Командование полков утверждало, что ГСМ крадут трубопроводчики, а те все списывали на мотострелков. И все вместе – на душманов. Вот в один из таких «кляузных пиков» Добровольскому поручили разобраться на месте, метр за метром осматривая трубу от Хайратона до Айбака. Так что предстояло покататься с толком по древней провинции Балх.
К обеду мы уже были в Хайратоне. Из политотдельских Добровольский больше никого не взял. А мне доверительно сказал: «Что увидим, какое заключение сделаем, так и решат наверху. Нужно кончать с этим раздраем». Я ему верил, знал, что в высших политических кругах у Добровольского были покровители.
В свои тридцать с небольшим он успел «порулить» комсомолом Киевского военного округа, стать членом ЦК ВЛКСМ и ЦК ЛКСМУ (Украины то есть), а также делегатом XX... какого-то съезда КПСС. Но судьба не партия! Нормальный он был мужик. И всему военному выучился быстро. Вообще толстые люди на войне являют чудеса храбрости. Тут не в весе дело. Полный, он меньше дергается. Уже за это одно человека уважать можно!
Балх – священная для историка, археолога земля. Это Синай Средней Азии. Возьмите карту. От туркменского Четырдага через узбекский Термез до таджикского Айваджа тянутся на глубину до сорока километров на юг Афганистана пески Качакум. Это бывшее русло Джайхуна (Амударьи). Джайхун – «изменчивая», «сумасшедшая». Эти пески – кладбище культур. Греки, согдийцы, бактрийцы, персы. Здесь шли войска Македонского. Здесь лежит (не все еще выкопали!) золото Бактрии. Уходила река – уходила жизнь. Но хватит географии. Все это можно прочитать в серьезных книгах. А вот что творил дух пустыни с белым (советским) человеком – об этом в диссертациях не пишут. (Вот тут еще вопрос, однако: молдаване и азербайджанцы – герои последующих событий – они белые или черные? Времена-то изменились. В Москве, на День десантника, на Киевском вокзале в 2002 году я собой накрыл избитого до полусмерти армянина и кричал осатаневшему пьяному десантнику, что армяне такие же христиане, как русские, и даже много раньше того.)
...Мы плюхнулись на пыльную вертолетную площадку. Хайратон. Перевалочная база. Все добро для братского афганского народа шло через мост Дружбы из Союза. На той стороне – узбекский город Термез. Славен он был самой высокой среднегодовой температурой (полюс жары) и акклиматизационным зоопарком, в котором бесновались еще не привыкшие к неволе слоны, тигры и прочие птицегады. А Хайратон – паутина подъездных путей, лабиринт пакгаузов, цистерн, вагонов, штабелей. Размах помощи просто поражал!
Хорошо ездить с начальством! Тут же подбежали встречающие к вертолету, «уазик» подкатил. Доклад. Обед. Хороший обед, с курицей! Час отдыха. А уж потом за дело. А дело было такое...
От Хайратона до Ташкургана и далее до Айбака трубопровод охраняли подразделения 122-го мотострелкового полка. Система охраны классическая, «вохровская». Цепь опорных пунктов. От ротного пункта тянулись позиции, секреты, зоны патрулирования. Участок от Хайратона до развилки на Мазари-Шариф – Ташкурган не считался особо сложным. Во-первых, сама провинция узбекская – почти родная, торговая.
За деньги – убьют! А за идею даже узбекский генерал Дустум не особо воевал. Во-вторых, на участке, где и произошел «странный» случай, справа и слева – пустыня. Душманы не дураки и не бедуины с туарегами, чтобы по пескам шляться. А вот боец наш пропал именно на таком участке. Возле кишлака Джейритан. Там и вовсе жили туркмены. Они в войну не вмешивались. С них контрабанды доставало. Народ серьезный. Их никто не трогал, и они у себя редко кого привечали.
Много грязи было вокруг трубы. Сами трубопроводчики продавали ГСМ местным. Наши бойцы сверлили, простреливали в укромных местах трубопровод и сливали горючку. Водители, по неосторожности, давили трубу. Жизнь кипела вокруг трубы! Раскрутили продажу двух тонн солярки. В обмен на товары. Где шмотки? Обыскали землянки. Нет. За «колючкой» поле, бурьян густой. Кивнул обиженный афганец: мол, туда носили.
– Пройдем, сержант?
– Там минное поле, товарищ старший лейтенант.
– Давай схему.
– Нет схемы. Свои мины я и так знаю. А чужие здесь с прошлого года. Никто не знает где. Вон вчера баран подорвался...
Нельзя не верить. Так было со всеми минными полями. Полз грунт, смещались мины. Каждый новый хозяин добавлял что-то свое.
Ну и хрен с вашими бакшишами. Лучше вы в джинсах, чем я без ступни. Так и бросили это дело.
По дороге в Айбак искупался в райском, прозрачном как слеза озерке под скалой. Вода из термального источника. Место это известно было под названием Ворота Александра Македонского. Там наша рота стояла в афганском мотеле для иностранцев. С двух сторон отвесные, километровые каменные стены. Это по дороге из Ташкургана в Саманган. Не заметить невозможно. Источник теплый: вода зимой и летом одной температуры, градусов восемнадцать-двадцать.
Совсем чудную картину видел возле Давлетабада. На крышке командирского люка – герб Великобритании. Боец, не смущаясь, объяснил, что плакат получил на бакшиш в дукане, а львы красивые, понравились. Вот, вырезал и приклеил.
Труба, она была частью общей афганской «трубы».
Отряд все еще разгуливал по северу Кундуза и Тахара. С машиной, прибывшей за продовольствием, я вновь сбежал под крыло Русакова. Там организовывалась замечательная поездка в Ходжагар и Шахраван. В Ходжагаре стояла комендатура 56-й ДШБ. Главным был лейтенант Портнов. Небольшого роста, крепкий, с густой каштановой бородкой – он был хозяином уезда. Вся народная власть держалась на нем. Он удерживал эту «власть» от смертельных разборок с оружием по поводу теоретических разногласий. Портнов с взводом обосновался на вилле, окруженной высоким бетонным забором. По ночам со стороны фруктовых посадок «духи» подбирались и обстреливали виллу. А Портнов швырял мины на нулевом заряде в эти самые райские кущи. Он и ночью патрулировал улицы Ходжагара на БМД, в которой умельцы так перебрали двигатель, что боевая машина десанта шла со скоростью «Волги». Только держись, чтобы не слететь на ухабах.
Я завис у Портнова дня на три. Лучшей рекомендацией было то, что я знал Марзоева. Довелось половить с десантниками рыбки на саперную удочку. Они предпочитали гранаты «РГД-5». Это правильно – эффективней и безопасней, чем «Ф-1» и тротил.
Рыбы – толстолобика, сомов, белых амуров – здесь было немало в протоках, рисовых чеках, озерцах. Метод простой. По краю озерца стоят трое, в руках гранаты. По команде бросают в одну точку, слегка пригибаются... Удар! Но обязательно нужно посчитать, что все гранаты взорвались, а то вместе с рыбой будет на обед глушеный солдат. А потом всплывают «поросята». Набили два мешка уже, а азарт только разгорается. Вот симпатичная бочага. Вот здесь должно быть много рыбы! Встали. Вынули чеки. Метнули. А дальше совсем неожиданное. Уже когда гранаты кинули – екнуло сердце. Успели упасть. Оказалось – под тонким слоем воды – грязь. Три удара – мимо ушей просвистело, толкнуло, дым, огонь, глаза и рот грязью черной залепило. Вот так глушанули! Метрах в двадцати от нас стоял старик афганец с кетменем (большой мотыгой). Я увидел, как он сожалеюще покачивает головой. А взгляд у него был такой, каким одаривают юных идиотов при исполнении служебных обязанностей...