Краткий отдых ушел у нас на снаряжение автоматных рожков и пулеметных лент. Все ворчат. Кажется, теперь, когда мы так близки к цели, нас охватила инертность.
— Внимание! — негромко командует Мозер, когда мы стоим в строю, готовые к маршу. — Теперь мы полностью укомплектованная рота. К нам присоединилось много групп, от писарей и интендантов до минометчиков и подрывников. Теперь слушайте меня все! Немецкие позиции от силы в семи-восьми километрах отсюда. Последнее усилие, и мы у своих! Идти нужно сейчас. Завтра может быть поздно. К тому времени противник может прорвать новый фронт. Нужно ожидать, что пробиваться придется с боем, но иного пути нет. Раненых будем, если представится хоть малейшая возможность, брать с собой, но они не должны нас задерживать! Главное, не теряйте друг друга из виду. Пойдем углом вперед. Во главе будет второе отделение. Я полагаюсь на тебя, фельдфебель Байер! Вопросы есть?
— Герр обер-лейтенант, а что, если прорыв не удастся? — спрашивает обер-фельдфебель Клокдорф.
— Скоро узнаешь, — язвительно усмехается командир роты. — Мы будем мертвы, Клокдорф!
Малыш раздобыл совершенно новый русский ручной пулемет в превосходном состоянии. И нежно прижимает его к себе, как мать новорожденного.
Порта бросает мне банку консервированных груш. Я съедаю их и чувствую прилив сил.
Мы идем клином по отрезку открытой местности. Когда доходим до середины, по нам открывают яростный пулеметный огонь от купы деревьев и винтовочный с фланга. Мы осторожно пробираемся к деревьям, Порта прикрывает нас пулеметными очередями.
Мозер бросается вперед, командиры отделений за ним. Останавливается на миг, чтобы бросить гранату. Малыш обгоняет роту и несется, как танк. Стучит пулемет, в лесу взрываются гранаты, поднимаются крики и ругань:
— Немцы, немцы, …б вашу мать!
Прутья и веточки хрустят под быстро движущимися ногами. Пулеметная очередь валит двух саперов. Тафель наклоняется над ними, чтобы оказать помощь.
— Вперед! — кричит Мозер, толкая его перед собой.
Второе отделение сталкивается с группой русских и приканчивает их лопатками и штыками. Малыш ломает ребром ладони шею женщине-капитану, когда та поднимает пистолет, чтобы выстрелить в него. Голова ее неестественно свисает на спину, словно она хочет осмотреть себя сзади.
Тяжело дыша, мы бежим вперед по рыхлому снегу. Часто проваливаемся по плечи, и нас приходится вытаскивать. Снег похож на бездонное засасывающее болото. Трое русских пехотинцев утонули в снегу. Видны только их головы. Клокдорф убивает их выстрелами в затылок. Кроваво-красные круги окрашивают снег.
Остановившись наконец, мы выясняем, что потеряли двадцать три человека. Бесследно исчезло целое отделение пулеметчиков.
— Проклятье! — злобно бранится Мозер. — Этого бы не случилось, если б они не теряли из виду друг друга, как я приказал. Их фамилии?
Фамилий никто не знает. Присоединились к нам эти люди совсем недавно.
— Ничего не поделаешь, — решает Мозер. — Мы не можем отправляться на их поиски. Еще раз говорю: не теряйте друг друга из виду! Это ваша единственная возможность прорваться. Смерть постоянно рядом с нами!
Малыш четыре раза подряд проваливается в громадные сугробы. Вытаскивать его не легче, чем лошадь. Когда это происходит в четвертый раз, он совершенно выходит из себя и с истерической яростью стреляет в снег. Швыряет в лес два трупа.
— С дороги, мертвые ублюдки! Не мешайтесь сражающимся солдатам! С вами все кончено!
Профессор отстает. Он совсем выбился из сил. И, всхлипывая, падает в снег.
Легионер берет его за руку и тащит с собой.
Через несколько секунд Профессор обнаруживает, что потерял сумки с патронами, и хочет вернуться за ними.
— Малыш убьет меня за эту потерю! — стонет он, плача.
— Pas d'objections! [128] — рычит Легионер, таща его дальше. — Можешь подобрать пару полных сумок, когда столкнемся с Иваном, ждать этого недолго.
Вскоре Малыш догоняет их. Его ярость на сугробы слегка остыла, но он снова выходит из себя, узнав, что Профессор потерял боеприпасы.
— Ты что, выбросил их? — рычит он, обвиняюще наведя громадный, грязный палец на Профессора.
— Я потерял сумки, — слабым голосом признается тот.
— Потерял! — кричит Малыш, его громкий бас раскатывается эхом по лесу. — Он говорит, что потерял сумки! Что с твоими мозгами? Боеприпасов на войне не теряют! Что было б с нами, если б их теряли все? Тогда не было б никакой войны, так ведь? Без боеприпасов войны нет! Возвращайся и найди их! Как мне делать гробы для Ивана без гвоздей? Хочешь, чтобы я бросался на него без патронов и пугал до смерти? Никогда ничего подобного не слышал! Подносчик боеприпасов выбрасывает свою ношу! Вот что бывает, когда принимаешь бестолковых иностранцев в свою армию!
— Он останется здесь, — решительно говорит Легионер.
— А ну повтори! — изумленно говорит Малыш. — Приятель, ты, видно, проглотил финиковую косточку, когда бродил по Африке, и у тебя в мозгу растет финиковая пальма! Ты саботируешь Вторую мировую войну. Подумал об этом? Ты уже не шастаешь со сворой плоскостопых легионеров под солнцем Сахары, не развлекаешься, видя миражи с арабками, подмигивающими тебе с облаков.
— Не забывай, обер-ефрейтор Кройцфельдт, что я унтер-офицер. Я приказываю твоему подносчику боеприпасов оставаться здесь! Compris? [129]
— Приказываешь, вот как? — рычит в бешенстве Малыш. — Ну, ладно же! У меня больше нет никакого подносчика-иностранца, ясно? Если угодно, можешь заткнуть его себе в пропесоченную задницу, потом все его заснеженные горы, а потом перейти к саперам и испражняться гравием на дороги до конца этой треклятой войны. Вот что ты можешь сделать, приятель!
Он уходит в лес, опираясь на русский ручной пулемет, как на трость. Долго слышно, как он бранит Норвегию и Марокко, словно эти страны целиком повинны в потере его сумок с патронами.
— Кто там кричит, черт возьми? — спрашивает Мозер, вновь собирающий роту.
— Малыш, — усмехается Порта. — Он откусил под Москвой член у комиссара и теперь обнаружил, что у него не идут месячные. Бранит врачей за то, что не хотят делать ему бесплатный аборт.
— Опять твое отделение, Байер! — злобно рычит командир роты. — Оно сведет меня с ума. Либо ты уйдешь из пятой роты, когда мы вернемся к своим, и заберешь эту чертову свору с собой, либо я попрошу перевести меня из этой роты! Я больше не могу этого выносить!
— Километрах в полутора отсюда отряд русских, — раздается низкий голос Малыша, выходящего из густого леса. — Они чуть не обделались, когда появился я и взял у них пару сумок с патронами. — Размахивает полными сумками над головой. — Может, пойти туда, прикончить их? Это всего-навсего милиция, разделаться с ними будет не труднее, чем раздавить лягушку.