В двух километрах восточнее Мангуша головной отряд наталкивается на мощную линию обороны Советов. Эти укрепления — часть внешнего кольца обороны Мариуполя, куда по причине нашего стремительного продвижения русские не успели перебросить достаточное количество сил. Так что нам противостоит лишь ожесточенно обороняющийся арьергард.
Огневые позиции русских проходят по склонам высоты по обеим сторонам дороги, полностью контролируя предполье и часть территории за ним. И снова избираем не совсем традиционный метод атаки. Под артогнем из всех тяжелых вооружений русских мы несемся вверх по взгорью. Головной отряд получает приказ вступать в бой огневыми средствами лишь в 500 метрах за позициями и задать русским жару с тыла. Подтягивающиеся части атакуют вражеские позиции при поддержке штурмовых орудий с фланга.
Приказ передается по команде и через вестовых. Я действую в составе подразделения Бремера, собирающегося перемахнуть с отрядом моих верных товарищей — стрелков-мотоциклистов через гребень высоты, устремляясь в неизвестность. За ротой следуют штурмовые орудия. В рядах защитников рвутся снаряды, вынуждая их прекратить сопротивление. В считаные секунды позиции на высоте атакованы и прорваны головным отрядом и следующими за ним справа и слева подразделениями. Командир головного отряда унтерштурмфюрер Шульц ранен во время атаки. Но Советы довольно скоро опоминаются. Особенно жаркая схватка разгорелась по левую сторону дороги. Там молодой, неустрашимый комиссар без устали призывает солдат в атаку. И не только призывами, но и личным примером воодушевляет он своих подчиненных на бой. Мне никогда не забыть, как он, поднявшись во весь рост, стал швырять гранаты в гущу взвода Маля. Потом комиссар упал, сраженный очередью из пулемета или автомата, и тут же снова попытался подняться и вновь рухнул — окровавленное месиво, лишь отдаленно напоминавшее человеческое тело. Таков был конец этого фанатично преданного идее командира.
В Мангуше мы захватили два батареи, молчавшие во время нашей атаки. Как ни прискорбно, но во время боя погиб младший брат нашего погибшего товарища Эриха, которого я специально отправил в обоз от беды подальше. Всего захвачено 300 пленных и, кроме того, вооружение нескольких батарей. Пленные докладывают, что имели приказ отступать к Ростову-на-Дону. Значит, и нам не следует мешкать — время! Время! Разделаемся с Советами на марше.
В 9.30 стою на самом высоком месте справа от дороги и изучаю лежащий в нескольких километрах Мариуполь. К городу ведет прямое как стрела шоссе. Вокруг по-прежнему никого. Только на окраине города различаются заграждения да изредка проезжает парочка танков. Но что это? С северо-востока в город марширует длинная, в несколько километров колонна. Внезапно из нее выделяется артиллерия и занимает позиции. И западнее города видна еще одна колонна. Русские подтягивают силы по дороге Бердянск—Мариуполь. Если верить карте, обе колонны в случае, если продолжат отход в восточном направлении, будут осуществлять его через мост в Мариуполе.
Минуту или две пристально разглядываю извивающиеся колонны, так и не решив, как именно поступить. Огромный город с его сталелитейными заводами, верфями, аэродромами и советскими солдатами, непрерывным потоком устремляющимися внутрь его, все же производит на меня впечатление. Левая колонна сил русских протянулась до самого горизонта чуть левее позади нас. Неторопливо, в постоянном темпе темная лента приближается к городу. А не авантюра ли — пытаться захватить город, если в твоем распоряжении и тысячи человек не наберется?
Самолеты поднимаются в воздух и поворачивают на восток. Разве это не вызов нам? Не знак того, что надо не раздумывая атаковать Мариуполь, овладеть им? Разве массовый отлет авиации не признак того, что русские собираются оставить город? И как всегда бывает в минуты, когда тебе предстоит принять важное решение, иду к головному отряду и прислушиваюсь к голосам бойцов. Если затея изначально «тухлая», если перспективы на успех мизерны, то мои солдаты молча, безучастно смотрят на меня, теребя оружие. Но если просматривается даже крохотная возможность успеха операции, я сразу же ощущаю исходящую от них волю к победе, боевой задор, готовность атаковать противника, подкрепляемые безграничным ко мне доверием, что, в свою очередь, вынуждает меня отдать приказ наступать. Сегодня головным отрядом командует Зепп Маль, боевой товарищ из моей прежней 15-й роты. Зепп принял командование взводом вместо нашего раненого прежнего командира. Он кивает мне, потом презрительно отмахивается и нервно затягивается сигаретой. Командир роты Герд Бремер спокойно смотрит на меня. В его глазах я вижу готовность следовать за мной хоть на край света. Ни на одном лице я не вижу ни сомнений, ни тем более страха или неуверенности. Мои товарищи ждут от меня приказа продолжить преследование врага. Их чутье и накопленный за время боев опыт вселяют в них веру в успех. Их уверенность, вера в собственные силы подстегивают меня. Страх собственного малодушия гонит меня вперед!
На часах 9 часов 45 минут. Первые снаряды русской батареи разрываются в опасной близости от нас, и головной отряд приходит в движение. Артиллерия и батарея 8,8-см зениток подавляют огонь советской артиллерии и вызывают панику на аэродроме.
По обеим сторонам дороги непосредственно на окраине Мариуполя я различаю полевые укрепления. Над нашими головами свистят пулеметные очереди, вздымая вверх черные фонтаны земли, далеко позади нас разрываются минометные мины. Нас уже не сдержать — по обеим сторонам широкой дороги к городу несутся стрелки-мотоциклисты. Русские не успели возвести заграждения, и их защитники гибнут от огня наших штурмовых орудий. Слева от дороги, в нескольких метрах от нас в воздух поднимаются вражеские самолеты и, едва не задевая крыши домов, мчатся на восток. Советские летчики и не думают атаковать нас. Почему? Может, они просто не успели запастись боекомплектом?
В отличие от других городов уже на окраинах Мариуполя возвышаются многоэтажные здания. Очень странно: едешь-едешь, вокруг ни деревца, ни домика, и тут словно из-под земли без всякого перехода перед тобой вырастают многоэтажки. За первыми домами мы останавливаемся, головной отряд собирается действовать в пешем порядке. И мне не терпится соскочить с машины и как следует укрыться. Петер через круглую площадь гонит к гауптшарфюреру Фрицу Бюгельзаку, внезапно вынырнувшему откуда-то слева от нас. Нам навстречу движутся городские трамваи. Большая площадь округлой формы полна грузовиков, тягачей, гужевого транспорта. Внезапно наш танк замирает у перегородившей дорогу пожарной машины. Разрывные снаряды Бюгельзака превращают ее в груду металла. Над площадью глухо рокочут пулеметы стрелков-мотоциклистов. С грузовиков поспешно спрыгивают солдаты, форма на них горит, люди, как факелы, мечутся в панике. В результате попадания пули или снаряда взорвалась бочка с горючим, и горящим бензином окатило несколько десятков русских солдат. И неконтролируемая людская масса устремляется в боковые улицы.
Мы без задержки живо продвигаемся дальше и перекрываем улицы. Вдоль улиц с грозным свистом проносятся снаряды штурмовых орудий. Только что вошедшие в город колонны русских разорваны. Начинается хаос, русские без оглядки несутся прочь, инстинктивно стремясь выйти к дороге на Ростов.