— Мы должны им помочь! — заупрямился Фернан, но Тереза (откуда у нее только силы взялись!) подтолкнула его к окну.
— Алессандро, Филиппе погибли! Ты последний мужчина в роду! Ты должен спастись и взять с де Муора и де Доресов кровью! Мария, Эсмеральда, Лусия и мама убиты! Они никого не щадят! Быстрее, Фер! Беги!
В коридоре раздалось жестокое, беспощадное щелканье арбалетов. Фернан вскрикнул, но сестра лишь бросила на него гневный взгляд и вновь подтолкнула к окну. В двери появились двое убийц.
— Быстрее, Фер! Беги!
Тереза бросилась вперед, закрывая собой брата, неловко замахнулась рапирой. Дальше он не смотрел.
Снега в феврале намело много, и сугроб смягчил падение. Ему повезло. Ни один из осколков выбитого стекла не поранил ноги, да и пальцы, судорожно сжимавшие кинжал, не разжались.
Фернан выбрался из снега и бросился бежать. Где-то за спиной раздались крики подлетевших к окну убийц. В ушах звенел крик сестры: «Быстрее, Фер! Беги!» Над головой прошелестел арбалетный болт.
Кто-то до сих пор еще сражался. Звенело оружие. Двое полуодетых мужчин бились у замерзшего пруда с двумя всадниками в черном. По счастью, последние были слишком заняты, чтобы обратить внимание на юркую тень. Лошади ржали, бойцы ругались, оружие звенело. Фернан упал, в рукава и за шиворот его тонкой рубахи тут же набился снег. Вскочил, обернулся. Правое крыло особняка уже было охвачено пламенем.
— Быстрее, Фер! Беги!
Крик сестры все еще звучал у него в ушах.
Он побежал через сад. Остротой замерзшая снежная корка могла поспорить с битым стеклом. Снег обжигал и резал обнаженные ступни. Холод ледяными пальцами забирался под рубашку. Рукоять кинжала пылала сильнее страха и застывших на морозе слез.
— Быстрее, Фер! Беги!
Снег искрился в бледном свете полной луны, и казалось, что какой-то сумасшедший богач рассыпал по зимнему саду алмазную пыль. Не далее чем в двадцати ярдах от старой, укрытой снежным покрывалом яблони появился призрак — черный всадник на черном коне. Он поднял руку с палашом и послал лошадь вперед. Фернан замер, смотря, как на него несется посланник самого Искусителя. Его смерть.
Он отскочил в сторону в самый последний момент, а затем метнул кинжал. Метнул так, как его учил отец. Всадник пронесся мимо, и клинок удачно вошел человеку прямо под левую лопатку. Враг завалился в седле и рухнул в снег.
Фернан вскочил, сжимая в руке дагу. Сон все еще был где-то рядом. Дышал в затылок.
Свеча на столе горела ровно. Она едва освещала большую комнату, которую «василиск» снял в местном трактире. За окном тихонько ворчал уже отбушевавший свое гром. Тихо шелестел дождь. Сеньор де Суоза посидел несколько минут, отходя от очередного кошмара, затем убрал дагу обратно под подушку. Встал, подошел к столу и налил себе вина. Руки едва заметно дрожали.
Он опять убегал. И опять бросил сестру одну. Да, так было надо. Последний мужчина рода должен был выжить во что бы то ни стало. Но сейчас ему от этого не легче.
Проклятье!
— Темной ночи, талела, — произнес Абоми.
— Темной, — совершенно машинально ответил ему Фернан. — Ты вообще когда-нибудь спишь?
— Мне не требуется много сна. За меня спит мой геде-побратим. Я должен охранять ваш сон.
— Никто не может спасти меня от моих же снов, — горько усмехнулся Фернан и посмотрел в окно.
До рассвета по крайней мере еще два часа. Спать бы и спать… Но не сейчас. Не после кошмара. Когда прошлое настойчиво стучится в дверь и превращается в кошмар… Нет уж! Увольте!
«Быстрее, Фер! Беги!»
Он стиснул зубы, чтобы не застонать. Проклятье! Настанет ли когда-нибудь конец этим снам?!
— Вас мучают ю-ю, талела. Они питаются вашими снами.
— Жаль, что я не могу пронзить твоих духов шпагой, Абоми.
— Обычное оружие их не убьет.
— Жаль.
— Я могу избавить вас от них.
Сеньор де Суоза вздрогнул, посмотрел на едва видимый в полумраке силуэт слуги.
— Как?
Тот зашевелился, встал, вышел на свет, закатал рукав, обнажая правую руку. Фернан уставился на уже виденную им белую татуировку-браслет.
— Она защищает от козней ю-ю. Магии. Любой злой магии, талела. И от злых духов, которые насылают сны. Я могу сделать вам такую же.
Фернан посмотрел на слугу, стараясь определить: а не шутит ли он? Абоми бесстрастно выдержал взгляд хозяина.
— Абоми, — вздохнул Фернан, обуваясь, — я не верю в духов.
— Вам не обязательно верить в лоа, хозяин. Они существуют и без вашей веры. И причиняют вред тоже без вашей веры. Они есть. И вы есть. Эта веве сможет защитить вас от зла. Клянусь.
Фернан задумчиво кивнул. Сейчас ему предложили избавиться от кошмаров. Осуществить мечту всей его жизни. И он колебался. Не веря. Боясь поверить…
— Хорошо! — наконец решился сеньор де Суоза. — Как только появится время, ты сделаешь мне такой… рисунок.
— Ночь темна, — невозмутимо ответил ему Абоми. — У нас много времени.
Фернан послал все к Искусителю и начал закатывать рукав. Ничем, кроме клочка раскрашенной кожи, он не рисковал. Если татуировка окажется бесполезной, он всегда может спрятать ее под одеждой.
Абоми достал из сумки невесть как там оказавшуюся маленькую баночку с какой-то черной и очень пахучей субстанцией, шесть разномастных и страшных на вид игл и зажег еще несколько свечей.
— Сильная гроза. Злые лоа! — удовлетворенно произнес Абоми, рассматривая упавший на дорогу дуб.
Если в Нарриа прошла всего лишь обычная, пускай и затяжная гроза, то в Копе, находящейся в шести лигах от Нарриа, бушевала самая настоящая буря. Кругом поваленные ненастьем деревья и бурные потоки ручьев после дождя. Сам городок тоже не избежал ударов стихии. У некоторых домов была сорвана черепица и выбиты стекла. У мельницы, что находилась на самой окраине города, оторвало крылья. Многие горожане благодарили Спасителя за то, что он защитил их жизни в эту ужасную ночь.
Фернан ехал через Копу, глазея по сторонам. Копа — обычный провинциальный городок, подобных ему по всей Таргере не сосчитать. Единственное, чем он славился, — так это своими знаменитыми сырами. И именно здесь последние два года был расквартирован полк «Ураганных голов», ранее находившийся под личным командованием ныне покойного сеньора де Туриссано. Оставалось лишь найти дом, где живет полковник де Каэро, задать командиру интересующие Фернана вопросы и отправиться из этой дыры обратно в столицу. К сожалению, сведений о месте жительства полковника у сеньора де Суоза не было, вопросы, заданные горожанам, также ни к чему не привели. Настроение опять начало портиться. Во-первых, из-за вернувшейся жары. Во-вторых, из-за того, что, как назло, на улице не было ни одного солдата, у которого можно было бы спросить дорогу. В-третьих, из-за татуировки болела рука.