— Значит, глаз у нее нет?
Дашай рассмеялась.
— Ты смотрела на нее, помнишь? Нет, у нее нет ни глаз, ни ушей, ни носа. — Она снова засмеялась. — Не гляди так разочарованно. У нее есть крохотный ротик — с его помощью она прикрепляется. И она вибрирует и иногда испускает высокий звук, который слышат только четаглоки.
Я не стала ей говорить, что тоже слышала.
Позже в тот же день нам нанесло визит ФБР.
Услышав звонок, мама подошла к главным воротам. Спустя минуту она вернулась в обществе агента Сесила Бартона.
Я видела его всего месяц назад. Он появился в Киссими, где мы жили после урагана. Он до сих пор пытался выяснить, кто убил Кэтлин.
Теперь, когда я снова оказалась «фигурантом» в деле об исчезновении Мисти, он хотел задать мне несколько вопросов.
Когда он вошел, я лежала на диване в гостиной, читая «Графа Монте-Кристо» и размышляя о природе чести. С первого обмена взглядами я поняла, что эта беседа ничем не будет походить на предыдущую.
В глазах агента Бартона всегда читалась усталость от мира, но на сей раз в них застыла холодная решимость. Его ногти, в нашу последнюю встречу подстриженные и отполированные, теперь были неровными, словно он их грыз.
— Как поживаете, мисс Ариэлла? — произнес он.
— Хорошо. — Я села.
Он опустился на стул напротив меня. Мае предложила ему выпить, и он попросил воды. Как обычно, несмотря на жару, он был в костюме и при галстуке. Выглядел он бодро, но глаза покраснели, как будто он долгое время не спал как следует. У меня возникло ощущение, что спать ему не давали личные неприятности.
— Славно у вас тут. — Он вынул из кармана диктофон и положил на стол между нами.
Мае вернулась с двумя стаканами воды, которые поставила по обе стороны от диктофона.
Агент Бартон сказал, что у него есть ко мне несколько вопросов, важных для выяснения того, что случилось с Кэтлин и с Мисти, и спросил, готова ли я сотрудничать.
— Разумеется. — Я послала маме быстрый вопрос: «Можно мне слушать его мысли?»
«Разумеется», — ответила мае и уселась на диван рядом со мной.
Следующий час пролетел быстро, но к концу его я чувствовала себя выжатой. Чтобы слушать одновременно вопросы Бартона и его мысли, требовалась сосредоточенность. Отвечать-то было легко.
В общем и целом я рассказала ему правду. Мы и раньше обсуждали подробности убийства Кэтлин, поэтому я повторяла уже сказанное. Разумеется, я не говорила ни о Малкольме, ни о его признании, что он убил Кэтлин.
Время от времени мама давала мне знать, что я все делаю правильно.
Когда мы перешли к Мисти, мысли Бартона сделались свежее и сложнее. Теперь мне приходилось думать, прежде чем открыть рот. Да, сказала я, я слышала пересуды о том, что я причастна к ее исчезновению.
Его мысли сказали мне, что он не воспринимает эти слухи всерьез. Больше всего его интриговало совпадение: две девочки, с которыми я была знакома, «плохо кончили». Так он это формулировал. Как и большинство людей, он считал, что Мисти мертва.
— Расскажите мне о Джессе Веснике.
Я рассказала Бартону все, что знала: случай с каяком, поездка в торговый центр, интерес Джесса к звездам и дальнему космосу, решение Джесса бросить пить.
Я даже упомянула о визите Джесса к нам домой в ту ночь, когда я его загипнотизировала. Умолчала я только о самом гипнозе.
Временами мне становилось трудно говорить, потому что Бартон думал уж слишком противоречивые вещи: что Джесс умышленно перевернул каяк, дабы привлечь внимание, что он только притворялся, что бросил пить, и что он убил Мисти без малейших угрызений совести.
Проверка на полиграфе показала, что Джесс лгал в ответах на некоторые вопросы. Он сказал, что согласился встретиться с Мисти в тот вечер на одном из речных причалов, но она так и не появилась.
Джесс явно подходил под фэбээровское представление о похитителе или убийце Мисти: белый мужчина от двадцати до тридцати лет, склонный к одиночеству и злоупотреблению психоактивными веществами, уже имевший неприятности с законом. Сводных братьев Мисти, проживавших в Теннесси, также допросили, но вычеркнули из списков подозреваемых, поскольку у обоих имелось прочное алиби.
Бартон спросил меня о человеке в бежевом «шевроле», но про себя считал, что мужик-на-джипе не более чем смелое предположение. Оставался Джесс.
Я так внимательно прислушивалась к его мыслям, что осеклась на полуфразе, понятия не имея, что несу.
— Извините, — пискнула я.
— Естественно, вы расстроены, — сказал Бартон, но сам подумал: «В целом она на редкость хладнокровный клиент».
— Ей всего четырнадцать, — сказала мае.
Наконец диктофон был выключен. Бартон посмотрел на меня, взгляд у него был по-прежнему холодный и отстраненный.
— Если вспомните еще что-нибудь, — сказал он и протянул мне визитку.
У меня уже была его карточка, но я взяла и новую.
Тут-то и появилась Дашай. Она купалась в реке и вошла в гостиную, завернутая в красное полотенце, с плеч ее разлетались капли воды. Кожа у нее сияла, волосы были убраны под винтажную купальную шапочку, облепленную белыми резиновыми цинниями. Любой другой смотрелся бы в подобном наряде комично. Дашай же выглядела сногсшибательно.
Агент Бартон, вставая, уронил диктофон.
Мае с Дашай постарались не смеяться.
— Как поживаете? — Дашай протянула руку, когда мама представила их друг другу, и улыбнулась своей ослепительной фальшивой улыбкой. Она стояла близко к Бартону и смотрела ему в глаза.
«Пятнышко возле почек, — подумала она. — Пока ничего ощутимого. Вероятно, результат общения с преступными элементами… или с бывшей женой».
Спустя неделю я перестала кататься на велосипеде.
Я завела привычку три-четыре раза в неделю ездить на велосипеде в город — зайти в читальный зал или в аптеку, выпить газировки и на обратном пути искупаться. На улицах в те дни было тихо. Большинство горожан участвовали в добровольных поисковых командах по розыску Мисти.
Одну группу я видела, они цепью вышли из леса между городом и рекой и двигались медленно, внимательно глядя по сторонам. Я поняла, что они надеются найти тело, и содрогнулась от этой мысли.
В читальне и в аптеке люди подозрительно косились на меня. Я слышала, как они думают: «Это она. Она, точно. Бедная Мисти». Время от времени я чувствовала, что за мной идут, хотя в поле зрения никого не наблюдалось. Наконец неприятные моменты перевесили потребность в двигательной активности. Я осталась дома.
Нам снова нанесли визит инспекторы шерифа, задавшие мне те же вопросы, что и раньше. Я чувствовала себя попугаем, повторяя слоги, не имевшие для меня никакого смысла.