— Ага, — сказал Сазонов. — И для начала захватить Маяк. В общем, если поторопимся, к утру успеем.
— Точно, — сказал Иван.
Площадь Восстания — одна из самых старых станций ленинградского метрополитена, построена была в далеком пятьдесят пятом году, ещё в стиле сталинского ампира — пышном, монументальном, когда на отделку станций средств и материалов не жалели. С самого начала станция задумывалась как одна из центральных на случай атомной войны, поэтому там в тоннелях через каждые двести метров санузлы, дренажные станции и фильтро-вентиляционные установки. И ещё куча разных секретных ходов, убежищ гражданской обороны и военных бункеров. По запутанности схема обвязки Площади Восстания соперничает даже с московским метро — а это надо постараться.
Вообще, ленинградское метро строили просто и даже скучно, потому что жидкие грунты, вода и прочие радости, но Площадь Восстания всё-таки выделялась почти по-московски изощренной, какой-то даже азиатской запутанностью. Не зря она бордюрщикам досталась, видимо…
Есть тут высший смысл.
— Можем, вам сразу империю Веган покорить? — ядовито осведомился Постышев. — Прямо сплю и вижу, как вы это делаете! На пару. Воители, блин, зла не хватает…
Сазонов выпрямился.
— Вот мы про это и говорим, товарищ комендант, — сказал он. — Чёрта с два мы с ними справимся.
— И? — Постышев покатал желваки около сжатого рта. — Что предлагаешь?
Сазонов оглядел собравшихся.
— Надо поднимать Альянс.
Молчание.
— Вот, блин, — сказал Постышев наконец. — Допрыгались.
* * *
В Приморский Альянс прежде входили шесть станций: Приморская, Василеостровская, обе Адмиралтейских, Гостиный двор и Невский проспект. Но после того, как Приму пришлось оставить, станций стало пять. И весы утратили равновесие. Приморцы осели где придётся, но в основном на Адмиралтейской — их туда даже специально заманивали. Кто-то, конечно, остался на Василеостровской — но таких было немного. Бедная станция, что вы хотите.
Тесная, да ещё и заслона от тварей не стало.
Тогда думали закрыть гермозатворы в перегоне от Василеостровской до Приморской — и в итоге всё-таки закрыли. В этот раз Иван ходил туда, обходя гермоворота через специальную боковую дверь.
— В общем так, разведчик, — сказал Постышев негромко. — Твою свадьбу мы пока отложим. Извини. Ты сам понимаешь, время сложное.
Иван дёрнул щекой. Таня… Помолчал и кивнул.
— Мне нужно твоё слово, Иван.
— Да, — сказал Иван. — Сначала генератор.
— И вот ещё что, — сказал Постышев. — Связь восстановили. Кстати, кабель был перерезан, если кому интересно. Кому-нибудь это интересно?! — повысил он голос.
Сазонов с Пашкой сконфуженно замолчали. Болтуны.
— Так вот, орлы, — комендант ссутулился, грузно навалился на стол. — Слушаем меня.
Задумчивые физиономии Пашки и Сазонова.
* * *
— Я связался по телефону с Адмиралтейской. «Адмиральцы» пришлют своего человека — для координации совместных действий. А пока он сюда едет… вернее, не так. Пока мы тут будем с послом договоры договаривать, вы, братцы, уже должны быть на подходе к Маяковской-Восстания. Это понятно?
— Да, — ответил Иван за всех.
— Хорошо. На сборы даю три часа. Ещё полчаса — на прощание. Всё, вперёд. Время пошло.
* * *
Таня молчала всё время, пока они шли к Ивановой палатке.
— Всё решил?
Иван посмотрел на неё. Одними глазами показал: да.
— А чего молчишь?
Он не знал, что сказать. Понятное дело, последние события выбили Таню из равновесия — невеста, готовилась стать женой… опять невеста, и пока неизвестно, на сколько. Пока Иван сходит на эту войну, пока вернется — и дай бог, чтоб вернулся. Тьфу-тьфу-тьфу, постучать по тюбингу и сплюнуть. Много времени пройдет. Для кого-то даже — вечность…
Интересно всё-таки, ходила она к Трубному дереву или нет? Иван моргнул.
Все они ходят.
Хозяин Тоннелей.
— Ладно, как знаешь. У меня дел полно, — объявила Таня, повернулась и пошла по платформе.
Иван посмотрел ей вслед. Обиделась, что ли?
Он прошёл в палатку — времени в обрез. Собрать вещи и пару часов поспать. Всё. Иван сел на койку, закрыл глаза, откинулся на подушку и заложил руки за голову. Резко открыл.
Нет, не всё.
Он услышал за спиной звук расстегиваемого клапана палатки и шелест ткани.
Вернулась всё-таки. Не выдержала.
— Не надо мне вещи помогать собирать, — сказал Иван, не оборачиваясь. — Я лучше сам.
— Ваня, — сказала она. Как-то очень значительно.
— Что? — Иван выпрямился. Повернулся… о, чёрт.
На него словно в один миг обрушился весь сегодняшний день. К мОнтерам день! Весь прошедший год. Таня, Таня, что же ты наделала?
Я не верю в приметы.
— Зачем? — Иван замолчал.
Таня стояла перед ним в белоснежном подвенечном платье с открытыми плечами. Бешено, невозможно красивая… Волосы собраны вверх, в высокую прическу, выбившаяся прядь падает на изгиб ключицы.
Невеста.
Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты…
— Зачем?
Она подошла к нему и встала рядом. Ивана вдруг пробил озноб, колени дрогнули. Молчаливая Таня. Сосредоточенная. Всё для себя решившая.
— Зачем? — повторил Иван. — Чёрт!
— Так надо, — сказала Таня. Взяла его ладонь и положила себе на талию. Иван почувствовал под пальцами рисунок ткани. Тепло женского тела…
— У тебя руки ледяные, — сказал он.
* * *
На служебной платформе горел единственный фонарь. Иван уверенно направился туда, обходя по пути завалы из мешков с закаменевшим цементом, пустые катушки для кабелей, кучи строительного мусора и торчащие из бетона ржавые арматурины.
— В бой идут одни старики, — сказал Евпат, поднимая голову. — Здорово, Иван! Ну что, герои-мордовцы, покажем молодежи, как зажигали в наше время? — он оглянулся. — Что притихли, а? Не слышу!
Иван посмотрел. За спиной дяди было пусто. Только ветер шевелил привязанную к ржавому флагштоку белую тряпку. Дядин флаг одиночества. Евпат сам выбрал переселение на заброшенную служебную платформу, куда даже племянник не всегда заходил. А точнее сказать — довольно редко.
Иногда Ивану казалось, что дядя слегка не в себе. А может, и не слегка. Впрочем, у всех свои недостатки…
— Здорово, дядя, — Иван без сил опустился на сломанную кабельную катушку. — Я посижу у тебя минутку, ладно?