— Вы жили в Италии? — спрашивает Пелла.
— Бывал в вашей стране. — Абст разливает кьянти по рюмкам. — Пожалуйста, попробуйте. Нет, я не буду. Только подниму рюмку. Предстоит работа, которую делают только на трезвую голову. А вы пейте.
Поглаживая попугая, Абст наблюдает, как Пелла делает первый глоток. Вино понравилось. Итальянец выпивает всю рюмку.
— Кьянти вы вывезли из Италии, — говорит он. — Попугай тоже оттуда? Я хотел сказать: из африканских владений моей страны?
— Нет. Однако, кроме кьянти, я вывез из Италии и еще кое-что. — Абст передает собеседнику фотографию.
На снимке изображен Джорджо Пелла. В коротких трусах, загорелый, сильный, он стоит по колени в воде, готовясь сесть верхом на управляемую торпеду.
Пелла долго разглядывает снимок. Он узнал и пристань, возле которой сфотографирован, и полускрытый деревьями дом на берегу. Снимок сделан на секретной базе итальянских подводных пловцов.
Вот где он видел Абста!
На вилле местного аристократа, где размещался отряд пловцов, внезапно испортились водостоки ванных. Управитель поместья позвал слесаря со стороны. Этим слесарем и был Артур Абст…
Абст с интересом следит за итальянцем.
— Узнали, — удовлетворенно говорит он. — Как видите, мы старые знакомые. Вы уже тогда понравились мне: молодой, полный сил, ко всему — отличный пловец… Сейчас нравитесь еще больше. Но к делу! В тот год я вывез из Италии фотографии пловцов, снимки торпед и других устройств. Вскоре у нас было создано аналогичное оружие. Но немцы не остановились на этом. Смею уверить, они продвинулись далеко вперед. Вы убедитесь в этом, когда начнете работать со мной. Нам лучше дружить, а не враждовать, дорогой Пелла!
Итальянец молчит. Он уже убедился, что имеет дело с опасным врагом. Не следует лезть на рожон.
Абст по-своему оценивает поведение собеседника, похлопывает его по плечу, вновь наполняет рюмку.
— Выпейте, — говорит он. — Выпейте и расскажите о себе. Хотелось бы знать: вы добровольно вступили в подразделение штурмовых средств итальянского флота?
— Я все делаю по своей воле.
— Вы были водителем “Майяле” [56] ? Пелла утвердительно наклоняет голову.
— Что же заставило вас переменить решение?
— Я бы не хотел вспоминать. Долго рассказывать, да и неинтересно.
— Меня это интересует. И у нас сколько угодно времени, мы отнюдь не торопимся.
— Хорошо. — Пелла задумывается, как бы собираясь с мыслями. — Вам известно, что одно из подразделений штурмовой группы действовало на Востоке, против русских?
— Крым?
— Крым, — подтверждает Пелла. — В этом подразделении находился и я. Май и июнь прошлого года. Все то, что произошло в эти месяцы, навсегда останется в моей памяти.
— Где вы находились?
— В Форосе. Потом близ Балаклавы. Топили русские транспорты с женщинами и детьми, которых советское командование пыталось вывезти из осажденных немцами городов. Меня тошнило от этой грязной работы. В конце концов я не выдержал и прямо сказал командиру… Дальнейшее вам известно. Пелла залпом выпивает вино.
— Вот так, синьор, — говорит он. — Спускаться под воду, участвовать в самых рискованных экспедициях, чтобы лучше исследовать океан, изучать его обитателей, ломать голову над новыми типами снаряжения для мирной работы в глубинах моря — на это я дам согласие хоть сейчас. Но только на это. Никаких управляемых торпед, синьор. С меня хватит. Я сыт войной по горло!
— Благодарю за откровенность, — говорит Абст. — Теперь хотелось бы знать, как вы стали пловцом. Что вы делали до того, как попали на базу близ Специи?
Вопрос остается без ответа: в дверь стучат. Абст отпирает. На пороге Карцов.
— Не вовремя, Рейнхельт!
— Простите, шеф. Однако меня сто раз предупреждали: если при исследовании группы обнаружится…
— Хорошо, хорошо!
Абст берет папку, которую принес врач, раскрывает ее и углубляется в бумаги.
Карцов ждет у двери. Он узнал итальянца. Несколько часов назад он видел этого человека скованным, под конвоем помощников Абста. Теперь же лейтенант сидит в обществе хозяина подземелья за накрытым столом, на котором даже вино!
В свою очередь Пелла не спускает глаз с незнакомца. Кто он?
Вероятно, один из помощников Абста. Но те, кого он видел раньше, были вооружены. У Абста и сейчас пистолет на поясе. Этот же безоружен.
Просмотрев бумаги, Абст обменивается с Карцевым короткими репликами. Врач берет папку и выходит.
— Славный парень, — говорит Абст, запирая дверь. — Надежный, преданный мне человек. Впрочем, вы сами оцените его, когда познакомитесь… Но мы отвлеклись. Итак, вы обещали поведать о своей молодости.
— В ней нет ничего примечательного. Родился в рыбачьем поселке неподалеку от Палермо. Сколько помню себя, рядом всегда шумело море. Отец и сейчас рыбачит — ловит сардину, макрель… Помогал ему, когда подрос и смог держать в руках шкот.
— Как вы стали ныряльщиком?
— Не знаю… Нырял за раковинами, как все мальчишки. Мне не было и шестнадцати лет, когда неожиданно я взял первенство в состязаниях охотников за губками. С этого и началось.
— Как глубоко вы спускались?
— Без снаряжения — метров на тридцать пять. Конечно, при условии, что на мне были маска и ласты.
— А в снаряжении?
— Вы не поверите, синьор.
— Все же!
— Дважды я погружался на сто сорок метров. Могу и глубже…
— В мягком вентилируемом скафандре? — спрашивает Абст хриплым от волнения голосом.
— Не обязательно…
— Как это понять? Прошу вас не спешить, обо всем рассказать подробно.
— Я предпочитаю другое снаряжение.
— Какое же?
— Оно напоминает автономные респираторы, используемые легкими водолазами.
— Кислородные респираторы? — переспрашивает Абст. — Но это невозможно!
Пелла молчит.
— Говорите же, — настаивает Абст.
— Здесь мы подошли к главному. Это тайна, синьор. Тайна, которую я пока не раскрою.
— Что означает “пока”?
— Пока идет война, — уточняет Пелла. — К вашему сведению, я не раскрыл ее даже соотечественникам. Могу добавить: это не только моя тайна. Мне помогал один ученый. Светлая голова! Он убежден: человек может спускаться много глубже — метров на триста, если не больше.