Увы, сказать это оказалось куда проще, нежели сделать. За прибрежной полосой шириной в два десятка шагов начинались заросли колючего можжевельника высотой в два человеческих роста, на долгие годы своей жизни настолько переплетшего ветви, что превратился в единое целое — приятно пахнущую, но непреодолимую стену. Поначалу Кузнецов походил по берегу туда-сюда, надеясь найти хоть какой-нибудь просвет, но вскоре сдался, вытянул из ножен меч и принялся безжалостно рубить ветви, пробивая хоть какой-нибудь проход.
— Хорошая практика, коли меча уже пару месяцев в руках не держал…
Увы, как не крепился фогтий, спустя полчаса он выдохся и вынужденно уступил свое место Комову. Следом встал Толя Моргунов, за ним — Игорь Чижиков. Так, ступая след в след и постоянно работая клинками, одноклубники продвигались вперед со скоростью примерно метр в минуту. К полудню все изрядно выдохлись и, обнаружив небольшую прогалину, представлявшую собой просто обширный выступ скальной породы, остановились на привал, попадав на устилающий камень сероватый мох. Из приятного было то, что мох оказался довольно мягким. Из неприятного — развести огонь и приготовить еду, или хотя бы вскипятить воды было невозможно: добыть хворост из окружающего кустарника не смог бы и сам Господь Бог.
— Блин, кажется попали… — сделал вывод Берч, поглаживая свой округлый животик. — Сколько там еще до Аренсбурга топать? Хоть до заморозков успеем?
— Солонины пожуй, на душе легче станет, — посоветовал Кузнецов.
— Ага, потом пить захочется. А нечего, — настроение Игоря стремительно ухудшалось. — И чего нас сюда понесло?
— Не скули, — поморщился Виктор. — Коли дело выгорит, станешь маркизом. Ты ведь хотел получить дворянский титул?
— А маркиз выше барона, или ниже?
— Маркиз — это маркиз, — Кузнецов, тяжело вздохнул, поднялся, подошел к окружающей прогалину стене можжевельника и снова принялся рубить колючие ветви. В таких ситуациях лучший способ руководства: личный пример.
Действительно, еще до того, как он окончательно выдохся ему на плечо положил руку Комов, и заступил на место фогтия. Теперь они работали без рюкзаков, возвращаясь для отдыха на камни. Какой смысл держать на плечах лишнюю тяжесть, если за час удается продвинуться едва на сотню шагов? Поняв, что они застряли здесь надолго, одноклубники поставили на скале палатки, белый орденский шатер, надули матрасы — лежать, так хоть на мягком. Вместо мяса и воды подкрепились взятыми в дорогу у гапсольского серва яблоками.
— Еще пара таких дней, — сказал Берч, — и нам вместо покорения страны придется сдаваться в плен…
— Ты сперва найди, кому сдаться, — посоветовал лежащий неподалеку Чижиков. — Тоже мне, Магеллан,
Ночевать пришлось в стихийно возникшем лагере, а поутру одноклубники опять один за другим стали втягиваться в уже довольно длинную просеку. Кое-кто, уступая голоду, начал разворачивать завернутую в холстину солонину и отрезать себе толстые ломти солонины, но большинство, предчувствуя неизбежные муки жажды, предпочитало от еды пока воздерживаться.
Около полудня из просеки вернулся Моргунов и, растянувшись на тонкой туристкой пенке, сообщил:
— С вас бутылка, мужики1 Впереди рябинник. Весь аж красный от ягод. Метров двадцать осталось… Кажется, пробились.
Кузнецов молча поднялся и устремился вперед по проделанной в кустарнике тропе.
Можжевельник и вправду наконец-то закончился, разделяясь на отдельные кустики, закрытые от солнца широкими кронами пламенеющей от ягод рябины. Витя протиснулся между гибкими стволами рябины еще только подрастающей, вышел на прогалину, где на густой траве уже развалился, широко раскинув руки, усталый Комов. Обогнув товарища, он двинулся дальше и вскоре оказался среди толстых стволов вековых ясеней, толстых и покрытых наростами наподобие бородавок. В тени густой листвы травы почти не росло, зато вдосталь хватало сухого валежника: и тонкого хрупкого хвороста, и толстых сучьев и ветвей.
Собрав охапку этих готовых дров, фогтий двинулся обратно, на скалистую поляну где, высыпав добычу, попросил:
— Неля, Берч, Чижиков, мужики. Выбирайтесь за кустарник, разойдитесь в разные стороны. Вода нужна. Наверняка здесь или болотина какая, или ручей, или озерцо поблизости есть. Местность-то низкая. Поищите вокруг.
Спустя час над очагом, сложенным из найденных вокруг валунов, булькало пахнущее пряной свининой варево, рядом закипал большой, закопченный алюминиевый чайник — общая собственность клуба с давних времен. А довольный собой Игорь Берч громко вспоминал:
— Вижу я, впереди низинка, и вроде деревьев no-меньше. Ну, думаю, где низина, там и болото. А в болотах вода-то завсегда чистая, через торфяники фильтруется. Можно не кипяченой пить! Я тут же туда повернул, через орешник продрался… Да, орехи там у же поспели, фундук натуральный. Вот… Ну, значит, продираюсь через орешник, а там колея. Я еще, помнится, удивился: откуда здесь колея-то? Не тропа даже, а самая натуральная колея: две полосы до самого камня продавленные, и валик с чахлой травкой посередине. А потом и соображаю: да ведь это дорога! Дорога та самая. Ну, что мы искали. Тут я как кинусь бежать. В смысле, вперед. Я ведь человек уравновешенный, хладнокровный. Я понимаю — никуда дорога не денется, коли уж накатали, а вода прямо сейчас нужна. Ну, я в низинку…
— Я так думаю, мужики, — перебил его Кузнецов, — что толпой нам тут шляться и вправду не след. Засветимся. Разведку нужно сделать по-тихому, внимания не привлекая. Жратвы, кстати, раздобыть на первое время. В общем, место здесь, в можжевельнике тихое, случайных людей сюда забрести не может. Думаю, базовый лагерь нужно делать здесь. Мы с Нелей пройдем по дороге до ближайшего селения, попытаемся разведать обстановку и чего-нибудь купить. Если купец не врет, и до ближней деревни пять верст, до вечера успеем обернуться.
— А я? — возмутился Игорь. — Это ведь я дорогу нашел!
— Ладно, — махнул рукой фогтий. — И ты тоже пойдешь, Магеллан. Двое дворян и приличная леди опасными показаться не должны.
Наскоро перекусив, и оставив все вещи, кроме меча и ножа на поясе и кошелька в поясном кармане, все трое продрались через рябинник на дорогу и, повернув на запад, пошли быстрым шагом, экономя драгоценное время.
На протяжении почти трех километров дорога тянулась через драгоценный ясеневый лес, временами перемежающий с рябинниками, можжевельником и небольшими кленовыми рощицами, как вдруг впереди открылся обширный луг, за которым, почти скрываясь за линией горизонта, величественно помахивала темными крыльями ветряная мельница, сильно смахивающая на голландскую — с конусообразным верхом и широкой «юбкой» у земли.
— Вот черт, — не удержался Кузнецов. — Надеюсь, купец ничего не перепутал, и не высадил нас в Нидерландах.
Спутники ничего не ответили, а вот дорога, нырнув ч широкую низину и попетляв там между пахнущими тиной ямами, опять забралась наверх, и с вершины взгорка спутники опять обнаружили, что вдоль линии горизонта машут крыльями ветряные мельницы — на этот раз целых три.