за то, что оно не ухудшается. А теперь у нас появились Дэви с Дорой… Мне не верится, что их дядя когда-нибудь заберет малышей. Может, университет ждет меня за поворотом дороги, но я еще не дошла до этого поворота и стараюсь о нем не думать, чтобы зря не терзать душу.
— Мне бы хотелось, чтобы ты окончила университетский курс, Энн, но даже если тебе это не удастся — не расстраивайся. В конце концов от нас самих зависит, какую жизнь мы себе изберем, — университет только поможет нам сделать выбор. Жизнь может быть полная или скудная, но это зависит не от того, что мы от нее получим, а от того, что мы в нее вложим.
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, — задумчиво отозвалась Энн, — и я знаю, что мне есть за что благодарить судьбу: и за свою работу, и за Поля Ирвинга, и за моих милых близнецов, и за всех моих друзей. Знаете, миссис Аллан, я так благодарна судьбе, что она послала мне друзей. Они так украшают жизнь.
— Да, дружба — замечательная вещь, — улыбнулась миссис Аллан, — но придет день, когда… — Она оборвала себя на полуслове.
В нежном тонком лице Энн, в ее ясных глазах и подвижных чертах все еще было больше детского, чем взрослого. Энн еще не стала женщиной. В ее мечтах пока имелось место лишь для дружбы и честолюбивых планов. Зачем нарушать этот безмятежный покой? Будущее само все расставит по местам.
— Энн, — просительно сказал Дэви, вскарабкиваясь на кожаный диван, где Энн читала письмо. — Я умираю с голоду. Ты просто не представляешь, как у меня разыгрался аппетит.
— Сейчас дам тебе хлеба с маслом, — рассеянно ответила Энн.
Письмо, по-видимому, содержало какие-то очень интересные новости: щеки Энн розовели ярче роз за окном, а глаза сияли радостным возбуждением.
— У меня аппетит вовсе не на хлеб с маслом, — недовольно сказал Дэви. — У меня аппетит на сливовый кекс.
— Ах, вот как! — засмеялась Энн и, положив письмо на стол, обняла Дэви. — Такой аппетит можно прекрасно и перетерпеть, малыш. Ты же знаешь, что Марилла не разрешает давать тебе между завтраком и обедом ничего, кроме хлеба с маслом.
— Ну тогда дай мне кусочек… пожалуйста.
Дэви уже научился говорить «пожалуйста», но оно всегда как-то запаздывало. Энн принесла ему кусок хлеба с маслом, на который Дэви посмотрел с явным одобрением.
— Ты всегда намазываешь такой толстый слой масла, Энн. Марилла мажет гораздо тоньше. А если масла много, хлеб проскакивает куда легче.
Кусок хлеба «проскочил» с большой легкостью. Дожевав его, Дэви сполз с дивана головой вниз, перекувырнулся на коврике и сел, глядя на Энн веселыми глазами.
В. комнату вошла Марилла. Они с Дорой собирали в огороде горох. Дора обожала помогать по хозяйству: кормить кур, собирать для очага щепки, вытирать посуду и выполнять разные другие поручения. Она всегда была чистенькая, внимательно выслушивала советы, ей ничего не надо было повторять дважды, и она никогда не забывала о своих маленьких обязанностях. Дэви же все забывал, часто бывал невнимателен, но имел врожденный талант покорять сердца, так что, несмотря на все его несовершенства, и Марилла, и Энн любили его больше, чем Дору.