Трое из сидевшей за столом четверки вряд ли привлекли бы к себе внимание стороннего наблюдателя. Люди как люди. Одеты как мастеровые средней руки. Из оружия — лишь широкие кинжалы, которые стража разрешала носить горожанам. Двое мужчин не отрывали взгляда от своих тарелок. Все их внимание было сосредоточено на жареных угрях, которые, по справедливости сказать, сегодня вышли на славу. Оба едока казались братьями-близнецами, хотя при ближайшем рассмотрении было видно, что один лет на пятнадцать старше другого, старого и молодого роднили лица — бесстрастные маски профессионалов, которые без зазрения совести прирежут любимую бабушку и не поморщатся. А еще глаза. У них были глаза солдат, которые вдосталь повидали крови, понюхали пороха и пережили не одну кавалерийскую атаку. Любой более-менее наблюдательный человек ни за что не стал бы с ними связываться. Себе дороже.
Третий мужчина тихонько цедил вино из кружки и из-под полуприкрытых век с ироничной улыбкой наблюдал за тем, как его товарищи завтракают. На первый взгляд этому человеку можно было бы дать лет сорок-сорок пять. Широкое лицо, редкие волосы, бесцветные глаза и огромные седые бакенбарды. Фигуру он имел плотную, а руки с толстыми пальцами и большими ладонями наводили на мысль о большой физической силе.
Четвертым, и последним, посетителем таверны была женщина. Вот она-то постоянно привлекала к себе взгляды, ибо полукровки, рожденные от союза ламии и человека, всегда славились своей красотой. Смуглая кожа цвета оливок с острова Гипр, большие зеленые глаза, черные блестящие волосы цвета воронова крыла и невероятная гибкость и пластика движений. Получив от предка-ламии все, кроме долгожительства и ночного зрения, Милена была незаменимым человеком в команде господина Умберто. Сейчас она держала в ладонях кружку с горячим напитком из мяты и бергамота и мурлыкала песню. Песенка была незатейливой — о рыбаке, утонувшем в море, и его любимой, оставшейся на берегу. Никто из троицы мужчин против песни не возражал, благо голос у Милены был красивым.
Звякнул колокольчик, дверь открылась, и в трактир вошел дворянин. Полукровка покосилась на него, но петь не перестала. Одет вновь прибывший был скромно, но аккуратно. Высокий, поджарый. Черные глаза, нос с горбинкой, густые брови, тонкие губы сжаты в одну прямую линию и почти не видны из-под подкрученных усов. Находись в трактире Фернан, он бы без труда опознал в этом человеке сеньора Никто.
— А, — протянул широколицый, — сеньор де Рьезо, рад приветствовать вас! Мы вас ждали. Присаживайтесь. Мигель! Хватит жрать! Принеси сеньору стул!
Молодой положил недоеденного угря на тарелку и, встав из-за стола, выполнил поручение. Гость сел, бесстрастно оглядел всю четверку. Мигель вновь принялся за еду, стараясь наверстать упущенное и догнать старого, уже опередившего его на целых пол-угря. Милена прекратила петь и, прихлебывая из кружки ароматный напиток, изучала сеньора де Рьезо. Ее зеленые глаза были задумчивы.
— Желаете вина? За радость нашей встречи!
— Не могу сказать, что рад вас видеть, господин Умберто, — хмуро бросил дворянин. — Моему сюзерену рекомендовали вас как опытного человека, а между тем его приказ не был выполнен.
— Странно, — хмыкнул господин Умберто, похоже нисколько не оскорбившись, услышав подобное обвинение. — Разве мы… — он понизил голос, — не выследили и не кончили по вашему приказу того ламию? Поверьте, это было не так просто, как кажется.
— Ламию убили не вы, а человек заказчика.
— Проклятый колдун… — пробурчал Мигель. — Да этот выродок Искусителя с трех шагов промахнулся, и если бы не мы…
— Если бы не я, — поправила Мигеля Милена.
— Если бы не Милена, — легко согласился молодой, — ну и наша помощь, разумеется, этот парень легко бы ушел целым и невредимым. Ваш человек его едва опалил…
— Но он все же ушел. И бумаги не найдены, хотя вам было поручено вначале просить, а потом уже хвататься за шпаги.
— Он бросился на нас первым, — все так же недовольно произнес Мигель, явно пытаясь затеять ссору. — А теперь «василиски» стоят на ушах…
Господин Умберто тихонько шикнул на компаньона, тот заткнулся и занялся рыбой.
— У нас репутация, сеньор де Рьезо. Безупречная репутация. Мы всегда точно выполняем заказы наших клиентов. Так было, и так будет. Не наша вина в том, что некоторые клиенты не хотят раскрывать все карты. Вы не потрудились сообщить нам, что цель окажется ламией. Мы ожидали человека и не подготовились соответственно. Так что в неполном выполнении этого заказа вы можете винить только себя.
Сеньор де Рьезо пронзительно посмотрел на господина Умберто, но от язвительных комментариев воздержался.
— Вы пробовали искать бумаги у него на квартире?
— Нет. Это невозможно. Там постоянно находятся больше шести человек. Моряки. С ними я связываться не буду. Особенно если мне за это не платят.
Де Рьезо вновь кивнул:
— Ладно, это уже не ваша забота. На самом деле я говорил о другом провале. «Василиск» остался жив.
— Блондинчик? — наконец-то подал голос Старый и, бросив рыбьи кости на тарелку, вытер жирные руки. — А мы тут при чем, господин хороший?
— Перезо прав, — все так же степенно произнес господин Умберто. — Какие претензии к нам? Стрелка вы привели своего. Разве наша вина, что этот парень так плохо обращается с мушкетом? Нам было поручено избавиться от него, что Милена и сделала. И, прошу заметить, она сработала чисто. Убивать блондина нас не просили.
— Сеньор, — промурлыкала Милена, ее глаза весело сверкнули, — мне до сих пор еще не заплатили за работу. Негоже обижать девушку и лишать ее куска хлеба.
Де Рьезо помрачнел еще больше, но потом достал кошель и отсчитал положенное количество этудо. Сложил их столбиком на столе. Женщина к деньгам не притронулась. За нее это сделал господин Умберто. Сгреб монеты ладонью и убрал себе в кошель.
— С вами приятно иметь дело, сеньор.
— Надо завершить заказ, — хмуро бросил де Рьезо.
Вежливое молчание.
— Избавьтесь от блондина. И как можно быстрее. И проверьте, не мог ли он припрятать бумаги вашего живучего мертвеца ламии.
— Это другой заказ, сеньор, — оторвавшись от напитка, цокнула языком полукровка.
— И другая цена, — вновь влез в разговор неугомонный Мигель.
— О каком блондине идет речь?
— Не стройте из себя идиота, любезнейший мастер Умберто! Вы прекрасно знаете, о ком я говорю! Де Суоза!
— А-а-а… не тот ли это дворянин, что едва ли не в одиночку расправился с ребятами Мариуша-великана на улочке Святого Шеро? Говорят, он прекрасно владеет шпагой.
— Это все разговоры.
— А еще знающие люди говорят, сеньор, — продолжил Умберто, словно не слыша де Рьезо, — что он проткнул одного дворянина насквозь. Как свинью. В легкое.
Де Рьезо машинально дотронулся до правой стороны груди, отдернул руку. Поморщился.