— А мне не нравится ваше настроение.
— Что же с ним не так, с моим настроением?
— Вы не выглядите обеспокоенным пропажей близкого вам человека.
— Это правда.
Габриель вовсе не собирался делать подобное признание и никогда не сделал бы его, если бы напротив сидел толстый и вонючий мужик. Но напротив сидит девушка и воспоминания о другой девушке кажутся Габриелю не совсем уместными.
— Что значит — «правда»? — Чус сбита с толку. — Разве это не ваша невеста?
— Нет. Ей просто хотелось так думать.
— Но люди… Которые знают ее и знают вас… Эти люди говорили мне совсем обратное.
— О да, я знаю. «Наша Мария и ее чудесный парень». Все это не соответствует действительности.
— А что соответствует действительности?
— У нас были отношения. Но не настолько серьезные, чтобы создавать семью. Так что свадебную тему с обменом кольцами у алтаря я считаю закрытой.
— Вы ссорились в последнее время?
— Нет. Я не ссорюсь ни с кем, особенно с девушками. Я вообще стараюсь их не огорчать.
— Проще избавиться от нее самым кардинальным образом, чем огорчить, так?
Все из-за того, что напротив сидит девушка. Тот же вопрос, заданный мужчиной, поверг бы Габриеля в отчаяние. И он принялся бы юлить и изворачиваться, возможно даже расплакался бы, потребовал присутствия адвоката, потребовал бы присутствия Фэл, — но напротив сидит девушка. И любое ее слово трактуется Габриелем как провокационный треп с привлечением психоанализа.
— Нет. Я не стал бы избавляться от девушки… как вы выразились кардинальным образом. На жестокость я не способен. В детстве я расправился с котенком и едва выжил после этого. Поверьте, котенка мне хватило с головой.
— Ваши детские воспоминания меня не интересуют, — вспыхивает Чус.
— Жаль. Быть может, вы смогли бы вынуть их у меня из головы, надеть на них наручники и отправить в каталажку. Они до сих пор доставляют мне неприятности. А у вас есть воспоминания, которые доставляют неприятности?
Теперь Габриель думает, что Чус Рекуэрда не слишком-то опытна. И ей поручили дело об исчезновении марокканки только потому, что все более-менее серьезные и уважаемые работники управления отмахнулись от него. Видно, связи отставника-дяди не настолько внушительны, как это пыталась преподнести Магдалена. Габриель вполне солидарен с серьезными и уважаемыми работниками: дело не стоит выеденного яйца. Люди пропадают пачками, и чаще всего по вполне невинным причинам, — им хочется сменить обстановку и навсегда избавиться от опостылевших рож своих близких. На Марию это похоже мало, если придерживаться логики человеческих отношений. Но Мария не только человек, но и королева термитов, а кто может с уверенностью сказать, что досконально изучил их психологию?.. Зато у Габриеля появилась возможность предстать перед симпатяжкой Чус во всей красе: не хуже и не лучше, чем он есть на самом деле. Это — оптимальный вариант, который случается тогда, когда Габриель не впадает в зависимость от человека, подошедшего к нему слишком близко.
— …Хотите поговорить о неприятностях?
— Хотелось бы поговорить о Роберте Планте, но о неприятностях тоже можно.
— Извольте, — заявляет Чус, постукивая ручкой по столу. — У вас неприятности. Вы проводили в аэропорт свою невесту, после чего ее никто больше не видел.
— И я не видел.
— Где вы расстались?
— У регистрационной стойки. Она зарегистрировалась на рейс и отправилась к терминалу.
— А вы?
— А я отправился в город на такси. За рулем был араб, я мог бы легко узнать его. Думаю, он меня тоже узнает. Мы говорили о девушках.
— Не сомневаюсь.
Чус злится. Злится серебряное колечко, вставленное в мочку правого уха, и серебряное колечко, вставленное в левую бровь. Татуировка на шее (крошечный розовый бутон) тоже влилась в общий хор негодования. С трудом подавляемый гнев делает Чус еще привлекательнее, вот и отлично! Габриелю будет чем занять себя перед сном, держа в голове картинку с предполагаемыми прелестями Чус.
— Послушайте… У вас ведь ничего нет против меня.
— Мне сказали, что вы отправились искать свою невесту в Марокко. — Девушка пропускает замечание Габриеля мимо ушей.
— Это не совсем так.
— Не совсем так?
— Совсем не так. То есть… я действительно собирался лететь в Касабланку, но в последний момент передумал.
— Почему?
— Сам не знаю. Наверное, потому, что наши отношения с Марией себя исчерпали.
— И вам совершенно наплевать, что на самом деле случилось с вашей невестой?
— Если она неожиданно исчезла, это совсем не означает, что случилось что-то непоправимое. Непоправимое может случиться с кем угодно, но только не с ней. Нужно знать Марию — нет вещи… и нет человека, который бы ей не подчинился. Она любого окрутит так, что впору позаботиться о собственной безопасности. Вам не знаком такой человеческий тип?
В глазах Чус мелькает что-то сходное с узнаванием и со-причастием.
— В литературе он мне не встречался, — добавляет Габриель.
— А вы большой знаток литературы?
— Любитель. У меня книжный магазинчик на улице Ферран…
— Я знаю. «Фидель и Че». Он всегда закрыт.
Неожиданное замечание Чус на мгновение выбивает Габриеля из колеи.
— Ну-у… Не всегда. То есть я хотел сказать… Для вас я буду держать его открытым.
Не говоря ни слова, Чус что-то чиркает на листке, после чего протягивает Габриелю протокол:
— Распишитесь.
— И все?
— Все. На сегодняшний день. Я попрошу вас оставить свой контактный телефон…
— С удовольствием.
— А также попрошу не покидать город… Ни для поездки в Марокко, если вы все-таки соберетесь туда… Ни для поездки куда бы то ни было еще.
Забавно. Последние несколько лет Габриель предавался вялотекущим мечтам навестить Фэл в Англии. Навестить сигарную артель на Кубе, — ту самую, где чтение книг является неотъемлемой частью производственного процесса. Он собирался в Париж, так блистательно описанный Хемингуэем в романе «Праздник, который всегда с тобой». Он собирался в Дублин Джеймса Джойса и еще во множество других, переведенных на испанский и каталонский, мест. Стоит ли ехать туда, где действительность наверняка хуже, чем это подано в литературе? Можно еще отправиться в Мадрид, но где гарантия, что в поезде он не столкнется с Птицеловом? Или что это будет не тот поезд, на котором отправился в небытие отец?.. Оставаться на месте полезнее, это развивает воображение, всегда думалось Габриелю, теперь же его так и тянет сняться с якоря.