— Франц, — прохрипела Герда.
Госпитальер понял ее с полуслова и проверил свой датчик радиации.
— Чисто! — возвестил он.
— Если это не ядерный удар, то что? — Герда растерянно поглядела на Пилигрима.
— Это не ядерный удар. — Дуго закашлялся и прикрыл рот ладонью. — Иначе этот лес вспыхнул бы, да и половину деревьев повалило ударной волной. Это что-то другое.
— Топийная бомба?
— Вполне вероятно, жар стабильный, но нет… думаю, что нет. Чтобы добиться такого эффекта, на Город следовало бы сбросить несколько сотен топийных зарядов. Это что-то другое.
— Ночная зарница, — обронил Герман, — и то, как дрожала земля… Это Ангелы, точно они, больше некому…
— Я скажу вам, что произошло. Они применили оружие со спутника, — сказал Корн, — должно быть, посчитали, что эта База Госпитальеров может оказать серьезное сопротивление, и решили стереть ее с лица земли. А может быть, просто хотели испытать поражающую мощь своего оружия. Если у них такие возможности, как ты рассказывал, Дуго…
— У них самые широкие возможности. — Пилигрим выглядел подавленным. — Теперь я вижу, что за сила у них в руках.
— Что теперь? — спросил Герман.
— Теперь… — Дуго замялся, — я… я должен подумать.
— Папа, — обернулась Герда, — если я не ошибаюсь, здесь недалеко есть деревня, где мы были с тобой тогда, ты помнишь…
— Да, да, конечно. — Пилигрим выглядел растерянным. — Мы… мы пойдем туда. Там нас непременно примут. Там нас…
Он вдруг посерел лицом и схватился за сердце.
— Папа, — вскрикнула Герда, — что с тобой?!
Она подхватила Дуго под локоть, и он осел на траву.
— Пустяки, пустяки, все в порядке, сейчас пройдет, я просто, признаться, не ожидал здесь увидеть ТАКОЕ! Я просто не ожидал… Мы опять опоздали…
В лице Пилигрима не было ни кровинки. Франц испугался, что, чего доброго, у Дуго сердечный приступ.
— Молчи, молчи, папа, — присела Герда рядом с отцом, — все будет в порядке. Мы что-нибудь непременно придумаем.
— Что ты чувствуешь? — озабоченно спросил Госпитальер.
— Все хорошо. Мне уже лучше. Все в порядке, — ответил Дуго, — просто схватило сердце. Но уже отпустило…
Девочка, про которую все позабыли, вдруг с силой дернула следопыта за рукав. Герман вздрогнул от неожиданности и обернулся. Моргана указывала пальцем куда-то на юг.
— Эй, там кто-то идет, — сказал Густав, приложив ладонь ко лбу «козырьком».
— О черт! — выругался Герман. — Это не «кто-то», это Меганики!
Врагов было не меньше двадцати. Сейчас они находились довольно далеко, но даже отсюда можно было различить, что они заметили присутствие отряда и перешли на бег. Крохотные, вооруженные автоматами фигурки, огибая пышущую жаром стеклянную поверхность, двигались по периметру сожженного города.
— Скорее! — Пилигрим поднялся на ноги без помощи дочери, он дотронулся до левой стороны груди и отдернул руку, словно не хотел думать о боли в сердце ни минуты. — Уходим в лес!
— Вы не успеете. Я останусь здесь, — спокойно сказал Корн, — попробую задержать их, а потом уведу к западу.
— А как же вы? — спросил Франц.
— За меня не волнуйтесь, — улыбнулся панцирный человек, — я бывал в переделках и похуже. Ни одна пуля не может пробить мою кожу. Можете быть уверены — так просто они со мной не совладают.
— Э нет, так не пойдет, — возразил Герман, — мы своих не бросаем. Собирайся-ка, приятель, будем уходить вместе.
— Давайте, идите без меня! — рассердился Корн. — Или, может быть, вы думаете, что от вашей кожи тоже могут пули отскакивать?
— Черт, конечно нет, но…
— Герман, — Дуго взял следопыта под локоть и почти насильно повел к лесу, — пошли! — Он кивнул Корну. — Я не забуду этого, друг, никогда.
— Но как же?.. — Франц в нерешительности оглядывался и едва двигал ногами — Герде пришлось даже подталкивать его в спину.
— Слушай меня, — сказала девушка, — таков кодекс Пилигримов. Корн делает то, что считает единственно возможным в данной ситуации. Он умеет за себя постоять. И если остается здесь, значит, уверен, что сумеет выбраться. Ты меня понимаешь?
— Я… я… да, я понял. — Не заставляя больше понуждать себя, Франц прибавил шагу.
Прежде чем скрыться в лесу, Герман еще раз обернулся. Панцирный человек залег в траве, пристроив дуло автомата на небольшом холмике. Легендарный Пилигрим, впервые встретивший их сегодня и столь неожиданно вызвавшийся прикрывать их отход. Он действительно уверен, что выкарабкается?
«Надо будет поподробнее расспросить о нем Дуго», — решил Герман.
Они скрылись в лесу и преодолели бегом довольно значительное расстояние, когда началась стрельба — глухо зарокотал автомат, послышался треск ответной очереди. Затем приглушенная расстоянием перестрелка стихла, и, кроме самых обычных для дневного леса звуков, ничего не было слышно.
— Вроде, они отстали, — сказал Дуго, когда запыхавшиеся люди остановились на короткий отдых.
— Ты уверен, что с твоим другом все будет в порядке? — Франц до сих пор не мог забыть, что они оставили Корна одного.
— Уверен. Настолько уверен, что даже сочувствую Меганикам. — Несмотря на серьезную ситуацию, Пилигрим усмехнулся. — Его кожа — лучший бронежилет из всех мне известных. Если Меганики не притащили с собой ракетную установку, то с ним все будет в порядке. Однажды Корн в одиночку сдерживал четыре десятка врагов, идущих через перевал, и, как видишь, до сих пор жив.
— Далеко до той деревни, о которой вы говорили с Гердой?
— Не больше полутора часов, если не ошибаюсь. — Пилигрим покосился на застывшее в небе солнце. — Скоро будем на месте.
Действительно, вскоре лес расступился и они оказались на широком поле, явно искусственного происхождения. Поле со всех сторон окружал лес. По размеру вырубка была не меньше аэродрома, где их настигла Буря. В середине поля высился небольшой холмик, на котором сохранились угрюмые развалины замка. Под холмом, видимо, располагались дома лесной деревушки. Самих домов с того места, где находился отряд, видно не было — высокий, в пять человеческих ростов частокол, сложенный из толстых древесных стволов, загораживал обзор. Поверх частокола, за воротами, виднелись две смотровые вышки. Наметанный глаз Германа зафиксировал установленные на них тяжелые пулеметы.
— Вы будете удивлены, — заметил Дуго, — тем, как славно здесь живут местные жители.
— Они не будут по нам палить? — поинтересовался Герман. — А то, как я уже имел возможность убедиться, тебе не везде рады.
— Нет. Там живут друзья, — ответил Пилигрим.
— Ха, друзья — это хорошо! Хотя бы здесь тебе каким-то чудом удалось не настроить всех против себя.