Поздно. Ее уже завербовали.
Я почувствовала на себе взгляд Сола, ощутила жар этого взгляда на своем лице. Я отвернулась и вбежала в «Олмарт».
Внутри пахло горелым попкорном и пережаренными сосисками. Покупатели передвигались медленно, толкая перед собой тележки, в некоторых сидели младенцы. Большинство детей плакали, и их вой сливался с изрыгаемой потолочными динамиками музыкой.
Сначала я Джейси не увидела — ее нелегко было заметить в толпе. Затем я засекла ее у ювелирного прилавка, она склонилась над ним и что-то записывала. С длинными косами, в клетчатой юбке и джинсовой куртке ее можно было принять за ребенка, если бы не блокнот и ручка у нее в руках. С ними она почему-то казалась старше.
Я направилась к ней, но, не доходя до прилавка, оглянулась. Девочка с красными волосами шла за мной.
Похоже, она не спешила. И курила на ходу. Часть меня подумала: «Разве в торговых центрах не запрещено курить?»
Я сменила курс и двинулась вдоль по коридору, мимо поздравительных открыток и товаров для рукоделия. Проходы разветвлялись во все стороны, и я не видела ни одного места, которое не было бы ярко освещено и не просматривалось бы со всех сторон. Динамики на потолке играли инструментальную тему, которую я знала по маминой музыкальной шкатулке. Песня называлась «Звездная пыль».
Девочка с красными волосами свернула за угол, мимо стендов с пряжей и пластиковых упаковок вязальных спиц. Кажется, теперь она двигалась быстрее.
Я прошмыгнула между покупателями, свернула в отдел сопутствующих товаров, случайно толкнула толстуху, тянувшуюся к печке с тостером.
— Эй! — крикнула она мне вслед. Проходы были отмечены висящими под потолком указателями, но мне некогда было смотреть наверх. Затем я снова оказалась у витрины с драгоценностями. Прислонившись к ней, Джейси по-прежнему что-то писала.
— А вот и ты, — сказала она.
Я схватила ее за руку и потянула к выходу.
— Джейси, поезжай домой. Уходи отсюда. Ни с кем не разговаривай. Не жди меня.
— Что? — Она семенила за мной с ручкой в одной руке и блокнотом в другой. — Что ты делаешь?
Весила она не много, так что тащить ее было легко.
— Помнишь, что случилось с моей подругой Осенью? Берни была права — людей вокруг меня убивают. Выбирайся отсюда немедленно. Ни на кого не смотри на парковке. Просто уезжай.
Она все пыталась перебить меня. Затем глаза у нее округлились. Она что-то увидела. Я резко обернулась. Перед нами без всякого выражения на лице стояла девочка с сигаретой. Она выпустила дым мне в лицо.
Джейси вырвалась из моего захвата и опрометью бросилась вон из магазина. Я не сдавалась.
— Чего тебе от меня надо?
Глаза ее под копной красных волос не моргали. Она глубоко затянулась и выдохнула мне в глаза. Я закашлялась и оглянулась в поисках помощи.
Возле вереницы тележек стоял пожилой пузатый охранник.
— Сэр, пожалуйста… — окликнула я его.
И тут она бросилась на меня, держа сигарету горящим концом вперед. С первой попытки она подпалила мне волоски на предплечье. Со второй сигарета воткнулась мне в кожу.
От боли я вздрогнула и отпрянула. Я слышала собственный голос, бормочущий нечто неразборчивое. Затем я повернулась и снова принялась лавировать в толпе, мимо «ювелирки», мимо сопутствующих товаров, мимо швейного отдела в магазин женской моды. Там я решила сделаться невидимой.
Спецкостюма на мне не было, но, пробегая мимо витрины с подвешенными на растяжках джинсами и футболками, я увидела свой шанс. Я скинула рюкзак и затолкала его под деревянную подставку, на которой была смонтирована витрина, взобралась на нее и раскинула руки. «Как пугало», — подумалось мне. Теперь вместо трех нарядов на витрине оказалось выставлено четыре — последний несколько потрепаннее остальных, зато украшенный амулетом в виде кошки.
Несколько секунд спустя она прошла мимо витрины, поводя взглядом по сторонам, сканируя пространство, словно автомат, с выставленной горящим концом вперед сигаретой, готовая нанести удар. Она прошла так близко от меня, что я учуяла запах ее лосьона: смесь ананаса с кокосовым маслом. Я задержала дыхание, на случай если он ядовит. Я смотрела на нее сверху вниз, мечтая оказаться кем-нибудь другим, кем-нибудь, способным дать сдачи.
По субботам «Олмарт» открыт допоздна. Без десяти одиннадцать громкоговоритель объявил, что магазин закрывается.
Больше двух часов я простояла невидимая в позе манекена. У меня болели руки и шея. Одна нога затекла, а ожог от сигареты на предплечье пульсировал и саднил. Я прослушала больше инструментальных версий популярных песен 70-х и 80-х годов, чем в состоянии припомнить. Еще долгие годы я не выносила этой музыки. От искусственно синтезированных ароматов посетителей и продавцов, смешанных с вонью горелого попкорна, кружилась голова, едва не тошнило.
Веки у меня отяжелели, и я, должно быть, ненадолго задремала. Разбудил меня вид темноволосого человека, толкавшего перед собой набитую фастфудом тележку. Я могла поклясться, что это Элвис — кумир химического факультета, Король Былого и Грядущего. Он прошел мимо, бормоча что-то себе под нос, и исчез в очередном коридоре.
До того я подумывала, не провести ли здесь ночь. Но если даже меня ждут десять девочек с сигаретами и черных человеков, я должна отсюда выбраться. Возвращая себе видимость, я только надеялась, что никто в тот вечер особенно пристально не смотрел в мониторы камер слежения.
Парковка снаружи зияла пустотой, почти все разъехались. Ни джипа. Ни Джейсиной машины — что было огромным облегчением. Если бы Сол ее схватил, подумала я, машина бы осталась.
Обратный путь до кампуса долог. Мобильник не работал. Джейси была права — полная луна, словно прожектор, вставала над плоским ландшафтом. Я подумала, не снять ли одежду и не превратиться ли снова в невидимку, но холодный воздух убедил меня не делать этого. Я двинулась по обочине, не трудясь высматривать бежевые джипы.
«Пусть только сунутся», — думала я.
Увидев вывеску над входом в парк «Окифиноки», я решила, что это место подходит для ночлега не хуже любого другого.
Парк был закрыт, но перелезть через забор не составило труда. Кроны нисс серебристо поблескивали в лунном свете, и мелкие заводи под ними казались бездонными. Я пробиралась между доками, откуда мы спускали каноэ.
У меня была смутная идея одолжить лодку и добраться до острова с избушкой. Но я слишком устала, чтобы сделать еще хоть один лишний шаг. Я завернулась в свитер и легла на пристроенную к эллингу скамейку. Старины Джо не было видно, и я молча помолилась, чтобы он был где-то, неважно где, здоров — чтобы он просто был где-нибудь, живой.
Мне бы хотелось написать, что в ту ночь синяя луна разговаривала со мной. С высоты небес она молча таращилась вниз, бессмысленный непроницаемый глаз. Я скрестила руки и уставилась в ответ, слишком вымотанная, чтобы заснуть. Я думала обо всех тварях, которые могли разгуливать в ночи, — змеях, даппи, посыльных дьявола, Соле Валентайне — и мысленно сказала им всем: «Придите и возьмите меня. Это ваш шанс. Я слишком устала, чтобы бояться».