У старшины от этого нежного голоса даже горло перехватило, дышать нечем сделалось, он откашлялся и медовым тоном пропел в ответ:
— Ждём, ждём, давно ждём! Квас наш, — он ткнул пальцем в сторону бутыли, расположившейся на плащ-палатке, будто королева, — квас наш уже чуть не вскипел на открытом солнце. — Согнув руку крендельком, старшина сунул ладонь сержантихе: — Георгий!
— Ася!
Старшина галантно склонился над рукой связистки.
— Может, вам удобнее, чтобы вас по отчеству величали?
— Да вы чего, старшина! Какие наши годы…
— Правильно, какие наши годы, — промурлыкал старшина и протянул руку следующей девушке: — Георгий! Иногда меня зовут Егором.
— Инна!
У Инны были серьёзные глаза, и вообще она относилась к категории девушек, которые никогда себе не позволят чего-нибудь несерьёзного.
— Инна Безбородько, — добавила девушка и ловко, будто невесомый корабль, обогнув старшину, вошла во двор клуни.
Старшине показалось, что Инна вообще не обратила на него никакого внимания, и он немедленно запал на неё, даже уголки рта у Егора Сергеевича болезненно задёргались. Так уж у мужиков заведено: западать на женщин, которые смотрят на них свысока и кажутся недоступными, при этом страдать от внутренней боли и думать о собственной никчемности.
— Катя, — представилась следующая девушка, засмеялась радостно и беспричинно: Катя относилась к категории людей, у которых во рту спрятана смешинка — покажи им палец, и они будут смеяться; за Катей во дворе клуни очутилась ещё одна девушка, пожалуй, самая красивая из всех связисток, со злым персиковым лицом и ровными чистыми зубами, будто с открытки, приглашающей граждан отдохнуть в Крыму и обязательно посетить Ласточкино гнездо — редкостный дом, прилепившийся к краю скалы, и чеховский Гурзуф, побродить по местным каменным тропам и полюбоваться с высоты морем таким синим, что кажется — из глаз вот-вот польются слёзы от нереальной режущей синевы…
Такими же синими показались бравому старшине глаза у последней связистки, но когда она повернула к нему своё лицо, он вдруг увидел, что глаза у неё не синие, а ореховые, тёмные, с весёлыми желтоватыми крапинами. Наваждение какое-то. А вообще девушка царственная. И походка у неё царственная.
Старшина ощущал, как у него тоскливо сжалось сердце — даже воздух перед взором померк. Будь его воля, он ухлестнул бы за всеми четырьмя девушками сразу либо поочередно, но воли на то не было, ни своей, ни чужой.
— Жанна, — назвалась последняя связистка. Голос у неё был сочным, глубоким — девушки с таким голосом умеют проникновенно исполнять русские народные песни.
— Что мы пьём, мальчики, докладывайте! — хлопнула в ладони сержант Ася. — Шампанское из подвалов местного райпищеторга?
— Шампанское — это несерьезно, Асенька, — промурлыкал старшина, — берите выше! Наш напиток получил золотую медаль на выставке пузырчатых коктейлей во французском городе Пляс-Пигаль.
— О-о-го! — Ася даже глазом не моргнула, слушая белиберду, которую нёс старшина. — Что за напиток?
— Попробуйте — узнаете.
Дверь клуни раздвинулась, в разьёме возник Игорь Довгялло, подтянутый, в новых сапогах — пока девушки представлялись Охворостову как «старшему военному начальнику», он успел скинуть с себя разношенные вытертые кирзачи и натянул на ноги роскошные офицерские сапоги. Сапоги произвели впечатление — девушки невольно переглянулись.
— Наш главный толмач, — представил Игоря старшина, — знаток наречий всех немецких провинций. Ни один фриц не смеет пройти мимо него. Слушать, как Игорь допрашивает их, — одно удовольствие.
Отпихнув переводчика в сторону, из клуни вынырнул Арсюха, также прибранный, торжественный, и вот ведь как — украшенный медалью. Все разведчики успели принарядиться в клуне, кроме Мустафы, у которого места своего ещё не было.
Награды в ту пору были редкостью, давали, их мало и неохотно. «Эван! — запоздало удивился Мустафа. — Воюют здесь не только за кулеш из полковой. Награды тоже иногда дают».
— Ой, мальчики, сколько у вас орденоносцев! — Ася мечтательно вздохнула: — Чего же это мы вас раньше не знали? Недоработка.
— Это наша недоработка, Асенька, не ваша, — заметил старшина, — наша вина в том, что мы не знали, что у нас в полку водятся такие замечательные девчата!
Арсюха тем временем переломил один из позвонков в своей несгибающейся шее, с хрустом наклонил голову и, стукнувшись подбородком о тяжёлую твёрдую грудь, проговорил сдавленным, обесцветившимся от напряжения голосом:
— Арсений Васильевич Коновалов!
Мустафа не замедлил отметить: «Не кавалер! Чурка какая-то! Себя по имени-отчеству величает. Девушки таких не любят». Старшина той порой приметливым глазом отстрелил Пердунка — где тот находится? Кот сидел в клуне и из глубокой притеми внимательно наблюдал за происходящим, это старшину устраивало, и он удовлетворённо потёр руки:
— Ну что, девчата, за стол?
— А командир где ваш? — поинтересовалась Ася. — Командира что, ждать не будем?
— Командир в штабе. Может вернуться рано, а может и очень поздно, никто этого не знает, — старшина окинул Асю ласкающим взглядом, глаза у него заблестели, он вздохнул сладко, повернулся к клуне и погрозил коту пальцем: сиди там и носа на улицу не высовывай.
Кот всё понял и, как показалось Мустафе, послушно наклонил голову.
— Что за напиток, мальчики, откройте секрет, — Ася опустилась на плащ-палатку рядом с бутылкой.
— У нас собственный винодел есть, — туманно отозвался старшина.
— Кто он?
— А вот, — старшина указал на Мустафу, улыбнулся зубасто, словно бы хотел о чём-то предупредить башкира.
Мустафа отвел глаза в сторону: разные шуры-муры на фронте он не признавал, даже если эти шуры-муры исходили от разведчиков — людей очень уважаемых…
— А винодел у вас, похоже, немой, — заметила Ася.
— Он не немой, он — застенчивый.
— Как зовут вашего застенчивого?
— Мустафа.
— Что ж, попробуем огненное шампанское вашего Мустафы.
Старшина опустился на колени рядом с Асей, ловко ухватил бутылку пальцами, налил мутноватой светлой жидкости в стакан. Ася приподняла стакан, навела его на свет.
— На шампанское это не похоже.
— Зато вкус, Асенька, м-м-м, — старшина сладко почмокал губами, — попробуйте!
Ася попробовала, также почмокала губами, похвалила:
— Полуторки можно заправлять вместо бензина — быстро бегать будут. — Предупредила подопечных: — Аккуратнее, девочки, обжечься можно.
— Вы из каких краев родом будете, товарищ сержант? — спросил у Аси Охворостов.
— А что, не нравлюсь?