– Машина где?

– Машина на улице. Ребята караулят.

– Забросьте мальчишек домой и быстро ко мне.

– Есть!

Повесив трубку, майор снова снял ее и набрал номер.

– Бураков?

– Я.

– Спали?

– Нет.

– Сейчас ложитесь спать. В девять утра зайдите ко мне.

– Есть!

Трифонов приехал через час и сразу пошел к начальнику.

– Вот, товарищ майор, – сказал он, передавая противогаз. – В подвале красного дома взял. Там их целый ящик спрятан, двадцать пять штук.

– Только противогазы?

– Больше ничего не нашел.

– На чердак поднимались?

– Все обшарил.

– Так. Где мальчишек встретили?

– В подвале сидели. Увидели Горского на рынке, узнали – и следом… Уверяют, что он их не заметил. Говорят, что положил противогаз, вышел и закрыл их. Ломиком дверь припер.

– А вдруг заметил?

– Не похоже.

Трифонов подробно доложил о результатах сегодняшней разведки и наблюдений, сообщил о своих планах и о том, что обещал Семену Петровичу вечером перебросить продукты с базы.

– Хорошо. Действуйте, как наметили.

– Есть!

– Ну а теперь идите отдыхать, – приказал майор.

Оставшись один, Иван Васильевич занялся противогазом. Снаружи он ничем не отличался от обычных советских, гражданского типа, противогазов. Серая сумка со шнурком и пуговкой. Внутри два отделения. Прежде чем вытащить маску и коробку, майор приподнял противогаз. Вес его показался необычно тяжелым. Для сравнения Иван Васильевич снял со спинки стула свой противогаз и взял в другую руку. Да! Привезенный противогаз был значительно тяжелее… В резиновой маске и гофрированной трубке ничего особенного не нашлось, но, как только майор достал коробку, стало ясно, что секрет в ней. Вероятно, немцы очень тщательно копировали форму советской коробки, и при поверхностном осмотре она бы не вызвала подозрений, но сейчас Ивану Васильевичу сразу бросилось в глаза ее заграничное происхождение.

Отделка, окраска, даже сам металл горловины были чужими. «У промышленности каждой страны свой почерк», – подумал майор, отвинчивая коробку от гофрированной трубки. Он обратил внимание на цифры, выдавленные на кружке́ картона, закрывавшего нижнее отверстие. На советских противогазах этого не делали. Номер противогаза и штамп ставились на коробке сбоку. Осторожно вынул картонный кружок… Так вот оно в чем дело! Сюда закладывается часовой механизм. Значит, это мина. Иван Васильевич положил коробку на стол, откинулся в кресле и задумался.

Фантазия подсказывала много способов для использования этой коварной мины. Ее можно незаметно пронести в любое место, поставить на определенный час, повесить где-нибудь и уйти. Висит противогаз, и никому в голову не придет, что это мина. Кроме того, противогаз можно подменить…

До сих пор еще не было таких взрывов, но теперь их можно ждать.

Иван Васильевич снял трубку и набрал номер.

– Товарищ полковник?.. Да, это я. Есть новость. Разрешите к вам подняться?.. Через три минуты буду у вас.

Иван Васильевич уложил коробку и маску обратно в сумку, застегнул ее и, надев противогаз через плечо, вышел из кабинета.

15. ОПЕРАТИВНАЯ ЗАДАЧА

Утром Миша обнаружил возле своей койки узел для Люси. С интересом пересмотрел он все вещи: туфли, ботинки, валенки, галоши, пальто, шубку, капор, платья, нижнее белье, чулки, рейтузы.

Он пошел в каюту к Сысоеву, чтобы поблагодарить его.

Сысоев сидел на табуретке около топившейся времянки и возился с каким-то клапаном.

– Где ты вчера пропадал? – спросил он вошедшего юнгу. – Мы консервацию машины начали – тавот* привезли.

– А зачем? – спросил Миша.

Работа в разведке оторвала мальчика от интересов команды, и он не знал, что делается на судне.

– Что «зачем»? Эх ты, механик! Зима подходит, скоро морозы ударят.

– А почему Николай Васильевич мне ничего не сказал?

– Говорил, что дал тебе другое задание на берегу. Ничего, Мишук! Для тебя работы на всю зиму припасли, – утешил он Мишу, видя, что тот сильно огорчен.

– Какой работы?

– Котлы будешь готовить. Самое подходящее дело пацану в котлы лазить.

– Ты бы мне объяснил, что вы сейчас делаете.

– Обыкновенно… Кингстоны* станем набивать тавотом. Трубопровод разобщать. Воду спустим, чтоб не замерзла. Да разве все расскажешь? Работы много.

– А что ты сейчас делаешь? – с любопытством спросил Миша, наблюдая, как Сысоев, пристукивая, поворачивает клапан.

– Клапаны питательной коробки от котла притираю. Коробку снял, а то внизу холодно… А какое я дело вчера состряпал, Миша! Во сне не приснится. Хочешь английским языком заниматься?

– Н-не знаю, – нерешительно протянул Миша.

– Будем, как лорды-милорды, балакать. После войны пойдем в Америку, и пожалуйте… Любую вывеску можно прочитать. Ол райт – и готово! А то ходишь по улицам, как глухонемой. Правда, я на пальцах ловко умею объясняться… Такую, понимаешь, старушку нашел! Профессорша! Согласилась английскому языку нас обучать. А сама говорит лучше, чем по-русски. Как дипломат. Ребята все, как один, записались. Я староста кружка. Тебя записать?

– Запиши. А только когда заниматься?

– По вечерам. Ну а «приданое» видел?

– Большое тебе спасибо.

– Не для тебя старался, – остановил его жестом машинист. – Для Люсеньки. Пускай она и скажет спасибо. Эх, мне бы такую сестренку! Я бы ее одними конфетами кормил…

* * *

В конце коридора загремела свалившаяся с трапа пустая банка из-под консервов. Значит, кто-то спускался по трапу в кубрик. Моряки нарочно ставили такие банки на ступеньках, чтобы знать о приближении посторонних людей.

Миша вышел в коридор и в темноте чуть не столкнулся с Бураковым.

– Алексеев тут живет?

– Это я, товарищ Бураков. Проходите ко мне в кубрик.

– Уронил какую-то коробку. Такой грохот! Под самыми ногами кто-то оставил.

– Это ничего… пустяки. Ее специально для того и поставили.

Миша объяснил значение банки.

– Вот как? Это надо запомнить. У тебя тут слышно за стеной?

– Слышно.

– Пойдем куда-нибудь в укромное местечко.

Они поднялись на палубу, прошли на нос и сели на бухту каната.