Банальный старческий запор.
Поставить что ли клизму?!
Сперва прослушать речь велят
Про самый гениальный взгляд
На суть того же изма.
Подох. И начал уж смердить.
Давно пора бы схоронить
В целях гигиенизма.
Сперва велят зачеты сдать,
Законов знанье показать
Опять его же, изма.
Коль доведется снова жить,
Себя не дам я задурить.
Довольно кретинизма.
Ошибок прошлых не прощу.
Касторки съев, в толчок спущу
Сперва идею изма.
Это не искусство, сказал Вша, вытирая зад Заибана специально помятой для этой цели прогрессивной передовицей из Журнала. Не учтены достижения современной науки, сказал плюшевый Мыслитель, стоявший рядом с Претендентом в почетном карауле у толчка Заибана. Находчивая свободолюбивая Супруга подобрала гвоздь и поверх крамольных стихов нацарапала самое любимое ибанское слово из трех букв.
Псизм есть высшая ступень социзма или полнейший социзм, сказал Заибан накануне объявления псизма в речи по поводу своего награждения Высшим Орденом за заслуги в развитии. От низшей ступени социзма он отличается следующим. На низшей ступени каждый индивид вкалывает по способностям, а получает в соответствии с тем, что он сделал. Как говорили в то время, по труду. Сознание при этом достигает такого уровня, что каждый индивид четко представляет, какие способности у него есть и каких нет, и за пределы своих способностей не вылезает. Общество располагает достаточно мощными средствами, чтобы не дать индивиду трудиться сверх своих способностей или по чужим способностям и убедить его в том, что он получил по заслугам. Поскольку всего очень много, индивиды довольны и ждут наступления высшей ступени. На высшей ступени индивиды продолжают вкалывать по способностям, но получают уже не по заслугам, а по потребностям. Сознание при этом достигает такого чудовищно высокого уровня, что каждый индивид даже во сне помнит, какие потребности ему положено иметь и какие нет. А общество развивает еще более мощные средства поддерживать сознательность индивидов на этом высочайшем уровне. Иначе нельзя. Иначе все мигом растащат. Народ! За ним в оба смотреть надо! Поскольку здесь всего в избытке, то все потребности удовлетворяются, и... Вот в этом-то и состоит суть дела. Многие скептики полагают, что людям тогда будет так хорошо, так хорошо, что лучше и не нужно. И никакой прогресс тогда не нужен будет. Прогресс прекратится. А без прогресса никак нельзя. Теория не разрешает. Именно в этом видят главную опасность псизма - всего будет вволю, и дальше прогрессировать будет незачем. Наши враги особенно злобствуют именно по поводу этого центрального пункта нашего научного псизма. Ага, вопят они. Все будет в изобилии. Всем будет хорошо. Все будут довольны. А дальше что? Застой?! Нет, говорим мы спокойно и уверенно. Прогресс будет продолжаться. Без этого нельзя. Теория нас учит. Классики. Что тогда будет? И на это у нас есть четкий научно обоснованный ответ. Тогда будет иметь место борьба хорошего и еще лучшего. Еще лучшее будет побеждать хорошее. И общество стремительно двинется еще дальше вперед.
Прогнозы Заибана блестяще подтвердились. Как только псизм наступил, так прогресс пошел еще более ускоренными темпами. Стоило появиться чему-нибудь хорошему и даже очень хорошему, как немедленно в борьбу с ним вступало еще лучшее и побеждало его. Появлялась, например, мало-мальски терпимая картошка. И тут же с ней начинала борьбу еще лучшая. Прежняя исчезала совсем. А пока новая внедрялась, ее вытесняла еще лучшая. И так без конца. И за сравнительно короткий срок псизм не прошел, а проскакал галопом первую ступень и поднялся на вторую. Теперь общепризнано, что первая ступень продолжалась от объявления псизма до разоблачения группы врагов псизма в очереди за ширли-мырли у Продуктового Ларька на углу проспектов Хозяина и Победителей. Вторая ступень началась сразу же после этого и продолжается до сих пор. Она скоро кончится, так как наш любимый и гениальный Заибан поставил задачу разработать конкретный план перехода к третьей ступени и установить подходящие сроки, а именно - предстоящие именины Заибана. Первая ступень псизма характеризуется, как известно, тем, что на ней возникла качественно новая высшая форма социальной общности людей - очередь. На этой ступени в основе очереди еще лежали материальные интересы. На второй ступени в связи с тем, что ожидавшиеся на первой ступени ширли-мырли исчезли совсем, очередь приобрела черты наивысшей общности индивидов, базирующейся на более высокой форме сознательности, при которой сама мысль об удовлетворении потребности становится равной процессу удовлетворения этой потребности.
Почему ты вернулся, спросил Болтун. Долго говорить, сказал Мазила. Видишь ли, у меня никогда не было принципиальных конфликтов с властями. У меня были конфликты с профессиональной средой. Я ее одолел. А там я попал в другую среду. С ней у меня тоже постепенно стал намечаться конфликт. Я почувствовал, что мне нужно минимум лет десять, чтобы одолеть ее. А у меня их нет. А твой Великий Замысел, спросил Болтун. Видишь ли, пока мы здесь, мы для них как бы на фронте. Попав туда, мы попадаем в тыл. И интерес к нам меняется. С моим замыслом не так-то просто. Пока я был здесь, предложений было навалом. Приехал туда - все испарились. Буду делать здесь. А пока лепишь Заибана, спросил Болтун. А что поделаешь, сказал Мазила. Деньги. К тому же я не иду на сделку с совестью. Я делаю настоящее произведение искусства. В конце концов Рафаэль писал Папу, Гойя писал Короля, Пракситель сделал бюст Перикла, Делакруа писал Наполеона. Ничего плохого в этом не вижу. Ты полагаешь, что Папа, испанский король, Наполеон и Заибан - явления однопорядковые, спросил Болтун. Но он же - Заведующий, сказал Мазила. Глава государства. Дело не в этом, сказал Болтун. Дело в том механизме, который выталкивает индивида на вершины власти. И в том, что это за индивид независимо от власти. И какова моральная и психологическая атмосфера власти. Заибана тоже можно рисовать и лепить. Но чтобы это было произведение искусства, надо делать карикатуру. А я и делаю, сказал Мазила. Вглядись! Вижу, сказал Болтун. Только боюсь, что никто этого не заметит. Потомки в особенности. Какой бы шедевр ты ни сделал, он все равно будет восприниматься как лесть, подхалимство и т.п. Ты не прав, сказал Мазила. Если строго придерживаться твоих принципов, вообще нельзя работать. А как жить? Для денег можно лепить академиков, сказал Болтун. Тебе же предлагали - сам отказался. Почему? Натура не та? Чушь. У академиков рылы похлеще Заибана. Дело не в этом. Портрет Заибана - это опять пресса. Еще бы! Мазила вылепил самого Заибана! Искусство выше политики! И прочее. Никакой проблемы "КАК ЖИТЬ?" для тебя нет. Есть лишь субъективное намерение жить определенным образом. Ты слишком жесток, сказал Мазила. Мы всего лишь люди. А претендуем быть богами, сказал Болтун. Мы не люди. Мы вши. Или крысы. Если хочешь быть человеком, будь Богом. А чтобы стать богом, надо стать Человеком. Все это лишь красивые слова, сказал Мазила. Ты поезжай туда и посмотри на все наши разговорчики со стороны. Увидишь, какие они смехотворно ничтожные. Если мне не изменяет память, сказал Болтун, мы никогда не претендовали на значительность. Мы даже не претендовали на истину. Мы претендовали только на искренность. Тебе это кажется пустяками, ибо тебе это кажется неискренним. Но я-то не могу уехать отсюда и посмотреть на это со стороны. Я дух твой, а дух не может эмигрировать. Я обречен на искренность по пустякам. Надо многое переговорить заново, сказал Мазила. Пойми, пройдут века, и наши потомки совсем иначе будут воспринимать наше время. Значит... Это значит, сказал Болтун, что такова будет их, а не наша жизнь. Живи сейчас! Другого не будет. Слова, слова, слова, сказал Мазила. Мне трудно тебя переубедить. Надо тебе самому увидеть и пережить все то, что я видел и пережил за эти годы.