— Злюка, — сказала Ингрид.
— Она добрый человек, и ты это знаешь. Ворчунья — да, но не злюка.
В середине второго часа ночи, когда в гостиной Андреаса уже стояла батарея пустых бутылок и вся компания была в отличном расположении духа, вдруг ударили зенитки.
Андреас погасил свет в комнате, поднял маскировочные шторы и распахнул окно. В комнату ворвался грохот канонады, перемежаемый нарастающим ревом бомбардировщиков. Яркие «фонари» на парашютах, мечущиеся по небу прожекторы, толчки взрывов, отсветы пожаров — все было как в ту ночь, когда у ответвления магистрального шоссе Энрико вел наблюдение за замком.
— Сегодня они опоздали, — сказал Андреас. — Обычно прилетают много раньше.
— Варвары, — вставила Ингрид. — Мирных людей обрекают на бессонные ночи.
— Зато мы прекращаем бомбардировки ровно в восемь часов вечера, чтобы русские и английские мамы могли уложить детей и рассказать им сказку на ночь… — Андреас захлопнул створки окна, опустил шторы. — Давайте пить и танцевать!
В разгар веселья в дверь постучали.
Андреас приоткрыл дверь, взял из рук показавшейся на пороге женщины стакан с водой и пилюлю. Проглотил лекарство, он затворил дверь.
Веселье продолжалось. Улучив минуту, Энрико попросил, чтобы хозяин показал свою библиотеку.
Они прошли в соседнюю комнату. Стены ее были заставлены шкафами: за стеклами поблескивали переплеты дорогих изданий. Энрико стал просматривать книги.
— Странное дело, — вдруг сказал он. — Служанка грозила нажаловаться на вас, а вы отозвались о ней хорошо. Где логика?
— Это несчастная женщина. У нее случилась беда.
— Сейчас приходила она? Заставила вас проглотить порошок. Вы больны?
— В детстве у меня была болезнь костей. С тех пор вынужден глотать всякую дрянь. Лотта бдительно следит, чтобы я не пропустил сроки приема лекарства.
— Но вы ходите в рестораны, пьете… Как это увязать? Быть может, она права: надо, чтобы вмешался ваш отец?
Андреас круто повернулся к гостю, стиснул кулаки.
— Когда человеку трудно, он должен не сжигать себя, а бороться, чтобы жизнь стала лучше, — мягко сказал Энрико.
— Как бороться, если вокруг все мерзавцы и предатели?
— Неужели все, даже Лотта?.. Кстати, что же с ней случилось?
— Убили ее хорошего друга.
— Я понимаю. Но идет война…
— Его убили здесь.
Энрико задержал дыхание. Возникла пауза. Из гостиной глухо доносилась музыка: исполнялась модная песенка про «донну Клару». Отворилась дверь. В комнату заглянула Ингрид. Постояв, вернулась в гостиную и плотно прикрыла дверь.
— Он был мужем Лотты? — спросил Энрико.
— Нет. Служил у нас в доме. Они очень дружили.
— Бедная женщина! Ходит теперь к нему на могилу…
— Лотта не знает, что он убит. Из слуг никто не знает.
— Что-то я не очень хорошо понимаю… Может, он жив, этот человек?
— Убит. В июле был застрелен на улице. Я и сам долгое время был в неведении: ушел человек и пропал… Только недавно разобрался. — Андреас горько усмехнулся: — Во всем разобрался!..
— Я вижу, вы тоже любили этого человека?
— Нет, он вел себя как холуй, готовый на все, лишь бы угодить господину.
— Лакей должен быть таким, Андреас.
— Он был управителем замка, а не лакеем.
— Вы и сейчас так думаете о нем?
— Пришло время — и он открылся с иной стороны. Но я узнал обо всем, когда его уже не стало. Вот что меня мучает, не дает жить.
— Я рад, что познакомился с вами, — сказал Энрико.
— Что вы знаете обо мне!.. — Андреас тяжело вздохнул.
— Интуиция. — Энрико потрепал его по плечу. — Наметанный глаз старого моряка… Послушайте, а как все же вам стала известна судьба этого человека? Мой нос чует какую-то тайну. Нет большего любителя загадочных историй, чем я.
— Ничего загадочного.
— Как же так? В доме все теряются в догадках, даже ваш отец, а вам вдруг удалось…
— Отец знал!
— Так это он вам рассказал?
— Взяли бы меня к себе на яхту! — вдруг сказал Андреас. — Мечтаю уехать куда угодно, только бы далеко и надолго. Сколько здесь мерзости… Люди предают друг друга.
— Кого же предали?
— Многих. Например, моего лучшего друга. Кто-то донес, что у него в роду были евреи. Взяли всех: его, двух сестер, родителей. Это был такой парень!.. Я просил отца, чтобы заступился. Он занимает важный пост, мой отец… Знаете, он чуть не ударил меня!
— Да… — Энрико помолчал. — Вы сказали: предали многих. Кого же еще?
— Меня!
— Вы живы-здоровы. Вот, веселитесь с друзьями. Кто вас предал?
— Я устал, — вдруг сказал Андреас. — Устал и хочу выпить. Идемте к ребятам.
В половине третьего ночи ДКВ, приняв все тех же пассажиров, тронулся в обратный путь: Андреас развозил приятелей по домам.
Раньше всех машину покинули девушки — они жили на ближней к Вальдхофу окраине Берлина.
Поначалу Энрико хотел попросить, чтобы его подвезли в район Потсдамерплац, где у ресторана ждал «опель». Но уже при въезде в город он заметил наблюдение: какой-то легковой автомобиль настойчиво следовал за ДКВ. Когда Андреас притормозил, высаживая девушек, остановился и второй автомобиль.
Вскоре Андреас простился и со своим приятелем.
— А куда отвезти вас? — спросил Тилле-младший Энрико.
— Я живу на Ноллендорфплац, неподалеку от станции метро.
Энрико как-то был в том районе и знал: это на порядочном расстоянии от «Фатерланда».
— Ноллендорфплац, — нерешительно протянул Андреас. — Как же туда ехать?..
У Энрико созрело решение.
— Дайте-ка руль. Мы в два счета будем у моего дома.
Они поменялись местами.
— Ого! — воскликнул юноша, когда ДКВ рванулся вперед, будто его пришпорили. — Вы не только моряк, но, я вижу, еще и гонщик!
— У вас хорошая машина… Знаете, за нами следует какой-то дурак. Жмет изо всех сил. Терпеть не могу, когда меня обгоняют!
— Я давно заметил этот автомобиль. С тех пор как погиб наш служащий, у замка вечно маячат какие-то типы. Иногда ездят следом, когда я развожу гостей. Не обращайте внимания.
ДКВ так круто свернул в боковую улицу, что завизжали покрышки.
— Осторожно, шины далеко не новые!
— Хорошая машина, — повторил Энрико. — А чего они хотят, эти люди? Вы разговаривали с ними?