— Быстро неси гранаты сюда!
Понц, лежа на дне рва, плаксиво ворчал:
— Ты стрелял в меня! Мог бы убить…
— У меня и была такая цель! Жаль, промахнулся, попробую снова…
К нам уже подползли Грегор и Легионер. Когда Хайде открыл огонь, Понц дико вскрикнул и со всех ног помчался вверх по склону, обливаясь слезами, сумка с гранатами колотила его по боку. Мы вырвали их у него и принялись мастерить самодельную бомбу: связку из четырех гранат с бутылкой бензина посередине [36] .
— Отлично, Свен. — Хайде указал на ближайшую амбразуру, казавшуюся словно в пяти километрах над головой. — Я буду прикрывать тебя, а ты забросишь ее туда.
— Кто, я? — спросил я в ужасе.
Хайде поглядел на меня.
— Я сказал ты, так ведь?
— Да, но как, черт возьми, я смогу это сделать?
— Не спрашивай меня, — равнодушно ответил Хайде. — Не я придумал эту задачу, я должен только обеспечить ее выполнение.
Я уставился на амбразуру. Примерно три с половиной метра над землей.
— Ты мастак, — сказал Грегор. — Ты всегда отлично бросал гранаты.
Я посмотрел на него с ненавистью. Хайде повел головой, и я с тяжелым сердцем вышел на открытое пространство. Пулеметчик, сидевший высоко за одной из заводских стен, тут же открыл огонь. Пули жужжали вокруг меня злобным осиным роем. Я прицелился, открыв грудь огню русских, размахнулся и бросил гранаты к амбразуре… Бросок оказался недостаточно сильным. Гранаты полетели не под нужным углом. Бомба ударилась о стену в полуметре ниже амбразуры и упала к нашим ногам. Я едва уловил, как Хайде бросился на меня и свалил на землю перед самым взрывом. Взрывной волной мне чуть не оторвало руку. Я очень надеялся, что так и случилось, но когда потрогал ее, она оказалась на месте.
— Идиот проклятый! — прорычал Хайде. — Теперь они нас засекли!
Я обиженно сел на землю, массируя плечо. Хайде занес ногу для удара.
— Вставай! — И подкрепил приказ жестом. — Осталось только одно. Встанешь мне на плечи и забросишь туда эту штуку.
Я в ужасе взглянул на него. Хайде был психом. Совершенным психом. Мне давно приходила в голову такая догадка.
— Ну? — Он щелкнул мне пальцем, словно дрессированной собачонке. — Давай доводить дело до конца.
За тенью от бункера все еще бушевал бой. Несмотря на меткий, как всегда, пулеметный огонь Порты, русские пушки продолжали палить.
— Послушай, — обратился я рассудительно к демоническому Хайде, — думаю, теперь должен попытаться кто-то другой. Мне чуть не оторвало руку, и я не…
— Лжешь!
Хайде схватил меня за больное плечо и поднял на ноги. По правой стороне тела пробежал огонь. Хайде хлестал меня по щекам одной рукой, пока я не ощутил головокружения, потом шагнул назад и подставил мне руки, положенные одна на другую.
— Так! Ставь сюда ногу и влезай.
У меня не было выбора. Никакого выбора на этой треклятой войне не существовало. Хайде был намного сильнее и, не колеблясь, убил бы меня, откажись я снова повиноваться его идиотским приказам. И его бы никто не винил за это. Я безнадежно оглядел остальных. Понц хныкал, прижавшись к стене. Грегор вызывающе смотрел на меня. Только Легионер слегка улыбнулся ободряюще и подмигнул.
Я проглотил появившуюся во рту горькую жидкость, поставил ногу на руки Хайде и вскочил ему на плечи. Грегор подал мне гранаты. Хайде сделал несколько шагов назад, под огонь противника, и я потянулся к амбразуре. Но когда сунул туда руку с гранатами, их выбили винтовочным прикладом… Я потерял равновесие, ухватился за голову Хайде и повалился, увлекая его за собой. Мы вместе покатились вниз по заснеженному склону.
— Ты нарочно! — заорал Хайде. — Пристрелю, трус поганый!
Я повернул голову и увидел его глаза, красные, горящие жаждой убийства. Увидел оскаленные острые, белые зубы. Пузырьки пены в уголках рта. Блеск металла в руке. И не стал его урезонивать. Выскочил из рва и побежал обратно по этому треклятому склону, Хайде за спиной у меня взвыл, как волк. Тяжело дыша, я бросился между Грегором и Легионером, и тут брошенный Хайде нож отскочил от стены над моей головой. Хайде неподвижно стоял под огнем на середине склона, пули проходили впритирку с его головой. Вскинул кулак и погрозил неуязвимому бункеру.
— Ну, погодите, гады! Я еще до вас доберусь!
Внезапно он ринулся к стене и, объятый бешенством, взбежал до ее середины. Тяжело дыша, повалился на спину в снег, встал и предпринял второй неистовый приступ. Каким-то чудом нашел опору для ноги, кирпич, выступавший из стены сантиметра на два. Для обезумевшего Хайде этого было достаточно. Он распрямился, перебирая стену руками, и ухватился за торчавший из амбразуры ствол пушки. С шеи у него свисала на вытяжном шнуре мина. Если б он оплошал и нечаянно привел в действие взрыватель, его бы разнесло на куски.
— Псих, — лаконично объявил Грегор.
— Треклятый нацист! — добавил я.
Легионер смотрел вверх, покачивая головой в невольном восхищении.
— Псих и нацист, — согласился он, — однако при всем при том превосходный солдат.
Хайде высвободил руку и стянул через голову шнур. Другой рукой он держался за ствол, так изогнувшись, что ноги упирались в стену. Спокойно, хладнокровно втолкнул тяжелую мину в амбразуру. В следующий миг оказался на земле у наших ног, мгновенно подскочил и бросился прочь, крикнув, чтобы мы следовали за ним.
Мы бросились в противоположную сторону и едва обогнули угол бункера, дверь распахнулась, и оттуда выбежал на нетвердых ногах окровавленный человек. Легионер мгновенно ударил его в лицо прикладом, саданул коленом в живот, отшвырнул в сторону и бросился в бункер, Грегор и я последовали за ним. Присели на корточки в углу возле ящиков с боеприпасами. На верхнем этаже раздавалось нескончаемое громыхание тяжелых орудий.
— Эй, ты! — Легионер поманил нерешительно застывшего у входа Понца. — Найди Хайде, скажи, что мы здесь! И поживей, а то начнет еще швырять мины… Он же бешеный!
— Раз надо, иду.
Понц с жалким видом повернулся, сделал шаг и наткнулся на Хайде. Испуганно вскрикнул и попытался отойти в сторону. Хайде втолкнул его внутрь, к нам.
— Это что такое? Почему вы не наверху, не бьете русских? — Злобно повел взглядом и для особого разноса выбрал меня. — Сидишь здесь, заткнув пальцем задницу, и ни о чем не думаешь! Этим ничего не добьешься, так ведь? — Ткнул пальцем мне в грудь. — Хочешь стать офицером! Ладно, покажи нам, на что годишься. Поднимись, черт возьми, по лестнице, разведай обстановку!
На сей раз я не протестовал. Послушно взбежал по ней, приподнял крышу люка и заглянул внутрь. Со всех сторон лежали спавшие русские. На их касках я разглядел внушавшие ужас буквы: НКВД [37] . Для меня этого было более чем достаточно. Я опустил крышку и поспешил спуститься. Хайде ждал меня, уперев руки в бедра.