— You speak English? — неожиданно поинтересовался один из прилично одетых гостей заведения.
— По-английски? — усмехнулся ландскнехт. — Вас интересует, говорю ли я по-английски? Ну, хоть кто-то поинтересовался знанием нормального человеческого языка! Это же черт знает что! Мы находимся в Ганзейском союзе, мы ходим по земле Ливонского ордена, а кроме русского здесь никто ничего не понимает! Я могу хоть где-нибудь найти место, в котором ничего не говорят про Россию?
Хозяин не нового, но еще довольно крепкого двухмачтового нефа, не имел ни малейшего представления о том, что сидящий перед ним потрепанный и уставший наемник когда-то читал лекции в Чикагском и Шеффилдском университетах об акустике твердых тел и генерации носителей зарядов. Англичанину хватило лишь того, что язык ландскнехта был вполне понятен, хотя и показался немного странным.
— Если вам так не нравится жить рядом с Московией, — потянулся англичанин, — могу предоставить вам возможность уехать от нее подальше.
— Интересно, куда?
— Ла-Корунья вас устроит?
— Испания, что ли?
— Вы знаете, где находится Ла-Корунья? — изумился торговец. — Вы были моряком?
— Был как-то пролетом, — прихлебнул пиво ландскнехт.
Фраза прозвучала настолько естественно, что в первый миг англичанин даже не понял, что это шутка.
Однако языком наемник действительно владел достаточно хорошо.
— Вам нужна работа? — решился на предложение англичанин.
— Какая?
— Может быть, обсудим это на улице?
— Почему бы и нет? — наемник допил пиво и крикнул по-русски девку: — Эй, хозяйка! Возьми тут, сколько с меня полагается.
Аккуратно одетый англичанин и ландскнехт выбрались на улицу и неторопливо двинулись в сторону порта.
— У меня есть такое предложение, — торговец опасливо огляделся. — Я беру вас к себе на корабль. Завтра мы отправляемся в Испанию с грузом русского железа и воска. Оттуда, загрузившись бархатом и габардином, в Крым. За это время вы должны научить меня разговаривать на русском языке.
— Зачем вам это? — даже остановился наемник. — Ведь вы отлично владеете английским!
— Мне надоело торговать через посредников, — опять воровато стрельнул по сторонам глазами англичанин. — Я хочу сам заходить в русские порты, сам продавать свой товар, и сам покупать московские поставы! Ганза обдирает с меня половину прибыли!
— Ну, так плывите в Нарву или в Архангельск!
— Архангельск? — выпучил глаза англичанин. — Это где?
— А что, еще не открыли? — и ландскнехт небрежно отмахнулся: — Ничего, уже скоро.
— Так вы согласны? Мне на корабле требуется еще и охрана, — решился поднять ставку торговец. — Я заплачу одновременно за меч и за учебу. Вам не нужно лишнее серебро? В Крыму спуститесь на берег и уйдете домой.
— В Крыму? — переспросил наемник.. — А какой сейчас год?
— Тысяча пятьсот пятьдесят второй… — растерялся от странного вопроса собеседник.
— Пятьдесят второй, — задумчиво почесал в затылке наемник. — Значит, царь вот-вот при смерти окажется, в стране разброд начнется. А у Девлет-Гирея наследное право на Русь и Московию… Что, если зайти к нему, и сказать, что я знаю, как за пять-шесть лет покорить Россию? А?
Англичанин предпочел промолчать. Он впервые видел, чтобы человек не просто столь люто ненавидел свою страну, но и пытался совершить какие-то поступки для ее уничтожения. Недаром его предупреждали, что москвитяне — очень странные люди. Зато говорили и о том, что это лучшие воины в Европе. Так что, заполучив такого наемника на борт, он ничуть не прогадает. Если бы только знал купец, через что пришлось пройти профессору Александру Тирцу после того, как члены основанного им же клуба «Ливонский крест» бросили его одного в зимнем лесу! Если бы он знал, что одинокого ливонского крестоносца ливонские же крестьяне не просто не желают покормить и приютить на ночь — они радостно травят его, как бешеную лису, надеясь что никаких свидетелей лесной расправы не останется.
Но только они забыли о том, что в руках у рыцаря всегда есть меч — а потому им все-таки пришлось расплатиться с гостем, и расплатиться по самой высокой ставке.
Теперь профессор понял, что у него есть неплохой шанс расплатиться с самым главным виновником всех бед — и, имея за спиной опыт человечества на четыре с половиной века больший, чем у всех нынешних правителей, он ясно сознавал свое преимущество. Несколько очень простых ходов — словно пешку небрежно сдвигают на одну клеточку шахматной доски — и по-русски разговаривать не станет более никто. И про Московию тоже перестанут говорить во всех уголках света, и про Россию. Потому, что ее более не будет.
Вообще.
Алхимия — древняя наука, предшествующая химии. Основная цель А. — поиски «философского камня». В средние века увлечение А. принимало такие масштабы, что в городах вырастали целые кварталы алхимиков.
Байдана — кольчуга из крупных, диаметром до трех сантиметров, плоско раскованных колец. Вес Б. около шести килограмм. Известна на Руси с XII века.
Бальзо — женский головной убор, жесткая разновидность тюрбана. Его каркас делался из жесткой кожи или металла и обтягивался пестрой, чаще всего шелковой материей.
Баррет — головной убор священнослужителей эпохи средневековья в виде небольшой четырехугольной или треугольной (первоначально круглой) шапочки красной — у кардиналов, черной — у духовных лиц низшего ранга церковной иерархии.
Бахтерец — металлическое защитное вооружение. Б. набирался из расположенных вертикальными рядами продолговатых пластин, соединенных кольцами с двух коротких боковых сторон. Боковые и плечные разрезы застегивались пряжками или ремнями с металлическим наконечником. Для изготовления Б. использовалось до 1500 пластинок, которые монтировались таким образом, чтобы создать двойное или тройное покрытие. Расположение пластин не позволяло врагу добраться сквозь доспех к телу даже тогда, когда воин не мог защищаться — лезвие ножа или сабли, просунутое под пластины, оказывалось повернуто параллельно телу.
Блошиный мех — носимый на руке или возле шеи кусочек меха, на который, по мысли средневековых дам, должны были собираться блохи, и откуда их можно потом вытрясти куда-нибудь на землю.
Большие матерчатые прямоугольники — или «карманы» были изобретены в XV веке, но как ни странно, вплоть до XVII века широкого распространения не получали. С XIV по XVI век люди предпочитали пользоваться так называемыми «поясными карманами», то есть небольшими сумочками, нашитыми на ремень или подвешенными к нему.
Боярин — русский дворянин, человек, владеющий землей и обязанный в подтверждение своего права на землю нести воинскую или государеву службу.