В Ново-Архангельске нас пытаются обстрелять, и к мосту мы вынуждены пробиваться с боем. Здесь мы обнаруживаем брошенную БМР 16-го разведбата. Мост поврежден в результате срабатывания мин. Следовавший за нами 1-й батальон как раз входит в Ново-Архангельск и приступает к зачистке юго-восточной части населенного пункта. Даже как-то легче стало на душе — на Фрица Витта вполне можно рассчитывать. 1-й батальон и разведывательный батальон заключили своего рода соглашение о взаимовыручке. Пока что обе стороны друг друга не подвели ни разу. Около 18 часов мы уже полностью овладели Ново-Архангельском, но резервами и не пахнет, если не считать моей БМРки. С наступлением темноты русские атакуют позиции батальона на северо-западной окраине Ново-Архангельска крупными силами пехоты при поддержке 8 танков. Наше 3,7-см противотанковое орудие стреляет едва ли не в упор. Но что это? Танкам наши снаряды будто невдомек, они продолжают надвигаться на нас, сминая стрелков-мотоциклистов. Наши снаряды отскакивают от их брони. Только вот этого нам и не хватало! На наше счастье, стрелки-мотоциклисты не в лесу, а все-таки в населенном пункте, так что им удается вовремя уйти от танков. Не ждут особого приглашения и русские пехотинцы, наседая на нас, они теснят силы роты. Русские танки производят неизгладимое впечатление на моих бойцов. От души надеюсь, что они от них все же не побегут! Интересно, а как дела у охраны моста? Может, им повезло больше? Вскакиваю на броню штурмового орудия и несусь к мосту. Здесь застаю взвод Монтага, который собрался занять позиции на этом берегу. И — не верю глазам! Роты стрелков-мотоциклистов опрометью устремляются на мост, пытаясь овладеть этим берегом. В двух словах разъясняю им обстановку. Роты поворачивают назад и отбрасывают уже прорвавшихся русских. Четыре русских танка подбиты из штурмового орудия и 4,7-см противотанковой пушки. В 3 часа 30 минут пехота противника идет в наступление, но огонь стрелков-мотоциклистов отрезвляет русских. В Ново-Архангельск сумела проникнуть ударная группа русских, они продвигались с юга вдоль ручья. Однако охраняемый силами саперов мост в безопасности. К рассвету неприятель разгромлен или взят в плен. Все последуюпцие атаки противника отбиты и обернулись для него серьезными потерями.
Кольцо окружения все сильнее сжимает оказавшиеся в нем силы противника. Но и русские пытаются давить на наши позиции. 2 августа нам в подчинение переходит дивизион «небельверфер» — шестиствольных минометов — и батарея 21-см минометов.
С небольшой высотки наблюдаю за интенсивным передвижением врага в восточном направлении. Множество колонн самой различной техники исчезают в лесном массиве в 5 километрах от позиций 1-й роты. Судя по всему, русские намерены с наступлением темноты предпринять еще одну попытку прорыва в зосточном направлении. На всем участке батальона враг ведет интенсивный беспокоящий огонь. Все больше и больше колонн исчезает в лесу. Пехота, кавалерия, артиллерия стремятся стать невидимыми для нас. Знали бы они, что мы следим за каждым их движением! Русские офицеры ведут своих солдат на верную гибель. Мы не дадим этой группировке собраться и атаковать нас — она должна быть уничтожена раньше. Их больше — под покровом ночной темноты им ничего не стоит смять, оттеснить нас. Видимо, в кольце окружения под Уманью где-то возникла брешь.
Ставится задача всем тяжелым вооружениям батальона — подразделениям шестиствольных минометов, тяжелых 21-см минометов. Им предстоит открыть по лесному массиву огонь на уничтожение. Команду на открытие огня даю я. До сих пор нам не приходилось иметь дело с шестиствольными минометами. Мы представления не имеем о силе воздействия этого оружия. Стрелка часов неумолимо приближается к намеченному времени. Я терпеливо выжидаю удобного момента. Поток советских солдат не иссякает. Русские стремятся выйти из кольца окружения. Лучше всего это делать ночью. Очертания лесного массива видны очень неотчетливо. Все подразделения сгорают от нетерпения открыть огонь. Сейчас, еще немного, и разверзнется ад. Над нами вдруг раздается страшный вой. Дымовые шлейфы клубятся в сером небе и, протянувшись к лесу, исчезают среди деревьев. Непрерывно шипя, проносятся огненные ракеты. Тяжелые разрывы тяжелых мин ухают вдали. И лес уподобляется муравейнику, разворошенному огромной ножищей доисторического зверя. Люди, лошади несутся, стремясь уберечься от огненного шквала, и тут же попадают под огонь наших пулеметов и автоматов…
Заходящее солнце освещает апокалиптический пейзаж. Трупы, изуродованные тела, уныло бредущие колонны пленных…
Я больше ничего и никого не хочу видеть. Любая мясорубка, любая бойня внушает мне лишь отвращение. Русские и немецкие фельдшеры осматривают раненых. Впервые мы видим русских женщин в форменной одежде. Поражаюсь их выдержке и достоинству, они держатся куда лучше мужчин. И всю ночь облегчают страдания других.
После полуночи новый ад! Слышу крик: «Парашютисты!»
И на самом деле, вижу большие четырехмоторные самолеты, а потом слышу характерный шелест парашютов. Парашюты белеют вокруг. Да, дела наши ни к черту! А резервов никаких! С оружием на изготовку мы ждем приземления бойцов-десантников. Но их что-то не видно. Несколько минут спустя мне докладывают и приносят первые парашюты. Оказывается, это не совсем десант, просто неприятель решил сбросить с воздуха горючее, боеприпасы и продовольствие для своих окруженцев.
Во второй половине дня наш участок берет 297-я пехотная дивизия. Батальон отводят в центр населенного пункта. Следующей ночью вдруг по мосту начинают возвращаться тыловые службы — неприятель прорвался к нашему обозу. Батальон немедленно атакует врага и берет в плен несколько сотен русских.
Битва за Умань завершена. 6-я и 12-я советские армии почти полностью разгромлены. В плен попали оба командующих армиями, кроме того, захвачено 317 танков, 858 артиллерийских орудий.
1-я танковая группа высвободилась, и теперь ее перебрасывают на юго-восток преградить путь отступающим на участке 11-й армии русским частям.
9 августа батальон получает приказ провести разведку в направлении Бобры. Часами мы едем в пыли на юго-восток. Русская кавалерия держится на почтительном расстоянии, поэтому мы и не можем от нее отделаться. На рассвете 10 августа справа от пути продвижения я различаю на горизонте облако взрыва. Как выясняется вскоре, БМР из 16-го разведбата наехала на мину.
Нам не составляет особого труда обнаружить русских минеров и взять их в плен. С явной неохотой им приходится извлекать собственные мины. Пленные относятся к 12-й советской кавалерийской дивизии, с боями отступающей на восток. Через поля пшеницы и кукурузы веду батальон строго на восток, затем поворачиваю на юг и внезапно оказываюсь у русских в арьергарде. Наши стрелки-мотоциклисты уничтожают бронетранспортеры, грузовики и противотанковые орудия. Бронетранспортеры пылают как факелы, в небо поднимаются клубы дыма. Во время преследования отступающих русских головной отряд наталкивается на систему полевых укреплений, кстати, великолепно обустроенных и замаскированных — еще немного, и мы не заметили бы их. В бою за небольшую высоту гибнет один из наших лучших унтер-офицеров. Всегда веселый младший командир гибнет, ведя подразделение в атаку. Командир взвода унтерштурмфюрер Вавжинек получает ранение.