Но интеллектуалы урока не извлекли. Вот, к примеру, встретились два типичных интеллектуала А и В. Привет, старик, говорит А. Что же ты, вонючка, не позвонила? Не могла, говорит В. Пришел этот говнюк С. И полоскал мне мозги весь вечер. Этот засранец написал неплохую статью о новых левых. Кстати, ты не можешь достать пару билетов на Ибанку? Ты что, рехнулась, говорит А. Неужели ты эту мразь смотреть хочешь? Не мне, говорит В. Я пока еще в своем уме. Итальянцы знакомые приехали. Пошли их в жопу, говорит А. Не могу, говорит В. Эти мудаки собираются переводить мою книжку. Кстати, звонила Д. Просила долг вернуть. Ей на путевку нужно. Во Францию, стерва, едет. За какие заслуги, спрашивает А. Переспала с этим подонком Е, говорит В. Устраиваются же, сволочи, говорит А. Увидишь - скажи ей, пусть идет на...
Будущее общества, говорит Учитель, это - полный изм. Как выяснить расстановку сил в обществе по отношению к полному изму? Очень просто. Надо взять такие возможные признаки индивидов: 1) Верит, что полный изм построить можно, причем - не только в отдельной изолированной стране при наличии враждебного окружения (это - довольно легкая проблема), но даже в условиях отсутствия такого окружения (что неизмеримо труднее); 2) Верит, что это невозможно; 3) Не верит, что это возможно; 4) Не верит, что это невозможно; 5) Кричит, что это возможно; б) Кричит, что это невозможно; 7) Кричит, что верит в то, что это будет; 8) Кричит, что не верит в то, что... И так перечисляются все возможные отношения индивидов к идее полного изма. Затем рассматриваются всевозможные их комбинации. Логически противоречивые исключаются. Непротиворечивые рассматриваются с точки зрения таких социальных параметров, как степень безопасности, прибыльности, карьеристичности и т.д. И высчитываются степени вероятности. Я проделал это чисто теоретически и получил следующий результат. Наивысшую степень вероятности для дружественных полному ибанизму сил имеет такая комбинация: 1) Искренне не верят в то, что полный изм можно построить, и рады этому; 2) Кричат о том, что они искренне верят в то, что полный изм обязательно будет построен; 3) В глубине души побаиваются, что вдруг (чем черт не шутит!) он построится сам собой. Наивысшую степень вероятности для враждебных сил имеет такая комбинация: 1) Искренне верят в то, что полный изм можно построить, и панически боятся этого; 2) Кричат о том, что они искренне не верят в то, что полный изм будет построен; 3) В глубине души надеются, что авось сорвется и человечество обойдется без полного изма. Если полный изм и будет построен, сказал Крикун, то только благодаря тому, что он имел противников. Но твои расчеты не имеют никакой ценности по той простой причине, что полный изм будет не построен, а объявлен. Для этого варианта, сказал Учитель, теорию построить нельзя, ибо он субъективен.
Насилие ради насилия, говорит Неврастеник. Насилие как принцип. Если есть возможность осуществить насилие, они предпочитают насиловать даже в том случае, если это во вред государству и дискредитирует их самих. Они не насилуют только тогда, когда не имеют возможности для этого, в частности когда на них давит превосходящая их сила. Насилие настолько органически присуще их природе, что они никогда не воспринимают его как насилие. Они воспринимают как вопиющую несправедливость по отношению к себе, если жертвы их насилия оказывают сопротивление или ускользают каким-то образом из их лап. Это надо принять как аксиому и не создавать никаких иллюзий. Насилие есть функция, насильно навязываемая им условиями их существования, а не злой умысел. Они не могут не насиловать, если бы даже вдруг захотели перестать быть насильниками, ибо свое нежелание насиловать они могут реализовать только в форме насилия, изменив лишь форму и сферу приложения функции насилия.
Теорией пренебрегать не надо, говорит Учитель. Вот, я расскажу тебе одну историю. Война была уже в разгаре. Нас перебрасывали с востока на запад, на фронт. И застрял как-то наш эшелон на разъезде в голой степи. До ближайшего населенного пункта минимум сто километров. И всего один домик будка стрелочника. И вот обнаруживается, что стрелочник - женщина. Какая? Это не имеет значения. Когда женщина одна на тысячу мужчин, роли не играет, красива она или нет, молода или нет. Она просто Женщина. Представляешь, что начало твориться в эшелоне! Тысяча здоровых молодых людей, больше года вообще не видавших женщину даже издали. А что если принять участие в этой лотерее, говорю я соседу по нарам. Хотя ты парень вроде бы ничего, говорит сосед, но шансы твои практически равны нулю. Он произвел расчет, и действительно, шансы мои теоретически оказались исчезающе малой величиной. Твои расчеты, говорю я, сами по себе безукоризненны. Но ты исходил при этом из ошибочной теории нашего эшелона. В частности, ты допускал, что вся тысяча человек жаждет провести время с этой женщиной. Но практически это не так. Я, исходя из эмпирических наблюдений, допускаю, что три четверти состава эшелона предпочтут дрыхнуть, а не сражаться за весьма сомнительную возможность провести ночь в обществе женщины. Учти, подавляющее большинство здесь - мальчики, никогда в жизни не пробовавшие бабу. Так? Сосед согласился. Затем мы перебрали еще кое-какие пункты и установили, что претендовать на стрелочницу будет не более десяти человек. Как потом выяснилось, мой теоретический результат блестяще подтвердился; таких оказалось всего пять человек. Причем, все далеко не красавцы и бабники. Но это уже другой вопрос. Вот ты высчитывал коэффициент социальной активности населения Ибанска. Получилась довольно значительная величина. Но мне кажется, что ты исходил из ошибочных теоретических предпосылок. Расчет можно произвести на другой теоретической основе, а именно - приняв такие допущения. Социально активны только члены Братии. К тому же не все. Братия сама есть социальный организм, в котором фактически активную часть можно выделить твоим методом. Попробуй, посчитай теперь. Получается то же самое, говорит Крикун. Дело в том, что выделенные таким методом социально активные индивиды рассеяны в теле общества, потому приходится брать поправку на расстояния, что сводит на нет весь предыдущий выигрыш. А чем кончилась твоя история? Я теоретически вывел, сказал Учитель, что победит в этой ситуации самый терпеливый и находчивый. Взял шинель и, не дожидаясь вечера, отправился в будку. Даже ужин пожертвовал соседу. Тебе чего, спросила стрелочница, когда я пришел. Начальство приказало, говорю. Ну, коли начальство приказало, оставайся, говорит. И я остался. До полуночи мы о чем-то болтали. Потом я лег на скамейку и уснул. Никаких попыток я, конечно, не предпринимал. Она была для меня в некотором роде решающим экспериментом, подтверждающим мою теорию. Под утро она меня разбудила, и я, схватив шинель, на глазах у всего эшелона помчался в свой вагон. Взбешенный командир роты (он был одним из претендентов) влепил мне губу на полную железку за самоволку. Так я и ехал до самого фронта на губе. Патом пошли города. Баб было навалом, и все особо желающие разговелись. А я сидел. Это не теория, говорит Крикун. Теория рациональна, а твой ход иррационален. Его не учтешь никакой теорией. Ну и что, говорит Учитель. Разве нельзя придумать нечто аналогичное в отношении целого общества? Давай в конце концов выясним с полной определенностью, чего мы хотим. Определенность в таких делах есть самая грубая ошибка, говорит Крикун. Здесь нужно нечто крайне иррациональное, не выводимое ни в какой теории. А это исключает как определенность исходных предпосылок, так и определенность целей. Нужна принципиальная неясность и неопределенность. И я, кажется, нашел кое-что. Надеюсь, это не секрет, спросил Учитель. Конечно, нет, сказал Крикун. Я нашел одно из самых больных мест этого общества. И в это больное место надо бить, бить и бить, не заботясь о последствиях и о будущем. Это - больное место панический страх гласности. Нужна гласность. Любой ценой. В любой форме и прежде всего во вне. Мир должен знать, что мы такое.